Страница 7 из 15
Он опять схватился за поводья, на этот раз не отпуская недовольно захрапевшего жеребца, и, опустив плечо, что есть силы потянул. Кони, подстегиваемые возницей, спотыкаясь, пошли вперед. Сзади загрохотали бочонки, и двое мужчин ухватились за доски повозки, когда она загромыхала по неровному дну переправы. Вода залила сапоги Страйкера и большие спицы колес.
Страйкер слышал, как у самого берега ревел Лавлес, и обернувшись, увидел, что гусары выходят из боя. Но всё равно обзор его был ограничен схваткой, побитыми остатками отряда, который он перевел через реку. Сквозь лес плеч и мушкетов он видел блеск стальных наконечников пик, надвинутых шлемов и крылья. Чертовски много крыльев.
- Они перестраиваются! - закричал Лавлес. - Перезаряжай! Стройся в две шеренги!
Страйкер бросил повозку, которая продолжала свой страдальческий путь через ставший мельче брод. За спиной он услышал всплески, поняв, что всё больше мушкетеров пересекают реку, чтобы присоединиться к схватке. Подойдя к капитану, он обнажил свой эсток.
- Сэр!
Но Лавлес, с безумными глазами, сжимая незапятнанный кровью клинок, набросился на него.
- Защищайте повозку!
- Я могу сражаться, сэр! - запротестовал Страйкер, сглотнув подступившую горечь.
- Защищайте лазутчика, лейтенант, или вы мне за это ответите! Переправьте его на другой берег и пришлите мне пикинеров.
В это мгновение Страйкер почувствовал, как желчь отступила, но вместе с облегчением на него нахлынул стыд. Потому что, вложив клинок в ножны и побежав назад к повозке, он уже ничем не мог помочь, хоть и чувствовал облегчение. За его спиной под открытым небом стонали раненые, которых относили в задние ряды строя. Лавлес ругался и подгонял мушкетеров, отчаянно пытаясь привести строй в некое подобие порядка до начала следующей атаки. Они построились посреди брода в два ряда, всего тридцать человек, забивая в дымящиеся дула мушкетов заряды и лихорадочно дуя на фитили. Сражение еще не закончено, и они это знали.
Ротмистр Луцьян Антчак был доволен. Он застал врасплох этих оборванных пехотинцев, слету навалившись на них всей силой, и теперь его жертвы находились в замешательстве. Чутье подсказывало ему, что следует надавить, бросить в бой пики и обрушить сталь и свинец на головы стоящих у кромки реки людей. Но он видел, как через реку к ним подходило подкрепление с заряженными смертоносными мушкетами в руках. Годы опыта научили Антчака, что выстреливший с близкого расстояния мушкет мог выбить из седла всадника, неважно какого качества на нем латы. Антчак был героем битвы при Штуме, где повел безумную кавалерийскую атаку на ряды шведских мушкетеров. И хотя этот день окутал его славой, кровавые потери, понесенные его людьми, многому его научили. Мушкеты образовали заслон, преградивший ему доступ к переправе, и чтобы закончить сегодняшнюю работу, необходимо подобрать ключи к этому замку.
Одним из первых, кто вышел из боя, был Антчак, и теперь он вернулся к лесу, окруженный своими ликующими гусарами. Его голову венчал шлем с сердцевидным отверстием для глаз, сквозь которое он мог прекрасно всё видеть, и сразу же заметил одного из своих офицеров.
- Кумала! - позвал он, почуяв свое зловонное дыхание, отраженное от стального забрала. - Возьми двадцать человек и отвлеки огонь на себя.
Гусар коротко кивнул и отправился исполнять задание. Антчак смотрел, как собрался и тронулся небольшой отряд.
- Да пребудет с тобой Господь! - напутствовал его Антчак. Он мысленно произнес молитву, пока они скакали к реке. Потому что река Одер была бойней, и агнцами в ней стали люди Кумалы.
Страйкер почти добрался до западного берега. Мельком глянув на шпиона, он принялся рассматривать своих товарищей, которые построились в два тесных ряда. Там же находился и Фердинанд Лавлес, который с воинственным выражением на широком лице вышагивал справа от шеренги, подняв вверх клинок. Чувство вины вновь охватило Страйкера, когда он почувствовал облегчение от того, что находился вдали от этого гиблого места. После того как оставил родину, он повидал достаточно стычек, но эта была особенной. Эти люди, верней эти существа, что вырвались из леса, подобно демонам, навели на него доселе неведомый ужас. Может, в нем все-таки нет солдатской хватки.
Именно тогда он и заметил вторую фигуру, вышагивавшую на противоположном фланге построения. Заметил человека с округлым лицом, обрамленным соломенными прядями, выбившимися из-под модной шляпы. Заметил человека, на чьем синем камзоле было столько прорезей, что на фоне затянутого тенями утра ярко поблескивал желтый шелк подкладки, и чья тонкая шея утопала в кружевах сшитого на заказ воротника.
Со Страйкера тут же слетели стыд и страх, уступив место столь сильной зависти, что он едва смог себя сдержать. Он смотрел, как прапорщик Ланселот Форрестер вышагивал перед лицом врага. Врага, бросившегося в новую атаку, но Страйкер мог лишь избавиться от желания незамедлительно бросить повозку. Он схватил лошадь под уздцы и дернул, сердито покрикивая на Заммера, чтобы тот не опускал поводьев.
Когда возница провел лошадей на западный берег Одера, Страйкер оглянулся, увидев, что скачущие гусары приближаются к тесно сомкнутым рядам Лавлеса. Он подошел, чтобы помочь Маттиасу спуститься с повозки.
- Оставайтесь здесь.
Шпион потер дрожащими пальцами свою лысую макушку, оставив на ней белые следы.
- Что если они переправятся?
Страйкер пожал плечами.
- Тогда бегите. Спрячьтесь в лесу.
Лицо Маттиаса перекосила отчаянная гримаса, он приставил свои пухлые кулаки к груди Страйкера.
- А вы куда направляетесь?
- Туда, - ответил Страйкер, указав на противоположный берег. Их разговор прервал мушкетный залп. Мощный залп, произведенный обеими рядами одновременно, прокатился по тесно сомкнутым пехотинцам, как волна Северного моря, а едкий белый дым был ее пенящимся гребнем. Лес наполнился воплями, когда приближавшихся всадников выбросило из седел в воздух в виде смятой груды крови, металла и перьев. Даже с этого расстояния Страйкер заметил, что залп достиг цели, атака сорвалась, и этим проклятым пикам не отведать во второй раз британской плоти. Он услышал, как Лавлес и Форрестер не скупятся на похвалы солдатам, и хотел находиться там, с ними, разделить их триумф.
На западной стороне реки для защиты лагеря Лавлес оставил девятнадцать пикинеров вместе с местным проводником, адвокатом герром Бушвальдом. Двоих из пикинеров Страйкер подозвал к себе.
- Не сводите глаз с этого человека, - рявкнул он, кивнув на Маттиаса. - Из-за него мы здесь.
Один из солдат кивнул, непроизвольно облокотившись на ясеневое древко пики.
- Будет сделано, сэр.
Парень был весь в лохмотьях, с кустистыми серыми бровями под помятым шлемом. Нос его был сильно искривлен, а беззубые десны почернели от какой-то болезни, но Страйкер знал его, как крепкого малого. Благодарно кивнув, он повернулся к Маттиасу.
- Я вернусь.
Маттиас схватился за Страйкера, как утопающий за соломинку, но тот грубо его оттолкнул.
- Остальные пойдут за мной, - обратился он пикинерам.
Затем он пошел вперед, пошатываясь на предательской поверхности брода, вода щедро намочила его штаны, пока он работал ногами, не теряя из виду окутанный дымом восточный берег. С позиции пехотинцев раздалась пара единичных выстрелов, произведенных солдатами, слишком медленно перезаряжавшими мушкеты. В ответ последовала целая серия выстрелов, но совсем другая, четче и выше тоном, из пистолетов. И Страйкер понял, что ему следовало остаться с повозкой. Потому что брод они потеряли.
Луцьян Антчак не мог поверить своей удаче.
Он подвел оставшихся всадников на пятьдесят шагов от реки, пока видимость пехотинцев была ограничена пороховым дымом от их же выстрелов. Каждый из людей Антчака вез с собой пару пистолетов. И каждый умел применять это оружие, развернув лошадь влево и выхватив пистолет, притороченный с правой стороны седла. Такой маневр был продиктован здравомыслием, поскольку крылатые гусары, гордившиеся своими скакунами, не могли позволить себе стрелять поверх головы лошади, рискуя этим подпалить уши бесценного животного. В придачу короткоствольное оружие было чудовищно неточным, а подобная тактика позволяла плотный залп, что при стрельбе по тесно скученной цели имело разрушительный результат.