Круглая печать

— Я не говорил, — сказал Эсон.

— То есть как не говорил? — возмутился Таджибеков. — Ты же только что это говорил.

— Я говорил — ходили в гости, — сказал Эсон. «Чего им надо? — подумал он. — Привязались!.. Школа — не школа, ходили — не ходили…»

— У меня все здесь записано, — сказал бухгалтер. — И книжки давал, и что учил. А чему он вас учил?

— Я же сказал — ничему не учил, — ответил Эсон. — Что мы, дураки, что ли, летом учиться!

— Смотри, — предупредил Эсона милиционер, — я скажу твоему отцу, как ты с нами разговариваешь, плохо тебе будет!

— А-а, — сказал Эсон, — моего отца каждый месяц в школу вызывают. Он вообще говорит — хватит мне учиться. Говорит, из меня грузчик хороший будет.

Бухгалтер Таджибеков вдруг смягчился:

— Ладно, грузчик, можешь идти.

Эсон хотел идти обратно во двор, но милиционер взял его за плечо и выставил на улицу.

Следующий был Закир. Пока его допрашивали, Эсон обежал дворик махалинской комиссии и со стороны арыка взобрался на дувал.

— Про твоего отца спрашивают, — сказал он Садыку. — Говорят, летом школу организовал. Учил — не учил, спрашивают. Моему отцу обещали пожаловаться.

Из слов Эсона понять что-нибудь ребятам было трудно. Садык сидел задумчивый, а Кудрат сказал ему:

— Ты знаешь, я дал слово, что не буду врать, а Таджибекову я недавно еще раз врал. Сегодня опять врать буду. Как ты думаешь?

— Не знаю… — сказал Садык.

Закира также не пустили обратно во двор, и милиционер позвал Садыка.

— Ты знаешь, Садыкджан, — сказал Таджибеков, — нас с твоим отцом связывает дружба, и, для того чтобы помочь ему, я сам решил выяснить некоторые вопросы и не вмешивать посторонних людей. Поступил сигнал, что твой отец летом собирает ребят, беседует с ними, дает читать книги. Это хорошо, в этом ничего плохого нет, а люди подозревают что-то плохое. Но ты мне скажи — в школе об этом знают?

— Ребята знают, — сказал Садык. — Мы им рассказывали. Иногда даже и из других классов и с других улиц вместе с нами ребята приходили.

— Даже с других улиц? — удивился бухгалтер и многозначительно посмотрел на милиционера. — И сколько же вас там бывало?

— Чаще всего приходим мы впятером, но, когда папа читал Навои в прошлом году, нас много было, человек двенадцать.

— Двенадцать… — повторил Таджибеков, опять посмотрел на милиционера и что-то записал. — Значит, иногда к твоему отцу собиралось до двенадцати человек и читали Навои… Что же он вам читал?

— Много читал, — сказал Садык, — «Фархад и Ширин» и другое.

— А он рассказывал, кто такой был сам Алишер Навои?

— Рассказывал. Он говорил, что это был замечательный поэт, что он жил пятьсот лет тому назад.

— А говорил он про то, что Навои был прислужником султана, что вместе с султаном Хусейном Байкарой они угнетали народ?

— Нет, — сказал Садык, — этого он не говорил. Он говорил, что Навои дружил с Хусейном Байкарой, что он был его главным визирем.

— Значит, он его возвеличивал? — спросил милиционер Иса.

Слово «возвеличивал» как-то насторожило Садыка, и он задумался.

— Ну, хвалил он Алишера Навои? — пришел милиционеру на помощь Таджибеков.

— Хвалил, — сказал Садык.

— А эта книжка откуда? — Таджибеков держал в руках «Кавказского пленника».

— Это папа из библиотеки принес.

— Это он так сказал? Неужели ты думаешь, что сочинение графа будет в советской библиотеке?

— Может быть, не из библиотеки… — засомневался Садык.

— Вот видишь, ты и сам не знаешь, откуда книжка… Ну ладно… В общем, ничего страшного, это все легко исправить. Отцу ничего не говори, о чем мы тебя спрашивали. Мы сами все уладим. Иди.

Милиционер выпроводил Садыка на улицу.

— Ловко у вас получается, — улыбнулся милиционер Иса. — Только вот насчет книжки графа — посмотрите, она, кажется, действительно библиотечная, тут штамп стоит.

Бухгалтер посмотрел. Действительно, на первой странице стоял штамп библиотеки Октябрьского района города Ташкента.

— Жалко, конечно, — сказал Таджибеков. — Впрочем, наше дело написать, а там пускай разбираются. Самое главное, подпольная школа — вот преступление. Слово какое, понимаешь: подпольная. Понимаешь!

— Еще бы, — сказал Иса. — Только надо бы еще что-нибудь.

— Да, неплохо бы еще анонимку, — согласился Таджибеков, — заявление, и без подписи. За такие заявления никто не отвечает. Только мой почерк в милиции знают, а твой и подавно. Ты не знаешь, где шляется Саидмурад? Его теперь никогда не найдешь.

— Я видел его сегодня, — сказал милиционер, — он на прививку пошел.

— По-моему, он совсем ненормальный, — зло сказал Таджибеков, — только про бешеную собаку и говорит.

— Он говорит, врач сказал — обязательно прививки делать надо, — заступился за Саидмурада милиционер, — потому что…

— Зови следующего, — сказал Таджибеков.

Кудрат вошел уверенно. Он знал: самое главное — все говорить наоборот.

— Твои дружки, — начал Таджибеков, — все уже рассказали. Так что ты ничего не ври.

— А чего мне врать… — сказал Кудрат.

— Значит, так. Учитель Касым организовал у себя дома школу, где собирал вас в неположенное время и обучал чему сам хотел. Правильно?

— Неправильно, — сказал Кудрат.

— Что неправильно?

— Все неправильно, — сказал Кудрат.

— Значит, он вас не собирал?

— Не собирал.

— И ничего вам не читал?

— Ничего не читал.

— А эти книжки откуда?

— Не знаю, — сказал Кудрат.

— И ты этих книжек не читал?

— Не-е…

— Если ты будешь врать, — сказал милиционер Иса, — тебя посадят в тюрьму. Ты понимаешь, кому ты врешь?!

— Понимаю, — сказал Кудрат, а потом спохватился: — Только я не вру.

— Как же ты не врешь, — сказал Таджибеков, — когда я сам видел, как ты на чердаке читал книжку!

— Что вы! — сказал Кудрат. — Вы думаете, я читал? Я картинки смотрел.

— А другие ребята читали?

— И другие не читали, они тоже картинки смотрели.

— Бездельник! — возмутился Таджибеков. — Какие же картинки, когда картинки только в одной книжке есть, другие книжки все без картинок.

— Ой, Уктамбек-ака, — изысканно вежливо возразил Кудрат, — вы взрослый, ученый человек, вы знаете, что в этих книжках картинок нет, а мы же глупые, маленькие, мы думали, может, там картинки есть.

Таджибеков переменил тактику.

— Значит, учитель Касым не давал вам эти книжки и не советовал их читать?

— Не советовал, — убежденно сказал Кудрат.

— Вообще не советовал читать?

— Вообще.

— А ведь он учитель, — опять вмешался милиционер Иса, — он должен был советовать вам читать книжки.

— Вообще-то он советовал… — Кудрат не мигая смотрел на милиционера.

— Какие же книжки он советовал?

— Никакие, — сказал Кудрат и посмотрел на Таджибекова.

— Ладно, — сказал Таджибеков, — хватит! Видишь эту папку? Здесь все написано. И своим враньем ты вредишь себе, своим друзьям и учителю Касыму. Раз ты все врешь, значит, ты скрываешь преступление, а раз ты скрываешь преступление, значит, преступление было. Понял?

Кудрат понял, что Таджибеков по-своему прав. Действительно, раз он скрывает, значит, преступление было.

— Понял? — еще раз спросил Таджибеков.

— Но понял. — Решившись отрицать все начисто, Кудрат твердо стоял на этом.

— Ну и черт с тобой! — сказал Таджибеков. — Здесь все равно все записано! — Он ткнул коротким пальцем в папку. — И твои слова, и твое поведение тоже будут здесь записаны.

Милиционер выпроваживал Кудрата за дверь, но Таджибеков жестом остановил его.

— А ты знаешь, кто убил Махкам-ака?

— Не знаю. Правда не знаю! — испугался Кудрат.

— Есть подозрение, — многозначительно сказал милиционер Иса, — что его убил ваш учитель.

— Только не он! — возразил Кудрат.

— А ты откуда знаешь? — уставился на него Таджибеков.

— Мы тоже так думали. — Милиционер поглядел на Таджибекова. — Только ты никому про наш разговор… Понял?