Страница 21 из 28
Шон застонал и натянул одеяло до подбородка.
— Я плохо себя чувствую.
— Ой! У нас головка бо-бо! — насмешливо передразнил его Дэвид. — Ну-ка, иди сюда, Шон, иначе…
Дверь спальни распахнулась, и вошла мать Дэвида. Невысокая и чуть полноватая, как и ее сын, с тугими колечками черных волос, приплясывавших при ходьбе вокруг ее головы.
— Эй, ма, как дела? — спросил Дэвид.
Она не ответила. Наклонилась к Шону и положила ладонь на его узкий лоб. Шон совсем не походил на Дэвида. Он был очень худой, с шапкой прямых и светлых соломенных волос, которые всегда падали на глаза.
— Лоб у тебя негорячий, — ласково проговорила мама. — По-моему, у тебя нет температуры.
— Потрогай лоб у Трэвиса, — сказал Шон. — Он тоже плохо себя чувствует.
Мама застонала и с досадой закатила глаза. Но все-таки протянула руку через кровать.
— У него тоже нет температуры. Он здоров, — заявила она.
— Шон тоже здоров как бык, — заявил Дэвид. — Наверное, он притворяется. Ты ведь знаешь, он всегда старается привлечь к себе внимание.
Мама поправила одеяло. Потом повернулась к окну.
— Зачем вы его открыли? — спросила она. — Напустили холода в дом.
— Трэвис сказал, что ему жарко, — ответил Шон. — Это он заставил меня открыть окно.
Мама нахмурила брови и озабоченно поглядела на Шона.
— Ох, не нравится мне все это, — сказала она, скрестив на груди руки. — Шон, тебе уже двенадцать лет. Пора тебе избавляться от своего придуманного друга.
Она прошла через комнату и закрыла окно. Поправила несколько криво стоявших книг на книжной полке Дэвиса. Взбила Шону подушку.
— Эй! Ма! Что сегодня на обед? — поинтересовался Дэвид.
Но мать уже вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
— Почему она так сказала про меня? — возмутился Трэвис, как только они оказались одни. — Почему она сказала, что ты должен от меня избавиться?
— Не волнуйся, — ответил Шон. — Я не собираюсь этого делать.
Дэвид встал и подошел к его кровати.
— Тебе пора расстаться с Трэвисом. Вся твоя чепуха с невидимым другом тревожит маму, — заявил он.
— Занимайся своими делами, а в мои не лезь, — огрызнулся Шон. — Ты мне не командир, понял? И нечего учить меня, что мне делать.
Трэвис громко зевнул.
— Скучи-и-ща! — протянул он. — Ужасно скучно лежать вот так и ничего не делать. Пошли гулять. Выползем из нашей норы.
Шон сел на кровати. Откинул со лба непослушные волосы.
— Выползем? Но ведь уже поздно. Мы можем нарваться на неприятности.
Трэвис хитро усмехнулся.
— Это если нас поймают.
Дэвид хмуро наблюдал, как Шон натягивает на себя джинсы и теплую рубашку.
— Не слушай Трэвиса. Он всегда втягивает тебя во всякую ерунду. Ты совершаешь большую ошибку, — произнес он.
— Твоя рожа — самая большая ошибка, — ответил Шон. Затем он открыл окно, перекинул ногу через подоконник и выпрыгнул в ночь.
Дэвиду не хотелось никуда тащиться, но он надел куртку и поплелся за Шоном. Может, мне удастся удержать его от беды, решил он.
Ночь была холодная и безлунная. Ветер кружился около домов, завывал в ветвях деревьев. Где-то на краю квартала лаяла собака. Сухие листья шуршали под ногами.
— Не нравится мне так поздно гулять, — сказал Дэвид, дрожа от холода. — Мне кажется, нам пора вернуться домой.
— Трэвис не хочет возвращаться, — ответил Шон. — Трэвису дома скучно.
Они остановились в следующем квартале перед домом Харпера. Фонарь, освещавший площадку перед домом, бросал прямоугольную полосу света на стену гаража.
Мальчики увидели высокую лестницу и банки с краской. Половина стены была окрашена в желтый цвет.
— Давай поможем старику покрасить гараж, — предложил Трэвис.
— Да ты что! — запротестовал Шон. — Если нас поймают, мистер Харпер…
— Почему ты всегда так трусишь? — усмехнулся Трэвис. — Бедный малютка Шон боится! Неужели тебе никогда не хочется приколоться? А? Неужели не хочется?
Шон повернулся и поплелся к гаражу.
— Ладно. Давай покрасим, — бросил он на ходу. Дэвид метнулся за Шоном, схватил его за рукав.
— Пожалуйста, прошу тебя! — взмолился он. — Пожалуйста, не надо!
Но Шон уже открыл банку с черной краской. Потом взял кисть и макнул ее. И намалевал во всю стену гаража смеющуюся рожицу.
Они с Трэвисом поиграли на стене в крестики-нолики зеленой краской. Потом Шон написал крупными красными буквами имя Трэвиса. И все время при этом они смеялись и приплясывали. Им было весело.
Но их смех оборвался, когда в ворота въехал автомобиль и осветил их двумя лучами фар.
Шон и Трэвис на секунду застыли. Потом побросали кисти на землю и помчались наутек — пролезли через густые кусты, росшие со стороны двора. Из машины выскочил отец Дэвида и бросился к гаражу. Даже в полумраке Дэвид разглядел, какое у него сердитое лицо.
— Я не виноват! — закричал Дэвид. — Честное слово, па. Это все Шон. Я… я просто шел за ним. Я просил его остановиться.
Отец свирепо взглянул на Дэвида. Его черные усы дергались от возмущения.
— Пора прекращать такие вещи, Дэвид. Твоя мама очень огорчится, когда узнает.
— Но это была вовсе не моя затея! — запротестовал Дэвид. — Ты должен мне поверить. Это все Шон. Почему вы его никогда не ругаете? Только меня.
На следующий день после уроков Дэвид вышел из школы вслед за Шоном. Над головой висели низкие облака, грозя засыпать снегом весь город.
Дэвид надвинул поглубже капюшон куртки.
— Давай сразу пойдем домой, — пробурчал он. — Из-за этой проклятой ночи я не выспался.
— Трэвис хочет сегодня пойти домой другой дорогой, — заявил Шон. — Ради прикола.
Дэвид подозрительно поглядел на него.
— Какой это другой? — поинтересовался он.
— Он хочет пройти по старой железнодорожной эстакаде, — быстро шагая, ответил Шон.
— Нет уж! — воскликнул Дэвид. — Это слишком опасно.
— Немножко опасно, это точно, — согласился Шон. — Деревянные доски подгнили, и эстакада может рухнуть в любой момент.
Трэвис насмешливо посмотрел на Шона и покачал головой:
— Почему ты всегда трусишь? Неужели тебе не надоело всего бояться?
— Я не трус и докажу тебе это, — огрызнулся Шон.
Когда они приблизились к деревянной эстакаде, повалил густой снег. В прежние времена эта эстакада была железнодорожным мостом, перекинутым через неширокую речку. Но речка пересохла, а поезда уже много лет не ходили через их город.
Многие доски эстакады потрескались или проломились, другие вообще выпали, оставив большие зияющие дыры. Вся эстакада сотрясалась от порывов ветра.
С головы Дэвида упал капюшон, и мальчик стряхнул снег со своей пышной шевелюры.
— Туда нельзя подниматься, — сказал он Шону. — Слишком опасно. По эстакаде запрещено ходить уже много лет.
— Но Трэвис говорит… — начал было Шон.
— Трэвис не настоящий! — закричал Дэвид. — Пожалуйста, хоть один разочек не слушай его!
Он схватил Шона за плечо.
— Опомнись! — умолял он. — Ты не должен все время слушать Трэвиса. Он убьет тебя! Он погубит нас обоих!
Шон вырвался и побежал вслед за Трэвисом на деревянную эстакаду. Когда он направился по ней, доски угрожающе заскрипели и затрещали. Кусок деревянных перил отломился и остался в руке Шона.
Мост задрожал от резкого порыва ветра. Пушистый слой снега уже лег на доски.
«Я не могу смотреть на это», — сказал себе Дэвид и зажмурил глаза. Его сотрясала крупная дрожь. Глаза он открыл, когда услыхал долгий, грозный треск.
Шон уже почти перешел через мост на другую сторону. Но Дэвид увидел, что вся эстакада ходит ходуном, а доски падают вниз.
Сейчас она рухнет!
Размахивая руками, Дэвид вскочил на эстакаду.
— Скорей! — закричал он. — Шон, скорей! Торопись! — Дэвид побежал за ним, крича во все горло.
Эстакада продолжала трещать.
Доски отваливались и летели вниз на снег.
Шон уже добрался до конца моста. Спрыгнул на скользкую траву. Все. Он в безопасности.