Страница 36 из 56
Советский ученый Петр Юльевич Шмидт разработал и обосновал классификацию форм анабиоза. Другой замечательный исследователь, профессор Владимир Александрович Неговский, впервые в мире оживил человека после видимой клинической смерти (остановка сердца). Сложные операции на сердце теперь часто делают, предварительно охлаждая организм, снижая температуру тела на несколько градусов и тем самым замедляя течение жизненных процессов.
Сейчас, используя охлаждение, удается вернуть к жизни животных (опыты на собаках) даже больше чем через час после наступления смерти от потери крови.
В 1956 году удалось «оживить» крыс, охлажденных до температуры –6 градусов! Конечно, полного анабиоза в этом случае не наблюдалось: смерть была лишь кажущейся, так как обменные процессы в организме, хотя и крайне замедленно, все-таки протекали. Но вот пример полного прекращения жизни.
В марте 1963 года советский биолог Лозина-Лозинский, давно работающий по проблеме анабиоза, в одном из опытов погрузил в жидкий гелий и охладил до температуры –269 градусов 20 гусениц кукурузного мотылька.
Тринадцать из них вернулись к жизни!
А вот результаты эксперимента, поставленного природой. На одном из ледников Памира был найден вмерзший в лед тритон. Как удалось определить по возрасту льда, тритон попал в свою ледяную могилу 5 тысяч лет назад. И все же было решено сделать попытку вернуть животное к жизни даже после столь неимоверно длительного охлаждения. Результаты превзошли все ожидания. Воскресший тритон прожил 12 часов.
А ведь тритон — позвоночное, как и человек!
Смерть отступает. Мощный союз биологии с физикой и химией, оснащенных последними достижениями технических наук (рентген, электронная микроскопия, ультразвук и т. д.), позволяет все ближе подходить к выяснению самых сложнейших механизмов строения органической материи как во время ее жизнедеятельности, так и при анабиозе.
Все это залог того, что мечта Бахметьева — искусственный анабиоз млекопитающих, вплоть до человека, — со временем перестанет быть мечтой. И сейчас даже трудно представить, какие безграничные возможности откроются перед человечеством, научившимся управлять «второй» формой смерти. Это уничтожение всей вредной микрофлоры, попадающей в организм. Это любые наисложнейшие хирургические операции, вплоть до замены «износившихся» органов.
А покорение космоса? Анабиотические ванны для космонавтов, позволяющие переносить страшные перегрузки при космических ускорениях. Свежие запасы продовольствия на космических кораблях: животные в анабиозе. Переселение земной фауны в другие миры. И, наоборот, доставка «невиданных зверей» иных планет на Землю. Это, наконец, покорение времени — возможность вернуться после анабиоза к «новой» жизни через века.
И хотя сейчас все это звучит фантастически, научный фундамент для осуществления такой фантастики уже закладывается.
Советским ученым, например, недавно удалось доказать, что подопытные животные, находясь в состоянии глубокого охлаждения, могут переносить даже 70-кратные перегрузки! Это во много раз больше, чем приходится испытывать космонавтам при взлете космических ракет, и безусловно смертельно при обычном состоянии организма.
Так впервые открытое на микробах явление анабиоза — начнет служить осуществлению самой грандиозной мечты человечества — покорению космоса.
Вот еще один космический эксперимент, проведенный несколько лет назад американскими учеными. Участниками опыта на этот раз были микроорганизмы.
В специальной камере создали условия, которые, как предполагает наука, существуют на Марсе. Давление в 65 миллиметров ртутного столба (на Земле — 760 миллиметров), влажность менее одного процента, атмосфера, состоящая в основном из азота, температура с суточными колебаниями от +25 до –25 градусов. При этих условиях в почву из железистого красного песчаника были поселены земные бактерии, грибки и их споры. 10 месяцев находилась земная микрофлора в «марсианском» климате. И что же?
Оказалось, что многие из подопытных организмов не только не погибли, но даже размножились.
Итак, микробов не страшат даже марсианские условия существования!
Впрочем, это далеко не единственный поразительный факт, установленный в последние годы. Возможность сохранения способности вернуться к жизни после пребывания в самых неподходящих условиях у некоторых микроорганизмов столь велика, что иногда просто отказываешься верить. И тем не менее это факты, и о них нельзя не рассказать.
Помните вопрос, который занимал Генри Беккера еще в XVIII веке, после того как ему удалось оживить угриц, пребывавших 27 лет в засушенном состоянии? Могут ли микроорганизмы вернуться к жизни через 100 лет и более? Беккер надеялся, что на этот вопрос ответят будущие опыты.
Вот результаты одной из работ, проделанных в 1963 году.
Начало же этого эксперимента относится к… 1640 году, когда были высушены и положены на хранение первые образцы почвы, взятой с корней растений. Затем такие пробы брались регулярно через каждые 50 лет вплоть до наших дней.
Результаты исследования оказались очень интересными. Выяснилось, что после 50 лет хранения в почве оставалось 9 видов различных микробов, которых легко удалось вернуть к жизни и выделить в культуры. Однако, чем «старше» были исследуемые пробы, тем меньшее количество микробов возвращалось из небытия к современному существованию. Но посмотрите, что дали количественные подсчеты: при хранении почвы в высушенном состоянии каждые 50–100 лет отмирает лишь 1/10 часть микрофлоры. Следовательно, в сухой почве микроорганизмы могут сохраняться до 1000 лет!
Казалось бы, по сравнению с тритоном, ожившим после пятитысячелетнего ледяного плена, здесь особенно удивляться нечему. А что вы скажете про микробов, оживших через… 350 миллионов лет?! Впрочем, лучше обо всем по порядку.
Каждый знает, что такое обыкновенная поваренная соль. Минерал. Соединение натрия с хлором. У поваренной соли есть, так сказать, родной химический брат — соль калийная. Это тоже минерал, и называется он сильвином. Вот о нем и пойдет речь дальше.
Давно было замечено, что встречающийся в природе сильвин часто бывает окрашен в разные оттенки красно-бурого цвета. Окраской сильвина объясняется и бурый цвет сильвинитов — осадочных горных пород, составленных на четверть из калийной соли.
Итак, окраска сильвина, по общепринятому в науке мнению, обусловливается примесями окислов железа, то есть примесями неорганическими. В отношении же сильвинита (руды) даже в энциклопедии можно прочесть, что порода эта чисто химического происхождения.
Так считал и молодой ученый, старший инженер-исследователь Центральной химической лаборатории Березниковского калийного комбината Николай Чудинов, когда приступал к изучению нерастворимых остатков калийных солей.
Исследование шло своим обычным порядком, пока в дело не вмешался случай. Однажды обстоятельства сложились так, что Чудинов был вынужден временно отвлечься от своих опытов. Когда же он через две недели вернулся в лабораторию, его там ждало нечто поразительное и необъяснимое: бурая шапка всплывших в колбах осадков заметно увеличилась в объеме, выросла.
Но соль и жизнь несовместимы!
Однако микроскоп показывал обратное. Каждая капля соляного раствора кишела микроорганизмами.
Не будем описывать все эксперименты Чудинова, последовавшие за этим первым наблюдением. Их были сотни, но все они приводили к одному заключению: окислы железа не имеют никакого отношения к окраске сильвина. Красно-бурый цвет калийным солям придают замурованные в них организмы, микроскопические водоросли, сохраняющие способность вернуться к жизни через 350 миллионов лет, а иногда, может быть, и того более.