Слова сияния

— А ночью? Как вы причаливаете лодки?

— Когда мы спим, отводим их подальше и связываем вместе. Спим там. И находим остров поутру.

— О, — ответила Ризн, вздохнув с облегчением и проверив, надежно ли пристроен ее горшок с травой на дне катамарана.

Она встала. Ее довольно дорогим туфлям придется несладко. У Ризн возникло ощущение, что реши будет на них наплевать. Она вполне могла встретиться с их королем без обуви. Страсти! Исходя из увиденного, ей, возможно, стоило встретиться с ним с голой грудью.

Девушка осторожно перебралась наверх и к своему удовольствию обнаружила, что, несмотря на то, что панцирь был погружен в воду примерно на дюйм, он не скользил. Килрм взобрался следом за ней, и Ризн передала ему сложенный зонтик, отступив назад и ожидая, пока Гу отведет лодку в сторону. Его место занял другой гребец. Он подвел катамаран побольше, на котором грести помогали паршмены.

Ее бабск съежился внутри, завернутый в одеяло, несмотря на жару. Головой он опирался на корму лодки. Его бледная кожа имела восковой оттенок.

— Бабск... — проговорила Ризн с обливающимся кровью сердцем. — Лучше бы мы повернули назад.

— Чепуха, — ответил Встим слабым голосом. Тем не менее он улыбался. — Мне бывало и хуже. Торговля должна состояться. Мы вложили слишком много в это дело.

— Я отправлюсь к королю острова и торговцам, — сказала Ризн, — и попрошу их прийти сюда, чтобы вы могли торговать в доках.

Встим покашлял в руку.

— Нет. Эти люди не такие, как в Шиноваре. Моя болезнь разрушит сделку. Дело в храбрости. С реши нужно быть храбрым.

— Храбрым? — переспросила Ризн, взглянув на проводника, который отдыхал, опустив пальцы в воду. — Бабск... Реши очень расслабленны. Думаю, они мало чему придают значение.

— Тогда ты удивишься, — сказал Встим.

Он проследил за ее взглядом, прикованным к купающимся неподалеку. Те хихикали и смеялись, прыгая в воду.

— Жизнь здесь, возможно, и проста. Она привлекает таких людей, как война привлекает спренов боли.

Привлекает... Одна из женщин пронеслась мимо, и Ризн с ошеломлением заметила, что у нее тайленские брови. Ее кожа загорела на солнце, поэтому разница в цвете не бросалась в глаза. Вглядевшись в прыгунов, Ризн увидела двух, скорее всего, хердазиан и даже... алети? Невозможно.

— Люди ищут это место, — проговорил Встим. — Им нравится жизнь реши. Здесь они могут просто перемещаться вместе с островом. Сражаться, когда он сражается с другим островом. А в остальное время расслабляться. Таких людей можно всегда найти в любой культуре, так как любое общество состоит из индивидуальностей. Ты должна это понять. Не позволяй своим предположениям о культуре ограничить твою способность воспринимать личность, иначе ничего не получится.

Ризн кивнула. Бабск казался таким слабым, но в его словах чувствовалась твердость. Она попыталась не думать о купающихся. То, что по крайней мере один из них являлся ее соотечественником, смущало еще больше.

— Если вы не можете с ними торговать... — начала Ризн.

— То ты займешь мое место.

Ризн похолодела, несмотря на жару. Разве не ради этого она присоединилась к Встиму? Сколько раз она мечтала о том, чтобы он позволил ей побыть на главных ролях? Почему же сейчас она так оробела?

Ризн взглянула на свою лодку, которая уплывала все дальше и уносила горшок с травой. Затем снова посмотрела на бабска.

— Расскажите, что я должна делать.

— Им многое известно о чужеземцах, — ответил Встим. — Больше, чем мы знаем о них. Все из-за того, что кое-кто из нас приезжает к ним жить. Многие из реши легкомысленны, как ты и говоришь, но многие не такие. Они предпочитают сражаться. И торговля... для них и есть битва.

— Для меня тоже, — ответила Ризн.

— Я знаю этих людей, — продолжил Встим. — Мы должны молить Страсти, чтобы здесь не оказался Талик. Он лучший и часто ездит торговать с другими островами. С каким бы торговцем ты ни встретилась, он или она будут оценивать тебя так, как оценивают врага в битве. И для них битва заключается в позерстве. Однажды мне не повезло оказаться на острове во время войны.

Он замолчал, откашливаясь, но с презрением отверг напиток, который пытался подсунуть ему Килрм.

— Когда два острова разъярились, их жители сели в лодки и стали подзуживать друг друга, обмениваясь оскорблениями. Начали слабейшие, которые с криками хвастались, постепенно уступая место сильнейшим, которые участвовали в своего рода устной дуэли. Затем наступил черед стрел и копий, борьбы на кораблях и в воде. К счастью, было больше криков, чем настоящей резни.

Ризн кивнула, сглотнув.

— Ты не готова к такому, дитя, — сказал Встим.

— Я знаю.

— Хорошо. Наконец ты поняла. Теперь иди. Они не потерпят нас долго на острове, если только мы не согласимся присоединиться к ним насовсем.

— И для этого потребуется?.. — спросила Ризн.

— Ну, во-первых, потребуется отдать королю все, что имеешь.

— Мило, — ответила Ризн, вставая. — Интересно посмотреть, как он будет выглядеть в моих туфлях. — Она глубоко вздохнула. — Вы до сих пор не сказали, что мы хотим выторговать.

— Они знают, — ответил бабск и закашлялся. — Ваш разговор не будет обсуждением условий сделки. Условия были определены много лет назад.

Ризн повернулась к нему, нахмурившись.

— Что?

— Дело не в том, что ты можешь получить, — ответил Встим, — а в том, посчитают ли они тебя достойной. Убеди их.

Он помедлил.

— Да ведут тебя Страсти, дитя. Не подведи меня.

Его слова казались просьбой. Если их флотилию развернут назад... Цена сделки заключалась не в товарах — дереве, тканях, обычных припасах, купленных по низкой цене, — а в услугах сопровождения. Они отправились так далеко, заплатили провожатым, потратили время на ожидание паузы между сверхштормами, еще больше времени — на поиски нужного острова. Если с ней откажутся торговать, они все еще могли продать товары, но со значительными потерями, учитывая, сколько было вложено в само путешествие.

Два охранника, Килрм и Нлент, присоединились к Ризн, когда она покинула Встима и зашагала по выступающей, похожей на причал части панциря. Теперь, когда они так близко, трудно было воспринимать остров как животное. Прямо впереди налет лишайника сделал панцирь практически неотличимым от камня. Здесь же росли деревья, их корни свисали в воду, а ветви тянулись вверх, образовывая лес.

Ризн нерешительно ступила на единственную тропинку, ведущую от воды наверх. Здесь на «земле» сформировались ступени, которые казались слишком квадратными и одинаковыми, чтобы их создала природа.

— Они вырезают на панцире? — спросила, взбираясь, Ризн.

Килрм хмыкнул.

— Чуллы не чувствуют свои раковины. Наверное, это чудище тоже.

Пока они шли, он держал руку на гтете — разновидности традиционного тайленского меча с большим трехгранным клинообразным лезвием и рукоятью прямо у основания. Ее требовалось зажать в кулаке, и длинное лезвие вытягивалось вниз от костяшек; рукоять обхватывала запястье для удобства. Сейчас меч Килрма покоился в ножнах на боку, а лук — за спиной.

Что так его тревожило? Считалось, что реши не опасны. Но, вероятно, если ты наемный охранник, то лучше к каждому встречному относиться с подозрением.

Тропа вилась вверх через густые джунгли. Деревья здесь были гибкими и сильными, их ветви практически все время находились в движении. А когда большепанцирник шагал, все сотрясалось.

Лозы дрожали и скручивались на тропинке или свисали с ветвей. Сами ветви убирались с дороги, но после того, как Ризн проходила, возвращались на место. Вскоре исчезло из вида море, больше не чувствовался его соленый запах. Все поглотили джунгли. Их насыщенные зеленый и коричневый цвета изредка нарушались розовыми и желтыми зарослями сланцекорника, который, судя по всему, рос здесь в течение многих поколений.

До этого Ризн считала влажность угнетающей, но здесь она стала непомерной. Девушка чувствовала себя так, будто плавает, и даже ее тонкие льняные юбка, блузка и жилет казались такими же толстыми, как зимняя одежда для тайленского высокогорья.