Страница 1 из 2
Евгений Пермяк.
Самоходные лапотки.
Три сына при отце жили. Земли у отца было мало. Одну десятину на троих не разделишь Да и одну лошадь тоже натрое не раздерешь. Вот и придумали братья ремслами промышлять Жить-то ведь надо.
— Я по городам ремесло пойду искать,-говорит старший сын, — За которое больше платят, то мое и будет.
— А я, — говорит средний сын, — стану по базарам ходкий товар высматривать. Какой ходчее идёт, тот и делать буду. До младшего очередь дошла.
— Чем ты, мил сын, промышлять будешь?
— Хотелось бы мне, тятенька, научиться лапти плести. Всегда в спросе. Засмеялись братья.
— Дурень и есть дурень! В спросе-то они в спросе, да цена-то за этот спрос с воробьиный нос Вот оно что… Поговорили так братья и разошлись Идёт старший сын по городам и видит: мастера чаёвничают. Подсел. Слушать стал, о чём мастера беседуют.
— А я сто одну деньгу зарабатываю! — хвастался каменщик. — Одну деньгу для души в трактир отдаю, а сто денег в дом несу. Как он услышал эти слова, и думать больше не стал. Доходнее каменного ремесла не найдёшь.
— Возьми меня, каменщик, в выученики! Посмотрел каменщик — парень здоровый, плечи широкие, руки сильные и, видать, глазастый.
— Возьму, — говорит, — если ты ремесло ниже денег ставить не станешь Взял его и начал каменному делу обучать. Второй сын идёт по базару и видит: дуги хорошо разбирают. А старичок-дуговичок, который дугами промышлял, возьми да и похвались:
— Мошна у меня, как дуга, туга! Что ни дужка, то полтина с полушкой. Полушку-на косушку, полтину — домой! Как услышал это средний сын, тут же порешил дуги гнуть. А младший лыка надрал, колодочек лапотнык настроил и плетёт себе лапоть за лаптем. Один — с косиной, другой— с слабиной, третий — в руки взять совестно. Парни-однолетки, девки-невесты в один голос бедняжку просмеивают, недоумком лапотным величают. А он плетёт себе и плетёт. Одна неделя проходит, другая начинается. Полная баня лаптей, а обуться не во что. На пятую неделю от лаптей вовсе тесно стало; сын-то и говорит отцу:
— Тятенька, дай лошадь, я на базар лапти повезу. Дал отец лошадь. Привез мастер свои лапти да и свалил их в кучу.
— Почём, парень, лапти? — спрашивает народ.
— По совести.
— По какой такой совести?
— Подходи, выбирай по ноге. Если совесть заговорит — скажет, сколько заплатить надо. А если совесть промолчит — значит, даром носи. Много народишку налетело на даровые лапти. Живёхонько разобрали. Кто грош, кто полушку кинет, а другой не то что полушку или грош, а ещё к лаптям приплату просит.
— Коли, — говорит, — по совести, так по совести. Полушку заплатишь — так и быть, потешу тебя, малый, твою худую работу на свои добрые ноги надену. Делать нечего, приплачивает мастер к своим лаптям, а сам смотрит, какие лапти складнее на ноге сидят, за какую пару приплаты не просят, а деньги дают. Расторговался парень — ни лаптей, ни денег, а песни поёт.
— Ты что, мил сын, больно весел? Аль выручку большую привез?
— Не выручку, тятя, а выучку. Выучка дороже всего. Сказал так и пошёл в липняк лыко драть — и опять за лапти. А той порой старший брат, подучившись кое-чему, камни кладёт, торопится, а средний дуги гнёт, поспешает. Пока меньшой сто лаптей сплёл, старший много кирпича выклал, а средний того больше дуг нагнул. Пришло время братьям встретиться.
— Ну, милые мои сыны, — говорит отец, — сказывайте, как ремёслами промышляете.
— Я, тятя, каменным ремеслом занялся. Сто одну деньгу зарабатываю. Скоро отделюсь, своей семьей заживу. Похвалил отец старшего и среднего слушать принялся.
— У меня, тятенька, мошна будет, как дуга, туга! Что ни дужка, то полтина с полушкой! Знай наших! Дошла очередь до младшего:
— Моя работа вся на виду. Базар цену скажет. Погостили сыны у отца и в путь собрались: старший — деньги за каменную работу получать, средний — дуги повёз на базар продавать. А младший и говорит им:
— Братцы, не захватите ли вы и мою работу? Вдруг да грош с полушкой выручите, и то нам с тятенькой деньги. Поглядели братья на лапотную работу и говорят:
— Если по паре лаптей дашь — свезём.
— Да хоть по две, братцы, берите! — говорит младший, а сам радуется. И есть чему. Если уж братья-мастера — один каменщик, другой дуговик — его работу обувают, то уж простой-то человек верняком обует. Приехал старший брат в город деньги получать, а заместо денег ему по загривку сулят, стены на все корки ругают. Тут старший к каменщику кинулся. А тот сидит в трактире и на одну деньгу чаи с баранками распивает, а за пазухой у него сто денег лежит.
— Ах ты такой-сякой, немазаный, сухой! Чему ты меня выучил? Мои стены на все корки ругают. Деньги не платят. По загривку сулят. А тот чаёк попивает да посмеивается:
— Разве я тебя, торопыгу, учил ремесло ниже денег ставить? Вот и получай взашей. Делать нечего. Каменное дело не к рукам пришлось, надо новое ремесло искать. Продал он половину братовых лаптей да домой поворотил. Средний той порой на базаре дуги расставил, а вторую половину лаптей в кучу свалил. У лаптей от покупателя отбою нет, а на дуги даже не глядят. Продал он все лапти, а дуги на базаре оставил. Их и даром никто не берёт. По дороге нагнал средний брат старичка-дуговичка да и спрашивает:
— Скажи, старичок-дуговичок, почему у тебя дуги идут, а у меня лежат?
— Потому, — говорит старик, — что у тебя дуги простые, а у меня самоходные.
— Какие такие самоходные? — стал добиваться средний брат. А старик как воды в рот набрал, только посмеивается. Опять сошлись у отца. Опять их отец спрашивает, как они ремёслами промышляли. Первым стал старший сказывать:
— Обмануло меня каменное ремесло. Еле на харчи заработал да вот продольную пилу купил. В бревне много денег. Надо только их досками да тёсом выпилить.
— И я, тятя, другое ремесло нашёл, — сказал средний. — Много ли на дуге выгнешь? Полтину с полушкой. Горшки лепить буду. Станок купил.
— Ну а ты, меньшой, что скажешь? — спросил отец.
— За меня братья скажут. Они лапти продавали.
— За твои лапти по загривку надавали. Еле ноги унесли.
— А что в них не так?
— А то в них не так, что ты ремесло ниже денег ставишь, — сказал старший брат. А средний поддакнул:
— И к тому же лапти твои простые, а не самоходные. Я их на базаре бросил. Задумался младший брат и еще злее за работу принялся. И братья своим делом занялись. Один тёс, доски пилит, другой горшки, плошки лепит. Опять пришло время на базар ехать. Опять младший просит братьев счастье испытать. Братья видят — нечем лапти похаять, а всё равно хают:
— Для тебя только как для меньшого… Авось, грош с полушкой заработаешь. Большой базар собрался. Братья свой товар расставили, народ зазывают:
— А вот горшки, плошки!..
— Кому тёс, бруски, доски!.. А про лапти — ни слова. Потому как их они до базара не довезли, по дороге продали. Чуть не все в новых лаптях ходят да похваливают:
— Ах, какая обужа! Сапоги снимешь — лапти обуешь. До чего хороши, до чего легки да увертисты! Лапти хвалят, а от горшков с тёсом нос воротят. Из милости доски на дрова взяли, а горшками с плошками дорогу вымостили. И то польза. Приехали братья с обновками да с гостинцами, лапотными деньгами похваляются:
— Ах, как доски ходко шли!
— А горшки нарасхват! Не нахвалится народ: до чего хороши, легки да увертисты.. Ну, конечно, и лапти кое-какие продали. Вот тебе, братец, выручка. Подали они меньшому брату полтинник с денежкой. Младший брат от радости заплясал, песни запел:
— Ну, теперь я, братцы, самоходные лапти плести начну, которые вперёд денег ходят! «Плети, дурень, плети! Мы тебя опять оплетём». Посмеялись над лапотным мастером братья и за дело принялись. Они все-таки не совсем бессовестными были. Хотелось старшему брату хоть одну доску выпилить, которая в дело пойдёт. И среднему перед собой совестно было, что его горшками дорогу мостят. Тоже стараться стал. Опять пришло время на базар ехать. Горшки, доски на воз погрузили, под лапти три подводы наняли.