Следы ведут дальше

— Это что за головастики?

— Ты и я…

— Сотри!

— Почему?

— Ненавижу, когда карикатуры рисуют!

Ромка не стал стирать, он сказал, что графическое изображение необходимо.

— Тогда всех рисуй, — потребовал я.

Ромка нарисовал. Бабка Агафья получилась ещё страшнее нас. С кривым носом, кривыми глазами, глаза у неё были разной величины и смотрели в разные стороны, на руках было по шесть пальцев.

План получился хороший — с собаками, деревьями и прочими графическими изображениями.

Доисторический пистолет

Штаб мы сделали между сараем и медвединским забором. Потолком был лист фанеры, на пол мы постелили козлиную шкуру. Шкуру кто-то выбросил, но мы её подобрали. Она нам пригодилась. Правда, от неё пахло немного. Но если на ней долго сидеть, то ничего… Ни капельки не почувствуешь. Хорошо было прятаться в собственном штабе: ты всех видишь, кто идёт по берегу реки, а тебя никто не видит.

Я достал из-за пазухи большое увеличительное стекло. Это было всё, что у меня имелось.

У Ромки в полевой сумке лежала куча ценных вещей. Он вынул ножичек, катушки… Потом вынул настоящую японскую морскую карту.

— Ого! Откуда достал? — не поверил я, что карта морская и японская. На ней было написано множество крючочков, так японцы пишут названия заливов и всего прочего.

— Папин друг привёз с Сахалина, — сказал Ромка. — В ней кетовая икра была завёрнута. Икру съели, карту я себе выпросил.

Интересная карта! Как только по ней разбирались японцы? Тут Ромка вынул из полевой сумки настоящий доисторический пистолет. С длинным стволом, с длинной деревянной ручкой. Из такого пистолета наверняка даже стреляли. Я и про карту забыл.

— Где достал? — спросил я. Меня завидки взяли. Кого хочешь взяли бы завидки.

Ромка ответил:

— Подарили в Хабаровске на день рождения. Взамен давали маску от противогаза с трубкой. Можно на дно реки опуститься, трубку наверх, как хобот, высунуть и дышать и всё видеть, как водолаз. Смотри, ствол. Курка жалко нет. Это дырка в стволе. Отсюда пуля вылетала.

Я посмотрел на пистолет и представил, как из него стреляли… А вдруг этот пистолет принадлежал самому Степану Разину? Разве не может быть? Мне про Степана Разина папа рассказывал. Это был атаман; верные царские слуги хотели его изловить. Я представил, как атаман скачет на лошади, за ним верные царские слуги гонятся, Степан Разин обернулся — бух-тарарах!.. Попал самому верному слуге прямо в лоб. Другие слуги перепугались и попрятались… Жалко, что Ромка привёз пистолет с Амура, а Степан Разин жил на Волге. Это далеко друг от друга — Волга и Амур. Посмотрите на карте. Только не на японской: на японской всё равно ничего не поймёте.

— Давай стрельнём, — предложил я. Мне захотелось пальнуть из исторического оружия, очень захотелось.

— Пистолет не работает, — ответил Ромка, — поломанный и курка нет, пуль нет и пороха.

— Подумаешь! — сказал я. — Усовершенствуем. Так усовершенствуем, что пальчики оближешь.

Я быстренько принёс отцовский напильничек, пропилил сбоку ствола маленькую дырочку. Получился поджиг. Настоящий. Потом я принёс из дому спички, начистил серы в ствол, затолкал в ствол бумаги, сверху бумаги положил шарик — подшипник. Шарик я тоже из дому принёс. Мы с сестрёнкой Женькой играли им в настольный бильярд: толкнёшь палочкой шарик, он покатится вверх, потом вниз и застрянет. Смотришь цифру. Кто больше наберёт очков, тот и выиграл.

Я протянул Ромке пистолет.

— Теперь стреляй. Не бойся, ничего не будет. Не разорвётся.

— Завтра стрельну, — ответил Ромка. — Стреляй ты!

Испытывали мы оружие в сарае. Тут никого посторонних не было, стены были толстыми. На улице оружие испытывать опасно: вдруг шарик полетит, километров сто пролетит и попадёт в кого-нибудь. Что, разве так не может быть? Может… Называется это шальной пулей. Я в кино видел, как шальной пулей однажды сбили целый самолёт.

— Ты сильнее меня… На турнике подтягиваешься, — продолжал говорить Ромка.

— Ты тоже научишься подтягиваться, я тебя научу, — пообещал я. — Боишься, так сразу и скажи. У тебя отец был военный? Стреляй смело! Ты тоже вроде бы военный.

Ромка зажмурил глаза, я чиркнул коробкой по спичке, привязанной к дырочке в стволе. Спичка загорелась, в стволе что-то зашипело, повалил дым. Дым шёл, как из трубы самовара, когда его растапливают сырыми щепками.

— Откуда столько дыма? — удивился Медведев.

— Давно не стреляли, — объяснил я.

В это время на улице закричали:

— Пожар! Пожар! Глядите, дым идёт…

Странные люди, никогда, что ли, не видели дыма? Панику подняли. Завыла сирена, забибикала машина, заревел мотор, и к сараю подкатила пожарная машина. Быстро приехала, как на настоящий пожар.

Мы кинулись в угол сарая, там лежало прошлогоднее сено. Только зарылись в сено, как в сарай вбежали пожарники. Мы слышали, как они громыхали сапогами и ещё чем-то… Ромка лежал рядом с пистолетом. Из ствола продолжал валить дым.

— Козлом воняет! — сказал кто-то из пожарников и сплюнул.

— Вон, вон где горит! В углу! Разворачивай рукав!

За сараем гудел мотор, и на нас обрушилась вода.

Много воды. Как водопад. Кругом была вода. Через минуту мы были мокрыми. Ещё бы немножко, и мы бы захлебнулись, честное слово! Спасибо, Медведев догадался заткнуть пальцем ствол. Дым перестал идти. Пожарники ещё немножко полили сено из брандспойта, сели на машину и уехали.

Сено набилось под рубашку, спина и живот чесались. Мы вылезли мокрые, грязные… И злые.

— Обрадовались, — сказал я. — Теперь мои брюки вообще неизвестно во что превратились. Даже цвет непонятный.

Ромка ничего не сказал, — на конце его пальца висел доисторический пистолет.

— Туда хоть всю руку, — уныло объяснил он, — обратно не лезет. Застрял. Что же теперь делать?

Я молча дёрнул пистолет и освободил Ромкин палец.

Полпузырька философского камня

Всё бы ничего, только у Ромки палец припух и болел. Ромка смотрел на него и морщился. Я, когда дёргал за пистолет, немножко поцарапал ему палец. Я сказал, что нечего морщиться, что надо помазать палец йодом, царапину пощиплет, и всё пройдёт. На войне хуже бывает.

— Мать у тебя в аптеке работает, вот и беги домой, принеси лекарство, враз вылечим, — сказал я.

Ромка сбегал домой и принёс домашнюю аптечку. Каких только в ней не было лекарств! «Сульфадимезин», «Аскофен», «Пипольфен». Непонятно, зачем придумывают такие названия? Написали бы просто: «Капли от желудка, когда малины объелся», «Чтоб цыпок на ногах не было», сразу понятно, а то «Пипольфен». Может быть, это и не лекарство, а какой-нибудь химический элемент? Я видел про химию киножурнал — там баки стояли выше домов, в баках разные элементы, из них делали капроновые чулки, не из баков, конечно, из элементов.

— Ты что-нибудь понимаешь в алхимии? — спросил я Ромку.

Оказывается, он и не слышал сроду такого слова. Вот я обрадовался! Не будет больше говорить разные непонятные слова: «абсурд», «парадокс»… Оказывается, я тоже знаю слово, которое он не знает.

— Ты неправильно произносишь, — поправил Ромка. — Нужно говорить химия. Ещё есть астрономия, тригонометрия…

— Химия, химия, — я даже засмеялся. — Я тебе про тайную науку алхимию говорю, а ты мне про то, что все знают.

— Что же такое алхимия? — заинтересовался Ромка.