Дело о карикатурах на пророка Мухаммеда

В первый день Айаан пришлось отложить нашу встречу — она участвовала в переговорах об учреждении фонда, который должен был обеспечить ее безопасность в США. Хирси Али передвигалась на бронированных автомобилях, и ее повсюду сопровождал телохранитель. На следующий день мы встретились за чаем и пирожными в баре в одном из фешенебельных отелей Манхэттена. Она была в хорошем настроении и все время подшучивала над собой. Время от времени Хирси Али окидывала взглядом помещение, отмечая, кто входит и выходит, и бранила себя, что отвлекается на то, чем должен заниматься ее телохранитель, находившийся рядом.

Айаан рассказала, что публикация рисунков и первая реакция читателей осенью 2005 года заставили ее задуматься над тем, что случилось в 2003 году в Нидерландах. В интервью газете “Троув” она сделала несколько критических замечаний о Мухаммеде. По ее мнению, с точки зрения современного Запада пророк выглядит извращенцем, поскольку он женился на несовершеннолетней, с которой имел сексуальные отношения; Мухаммед также был тираном, который жестоко подавлял любые проявления инакомыслия и ни с кем не советовался, принимая решения; он совершенно не подходит на роль примера для мусульман, живущих в светских демократических обществах. Недовольные высказываниями Хирси Али, несколько голландских мусульман обратились в полицию по факту дискриминации, но прокурор закрыл дело, поскольку высказывания Айаан не оскорбляли мусульман как социальную группу. “Я сказала, что такие люди, как бен Ладен, Хомейни и Саддам Хусейн, воспринимают его как образец, и мои слова вызвали в Нидерландах кризис. Послы четырех арабских государств разыскали лидера моей партии и потребовали наказать меня, выгнать из парламента и принести извинения. Увидев рисунки, я показала их ему со словами: “Смотри, что происходит в Дании””.

Айаан убеждена, что нужны новые рисунки пророка Мухаммеда, что следует снять исламскую версию комедии “Жизнь Брайана по Монти Пайтон”, назвав ее “Житие Мухаммеда”. В общем, нужно сочинять рассказы и комедии, рисовать иллюстрации, проводить исторические изыскания, чтобы лучше понять ислам, как через легкие, так и через серьезные жанры. “Полтора миллиарда мусульман считают Мухаммеда образцом для подражания. Если ты называешь себя мусульманином, значит, должен следовать его примеру, не только молиться пять раз в день, но и соблюдать установленные пророком нравственные нормы. Поэтому очень важно понять, на чем основана исламская мораль. Чтобы освободить себя от оков невежества, как сказал Кант. Это очень важно не только для мусульман, но и дня всех, кто ценит мир”.

Айаан сравнила учение Мухаммеда с марксизмом. Чем больше людей поймут, почему и где именно ошибся Маркс, тем выше вероятность, что общество сможет избежать марксистской западни: “Маркс размышлял над серьезной темой взаимоотношений между богатыми и бедными, однако пути, которые он предложил для решения проблемы низших слоев населения, всякий раз, как их пытались реализовать на практике, вели к кровопролитию, тюрьмам, нужде и бедности. Реальность оказывалась совершенно непохожей на утопию, описанную в книгах Маркса. То же самое относится и к Мухаммеду. Мы должны изучить его образ мышления и утопии, которые он предложил своим последователям, — семьдесят две девственницы в Раю, изобилие сластей, фрукты, родниковую воду и что он им еще пообещал, а также все, к чему ведут идеи пророка, когда их пытаются реализовать на практике. Это очень важно”.

По мнению Айаан, рисунки положительно повлияли на западное общественное мнение, особенно на социал-демократическую часть левого крыла, которую пробудила реакция на публикацию “карикатур”. Они инициировали дискуссию, в которой Европа так нуждалась. “Рисунки подняли много вопросов. Может ли Западная Европа представить, что живет на необитаемом острове вдали от реальных трагедий мира? Может ли Европа открыть границы для людей из тех частей света, где нет свободы, как на Западе? Для выходцев из стран с авторитарными режимами, где порой идет гражданская война и царит анархия? Можно ли впустить их на этот остров в полной уверенности, что их присутствие ни на что не повлияет? Видя фотографии разгневанной толпы, которая громит посольства в странах Ближнего Востока, объявляет бойкот датским товарам и проводит акции протеста, осознаешь, насколько тесен стал мир и что свободная часть этого мира превратилась в меньшинство, которое можно столкнуть с пути, и потому нужно готовиться к самозащите”.

Айаан полагает, что рисунки вдохновили общество на очень важную дискуссию — о свободе слова и исламе: “В отличие от прошлого, речь идет не о том, как воспринимают свободу слова и ее границы в Европе правое и левое крыло, а как справиться с внезапно возникшей угрозой институту, лежащему в основе любой мирной дискуссии и препятствующему насилию. Кто-то требует ввести исламские порядки, отрицающие свободу слова. Они считают, что только Аллах и его пророк могут определять пределы дозволенных высказываний. Все остальное под запретом, и они готовы навязать другим свое мировоззрение и нормы. Многие считают, что подобные угрозы исчезли в Европе с упразднением тоталитарных идеологий — коммунизма и нацизма, что все это осталось в 1989 году, однако карикатурный кризис пробудил народ для жизни в новой действительности и дал ясно понять, что другие части света думают иначе”.

По словам Айаан, рисунки показали, сколь многие европейцы считают, будто свобода слова дана им “просто так”, а в ходе кризиса выяснилось, что они не готовы анализировать и противостоять новому тоталитарному движению, основанному на исламе: “Рисунки четко обозначили эту проблему, поэтому вполне естественно, что так много интеллектуалов негативно отнеслись к их публикации. Оказывается, маленькая группа нетерпимых людей может заставить молчать большую, у представителей которой отсутствует воля для борьбы с тиранией, даже когда она находится в зоне прямой видимости”.

Угрозы со стороны исламистов заставили Айаан вспомнить время, когда она училась в Лейдене (Нидерланды), где познакомилась с историей Второй мировой войны, в том числе с политикой государств, противостоянием сверхдержав, а также антисемитизмом в неслыханных масштабах.

— Мы смотрели, как на наших соседей ставили клеймо и выгоняли из их домов. И все эти люди смотрели, ничего не предпринимая. Я училась с представителями второго и третьего поколений после Второй мировой войны, для которых это лишь история, но я помню, как во всех классах и преподаватели, и студенты говорили, что, живи они в 1920— 1930-х годах, то обязательно протестовали бы против действий нацистов, встав на сторону добра. Рисунки Мухаммеда вскрыли другую, более прозаичную действительность. Оказалось, что людей, готовых бросить вызов тирании, не так уж много и что большинство руководствуется теми же мотивами, какие были во время Второй мировой войны у жителей Европы и прочих регионов, где происходили зверства. Люди хотели сохранить свою работу, школы и детские сады для своих детей, свое привычное окружение, они хотели участвовать в тех же праздниках и публиковать статьи в тех же газетах. Как им это удастся, если они нарушат устоявшееся равновесие, если создадут ситуацию, которая в любой момент может стать критической, если соседи станут жаловаться, что они представляют опасность для их детей?.. Карикатурный скандал показал, что от слов о важности неподчинения тирании далеко до конкретных дел, когда возникает такая ситуация.

— Во время карикатурного скандала многие заострили внимание на том, что свобода слова предполагает не только обязанность высказывать свое мнение, но и право молчать и что вопрос о “карикатурах на пророка Мухаммеда” в действительности не относится к проблеме свободы слова.

— Я с этим не согласна. Думаю, люди смешивают понятие политических прав и свобод с социальным этикетом и хорошими манерами. Представьте, что мы находимся в ресторане. Социальный этикет — это то, как мы сидим, как ведем себя и как едим. Мы хорошо знаем, что имеем право не следовать нормам, но все же придерживаемся этикета. В случае свободы слова дело обстоит совершенно иначе, — объяснила Айаан. — Если я вижу, что детей в школе изолируют друг от друга, что мальчики и девочки учатся раздельно и девочек, таким образом, воспитывают в духе подчинения мужчинам; если детей национальных меньшинств еще в школе приучают к изоляции от общества, учат ненавидеть других детей, в том числе иудеев и христиан, прививают мысль, что они выше остальных; если делают детей крайне уязвимыми, осложняют им доступ к образованию и работе; если в подобной ситуации из вежливости и необходимости соблюдения социального этикета говорят, что свобода слова не является свободой слова и что также существует право молчать, то я считаю: тот, кто это делает, ограничен, беспощаден, жесток и совершенно не понимает смысл понятия свободы слова.