Страница 18 из 88
Пьяри сидела с опущенной головой.
— У насилия гнилые ноги, Пьяри. Долго ли живут те, кто мучает и притесняет таких, как я? Даже Раван[40] был убит, а уж он завоевал три мира[41]. Бог Вишну[42], приняв образ льва, поразил Хирнакуса[43]. В этом мире все смертны! Зачем ты берешь грех на душу?
— Но я пошла сюда с твоего согласия, — вытирая слезы, возразила Пьяри.
— Мог ли я знать, что ты решишься на такие дела?
— Я еще до прихода сюда говорила тебе, что расправлюсь с этими тхакурами.
— Я думал, ты просто хвастаешь, а сама мечтаешь поспать на шелковых подушках.
— Плевать я хотела на эти подушки! И пусть, если я вру, у меня вместо красной от бетеля слюны из горла кровь польется! Ты единственный, кто всегда был мне всех дороже, таким и останешься.
— Так что же тебя сюда тянуло?
— Я хотела, чтобы ты был сыт и счастлив.
— Эй, поберегись!
Пьяри внимательно, не мигая, посмотрела на меня, а потом медленно сказала:
— Сегодня в твоем голосе я слышу что-то новое, да и сам ты изменился. С чего бы это?
— А ты не замечаешь, что другой стала?
— Другой? Чем же?
— Ты твердишь, что я твой, верно?
— Да.
— А к себе не подпускаешь?
— Мое сердце принадлежит тебе.
— Но ты не только не мое сердце, ты еще и моя жена! Или, может, уже и не жена?..
И прежде чем она успела ответить, я со злостью крикнул:
— Теперь ты больше всего заботишься о чести богачей, о чести своего Рустамхана. Он — полицейский! У него в руках власть! А у меня в руках только кинжал, Пьяри! Ты знаешь, я могу десять таких Рустамханов на куски изрезать и скормить их воронам и коршунам. Меня ты считаешь слугой, а себя мнишь хозяйкой? Я не желаю больше приходить к тебе! Каджри верно говорила…
— Что говорила? — быстро спросила Пьяри.
— Что у тебя каменное сердце, если ты могла уйти от меня.
— Бедняжка, видно, влюбилась в тебя! Ты и красивый, и кожа у тебя белая, и силой тебя господь не обидел. Что еще нужно? И, конечно, она говорила тебе, что хочет остаться с тобой?
— Как ты об этом узнала? — спросил я.
— Я тебя насквозь вижу, мой милый, — усмехнулась Пьяри. — От меня не скроешься! Я тебе еще раньше крылья подрезала. Вздумаешь сбежать от меня, я тебя в тюрьму упрячу! Не потерплю, чтобы у тебя на шее висла другая.
— Ты хочешь, чтобы я в одиночку катался по постели? Какая ты мне жена? Ты — камень, ты — ведьма! Поджигаешь чужие дома! Я тебе глотку перережу! — кричал я.
Но Пьяри ничуть не испугалась.
— Ты каждую ночь спишь с Каджри и все угомониться не можешь? — насмешливо спросила Пьяри.
Я опешил.
— Предал меня?
— Как предал?
— Я открыто пришла сюда, ты же изменил мне украдкой.
— Но послушай, Пьяри, — растерялся я, — она мне совсем не жена. Она очень любит меня, но не может потушить во мне огня. Меня приводит в ярость то, что ты отдалилась от меня, я не думал, что ты так изменишься. Каджри сказала, что только женщина может понять женщину со всеми ее хитростями. Разве ты не могла бы просто приходить к Рустамхану? Пришла, ушла — и все. Но ты поселилась здесь, потому что влюбилась в него. Он околдовал тебя. Спасаешь его шкуру, а меня сетями опутала, чтобы, не дай бог, я не отомстил ему…
— Замолчи, не то это все плохо кончится! — гневно закричала Пьяри. — Я сожгу палатки твоих подлых натов! А на Каджри живого места не оставлю! И тебя в порошок сотру!
Пораженный этой вспышкой, я молча смотрел на Пьяри, ее глаза метали молнии.
— Я вырву Каджри из твоих рук! — Голос Пьяри начал дрожать. — Ты будешь на себе рвать волосы. Я прикажу связать тебя и на твоих глазах отдам ее другим, и, когда ты начнешь бесноваться от ярости, я буду смеяться над тобой. Как ты смеешься над моей любовью. Ты не поверил мне, не поверил в мою любовь! Ты был для меня всем и обманул меня. Зачем ты пришел ко мне, если думаешь о другой?
На глаза Пьяри навернулись слезы, и она закрыла лицо руками. Я не мог понять, что происходит. Но когда я подошел к ней и взял ее за подбородок, она гневно зашипела:
— Не смей меня трогать, не смей!
Я вздрогнул, как от удара, оттолкнул Пьяри и пошел к двери, но она обогнала меня и загородила собой дверь.
— Уходишь? — крикнула она.
Я молчал.
— Уходи! Уходи! Растоптал мою душу и тело, теперь иди, но я сегодня же покончу с собой, мой кинжал найдет мое сердце!
Я продолжал молчать.
— Ты что, не слышишь?
— Не хочу слушать.
Она посмотрела на меня глазами, полными горя и отчаяния.
— Ты меня презираешь?
— Перестань лицемерить, — воскликнул я. — Не я, а ты меня презираешь. Тебе даже мое прикосновение ненавистно.
— Да, да, ненавижу!
— Пьяри! — взмолился я.
— Ненавижу! — она прислонилась головой к створке двери. — Но не тебя, себя ненавижу. Меня мучают страшные боли, я не нахожу себе места. Но я не говорила тебе, боялась огорчить. А ты ничего не хочешь понять. Я сторонилась тебя для твоего же блага. Я люблю тебя, люблю твое красивое тело. Мне не суждено жить, но не хочу, чтобы ты заболел этой ужасной болезнью. Ты все еще не веришь? Ну что ж, уходи, я сама во всем виновата. Даже если я удержу тебя, все равно не смогу быть твоей. Иди и возьми себе в жены Каджри. И уходи с ней отсюда далеко, далеко, чтобы навсегда забыть меня.
Пьяри зашаталась и стала медленно опускаться на пол. Я подхватил ее и отнес на кровать, затем принес воды и брызнул ей в лицо. Она пришла в себя.
— Пьяри! — позвал я дрожащим голосом.
— Что, мой Сукхрам! — отозвалась она, а потом спросила: — Выполнишь мою просьбу?
— Любую, Пьяри! Ты только скажи, я все сделаю. — Мой голос срывался, сердце тревожно стучало в груди. Все происходящее казалось мне страшным сном.
— Это правда?
— Да, да, Пьяри, говори, я жду.
— Приведи когда-нибудь Каджри, покажи ее мне!
— Пьяри! — не веря своим ушам, вскричал я.
— Не кричи, — спокойно сказала она. — И не бойся, я не причиню ей зла и ничего ей не скажу.
Я опустил голову, и мы долго молчали.
— Нет, Пьяри, — наконец произнес я. — Я не оставлю тебя, поверь мне. Что случилось, то случилось. Я теперь и не взгляну на Каджри. Давай убежим отсюда вдвоем. Убежим совсем из княжества, поселимся где-нибудь в губернаторстве[44], где правят англичане. Там нас не тронут.
— Не тронут? Разве там нет солдат? Нет полиции?
Я готов был закричать, заплакать, и на моих глазах действительно показались слезы.
— Ты плачешь, Сукхрам? Скажи, это слезы бессилия или любви? Чьи это слезы, твои или мои?
— Они твои, Пьяри, — промолвил я, беря ее за руку.
— Мужчина, а плачешь, — печально улыбнулась Пьяри, проводя рукой по моим волосам. — Если и тебя покинет мужество, на кого же мне тогда опереться? Я лишь слабая женщина. Где мне взять силы?
У меня закружилась голова. Сегодня после стольких дней Пьяри вновь стала мне близкой. Разделявшая нас стена рухнула. Вода, собравшаяся на двух полях, затопила межу и слилась в единый поток. В тот день воскресла наша любовь. Так оживает и выбивается из-под земли тоненьким стебельком раздавленное и втоптанное в землю пшеничное зерно. До этого мгновения я словно ходил по натянутому канату, проделывая рискованные трюки, играя жизнью, но теперь я снова спустился на землю, где меня ждала Пьяри, и для меня не существовало больше ни страха, ни опасностей.
В глазах Пьяри сквозь грусть светились любовь и воскресшая надежда. И Пьяри опять показалась мне прекрасной.
— Как ты мог думать, что я изменилась! — Пьяри заулыбалась, но тут же поникла. — Что ты молчишь? — спросила она.
— Не знаю, что сказать.
— Почему?
— У меня голова идет кругом, Пьяри.
40
Раван — один из персонажей древнеиндийского эпоса «Рамаяна», злой и коварный демон, правитель Ланки (Цейлона). Похитил жену Рамы, за что и был убит последним на поединке; символ коварного и злобного человека.
41
…он завоевал три мира… — Три мира по индийской мифологии — небо, земля и подземное царство.
42
Вишну — один из главных богов индийского пантеона наряду с Брахмой и Шивой. Бог-хранитель. Предания говорят о множестве — более тысячи — перевоплощений Вишну в различных богов, полубогов и животных, которые он принимал для того, чтобы избавить землю от бесчисленных бедствий.
43
Хирнакус (правильнее Хиранйакашипу — «одетый в золото») — предводитель демонов, известный своим пренебрежительным отношением к богам. За это его и покарал Вишну, который принял облик льва, возникнув из колонны с изображением льва.
44
Губернаторство. — Колониальная Индия была разделена английскими властями для административного управления на две части: Британскую Индию, состоявшую из провинций, управляемых губернаторами (отсюда и губернаторство), и Туземную Индию, состоявшую из феодальных княжеств.