Страница 32 из 37
— А ты скажи, — вдруг спросил Стоеросов Игната, — вот ветер пламя свечи клонит вправо, что это за примета?
— К радости, Данила Михайлович, — отрапортовал солдат. — Будет вам большая радость в скором времени!
— Молодец! Иди отсюда! — махнул рукой Стоеросов. — Да далеко не уходи — кликну.
Когда он вышел, князь сказал попу:
— Если б солдат не говорил всё время о царе Петре, я бы его с собой взял, в Москву, право слово. Он человек в хозяйстве нужный… пропажи хорошо отыскивает.
— Солдат этот, князь-батюшка, прошёл огонь, воду, медные трубы и волчьи зубы, — вздохнул Парамон. — Он кого хочешь вокруг пальца обведёт. Тот же шиворот сделает навыворот — и в ус крутит-мотает. Ох, не прост Игнатик! А вот брат-то мой Спиридон куда нынче девался?
— Мы за ним Дурынду пошлём, — сказал князь. — Пойди прикажи ему съездить за Спирькой!
Парамон вышел во двор, со света всё показалось чёрным, пустым.
К нему подошёл Игнат, стукнул по крыльцу своим железным посохом, сказал словно невзначай:
— Граф Темитов с солдатами в Заболотье объявился.
— Наконец-то! — перекрестился радостно Парамон и тут же спохватился, подозрительно уставился на Игната: — А тебе-то что?
— Так я же сам солдат! Может, сотоварищей среди них встречу!
— Встретишь, встретишь, — забормотал поп и крикнул тоненько: Дурында! Немедля за Спирькой скачи! Князь его кличет к себе!
…Когда Яков влезал в возок, Игнат сказал ему;
— Заверни к бабке Ульяне, спроси, что да как.
— Чего спросить? — не понял мрачный Яков.
— Три словца всего: что да как. Больше ничего, — улыбнулся Игнат. Ответ запомни. Мне передашь слово в слово. Ну скачи!
«Значит, ждут графа не сегодня-завтра, — подумал Игнат. — Ладно, и мы графа встретим, как положено».
Яков вернулся скоро: Спирьки дома ещё не было.
— А что бабушка Ульяна мне велела передать? — спросил Игнат. — Только не путай — говори её словами.
Яков поскрёб в затылке, повторил не торопясь:
— Пусто в клети, хоть шаром покати.
Игнат просиял:
— Ну, удружил, Яков! Вот это радость! После сам всё поймёшь… А Спирьке-Чёрту не скоро ещё сюда добраться — разве только он на крыльях прилетит!
В этот момент рядом с ним раздался шипящий Спирькин голос:
— Я ещё с вами посчитаюсь, дружки новые, ненаглядные… С медвежьей-то помощью и комар быка валит!
Яков вздрогнул испуганно от неожиданности, а Игнат ус покрутил, ответил:
— Ты не бык, я не медведь, а Яков-то совсем уж на комара не смахивает! По-солдатски так говорят: змея сколько ни шипит, а храброго не ужалит, сама испугается.
Спирька побежал в дом.
— Как это он добрался так быстро? — спросил Яков. — Загадка!
— А вот и отгадка! — Игнат кивнул на ворота, в которых показался красивый возок. — Гость какой-то пожаловал. Он Черта и подвёз.
Из возка степенно вылез толстенький губошлёп Голянский.
Навстречу ему с княжеского крыльца уже спешили Парамон со Спирькой.
— Вести от графа Темитова, не иначе, — сказал Игнат. — Надобно их узнать.
Заметался по двору Спирька, замельтешили слуги.
В кухне повара спешно разводили огонь под котлами.
Стоеросов, радостно улыбаясь, поведал Голянскому историю с чудесной находкой перстня.
— А в прошлый раз солдат моего коня отыскал! — зашлёпал губами Голянский. — С таким, колдуном, князь, не пропадёшь. Дай припомню, что у меня за прошлый год пропадало… может, и это сыщет.
— Да, вот в прежние времена, — оседлал любимого конька князь, — у меня в дворне кого только не бывало! И колдуны, и знахари, и скоморохи…
— Граф пожалует через день, — сообщил Голянский. — Нужно будет его принять по-царски.
— Князья Стоеросовы никогда не ударяли лицом в грязь! — гордо промолвил Данила Михайлович и распушил бороду. — Гостеприимством наш род славился исстари!
Повара потащили яства на стол, начался ночной пир.
…А поутру, на рассвете, прибежал в княжеский терем Яков и сказал, едва переводя дух:
— Князь-батюшка… в селе все избы пустые стоят… ни скотинки, ни животинки… Мужиков, баб, старых и малых, как корова языком слизнула… И в деревнях за рекой то же… И в сельце…
— Что ты городишь? — воскликнул пьяный князь. — Куда же они могли деться?
— Ушли… все ушли… избы пустые стоят, — растерянно повторял Дурында.
— Да что вы, с ума посходили? — завопил Голянский. — Как это… ушли. Сюда граф идёт с солдатами! Он же нас всех порешит, если никого в деревнях не застанет!
— Погиб, князь, как швед под Полтавой, — толкнул Спирьку в бок Игнат. — Теперь он всё одно что генерал без армии.
Спирька сверкнул змеиными глазками:
— Знаю, кто нас выдал… Не жить теперь Дурынде!
— А жить парню Якову! — весело подмигнул Спирьке Игнат.
— Князь-батюшка, — поклонился Спирька. — Мужиков теперь не вернуть — в болота они ушли, не иначе. Тропки там только им ведомы: хоть всю армию царскую граф призовёт на подмогу — ничего не найдёт.
— Погибель моя пришла! — повалился на разноцветные подушки князь Стоеросов. — Парамон, пьявок!
13. Солдат и граф
— Отгадай, что я думаю? — спросил царь.
— Думаешь: «Ах молодец игумен монастыря», а я-то и не игумен, а солдат отставной…
ока в княжеском теремке ахали да охали, заря подошла утренняя.
Игнат улучил момент, взял коня — и с усадьбы долой.
Издали увидел: крылья у мельницы вертятся. Прискакал: ворот крутится, бадейки воду в жёлоб льют. А на поле кое-где уже колоски головы поднимают, то там, то тут васильки синеют. Значит, ожила земля!
Длинный, нескладный бобыль Савушка, в посконной белой, словно мукой обсыпанной, рубахе, ждал Игната.
— Все ушли, всё! — радостно сказал Савушка, — Я остался за водой приглядеть. А дед Данилка по болоту туда-сюда ходит — путь на острова указывает.
Савушка рассказал, что на больших островах, куда постепенно угоняли весь скот, теперь целые деревни из шалашей и хижин выросли.
— Хоть сто графов пусть туда приходят — не найдут! — уверенно проговорил Сава. — Отсидимся! А за себя не боюсь — кому я один нужен-то?
…Возле избушки на колоде сидела и грелась на солнце бабка Ульяна.
— Тебя жду, — сказала она, завидев Игната. — Одна вот осталась. Стёпка-егоза и та в болота ушла.
— Спасибо, бабушка! — Игнат соскочил с коня, сел на крыльцо, в тень.
— Дурында… то бишь Яков-то, передал тебе слова мои? — спросила Ульяна.
— Пусто в клети, хоть шаром покати, — усмехнулся Игнат. — У меня — как гора с плеч. Ушли, значит, все.
— Все да не все, — послышался голос Демида.
Чёрная борода его. казалось, ещё больше скособочилась, глаза весёлые искрились, как росинки на солнце.
За ним вошёл во двор и Василий.
— Отчего вы здесь? — вскочил на ноги Игнат. — Батогов княжеских захотелось? Почему остались, уговор нарушили?!
Демид и Василий дружно рассмеялись. Демид — громко, раскатисто, а Василий, как ёжик, — фырфыр-фыр.
— Солдаты завтра придут, — сказал Демид, — а ночью нас уже не будет. А без солдат кто с нами тут справится? Ни Спирька-Чёрт; ни поп Парамон сюда и носа не сунут.
— Мы бы ушли вместе со всеми, — проговорил Василий, — да оказия приключилась.
— Чудо! Право слово — чудо! — захохотал Демид.
…Ночью дед Данилка и Сава повели тайными путями первых крестьян на болотные острова. Демид и Василий должны были идти позже.
Жили братья на одной улице, но в разных концах. У Демида детишек, что пальцев на руке, — пятеро. А у Василия и того больше — семеро, мал мала меньше.
Начал было грузить Демид мешки скрепой и горохом на старую повозку, посчитал — шесть, полдюжины.
«Маловато, конечно, — подумал Демид, — но ведь у Василия и того меньше, а ртов куда больше. И все есть хотят. Надо бы брату помочь… Да так, чтоб он и не заметил. Узнает — нипочём не возьмёт ни горошины. Гордый!»