Мэри Сью

— А память зачем было стирать? — возмутилась София. — К чему все эти шпионские штучки.

— Она же скрывается, ма, — фыркнул Сильвио. — Неужели непонятно. — Ее агентство ловит потому что она им формулу дяди Лоренсо не отдала.

— Прекрасно, — всплеснула руками женщина. — Поэтому она отдала ее ему и теперь это дурацкое Агентство будет охотиться за ним.

— А откуда оно узнает? — поинтересовался Сильвио. Лоренсо вообще из разговора выпал, он был полностью увлечен изучением переданного ему блокнота.

— Смотрите, она отдала мое изобретение в патентный центр, — воскликнул Лоренсо.

— А я что говорила, будешь еще ее защищать? — победно глянула миссис Кен на сына.

— Не верю, — возразил парень. — Зачем ей присваивать изобретение дяди и сообщать ему об этом.

— Вы не поняли, оно на мое имя оформлено, — вмешался мужчина. — Но она его так усовершенствовала. Сильвио, смотри, ты помнишь мои чертежи? А смотри как стало? Это же небо и земля.

— Точно, так гораздо красивее, — согласился мальчишка. — Все же Мэй молодец.

— Она, вероятно, боялась, что я ее выдам, — сказал Лоренсо.

— Говорят, ее пытали в Агентстве, — сообщил Сильвио. — Конечно, она боится. Дядя ты не обижайся на Мэй. Она ведь все тебе вернула.

— Да я и не думал обижаться, — воскликнул мужчина. — Я просто не знаю что сказать. Если бы она не исчезла, я бы предложил разделить и изобретения и прибыль от них. Это было бы справедливо, но я даже не помню сама она мне отдала все это или кого-то попросила.

— Ну и не надо, — резонно сказал Сильвио. — Лучше тебе этого и не знать, она все правильно сделала и себя обезопасила и тебя. Ты только тетрадь эту спрячь как следует, а то ведь опять пришлют кого-нибудь.

— Я не буду ее прятать, я это лекарство зарегистрирую, — заявил Лоренсо. — Тогда Агентство уже ничего сделать не сможет. Тут пара адресов есть. Посоветуюсь еще на заводе кое с кем и запущу его на проверку.

— Господи, а ну как тебя тоже схватят? — София Кен едва не плакала.

— Не схватят, если вы болтать не будете, — сказал Лоренсо. — Значит так, о том что формула лекарства опять у меня никому не слова.

— А я хотел мисс Смит рассказать. Она так о Мэй волнуется, — расстроился Сильвио. — От нее же никаких новостей, а тут такое.

— Мы же не знаем наверняка Мэй это была или кто-то другой, — напомнила миссис Кен.

— Ладно, Сью расскажи, но больше никому, — попросил Лоренсо. — София, никому, понимаешь? Мужу тоже не говори. Мне и тебе звонить не следовало, но меня так распирало….

— Не скажу я. Сильвио, тебя это тоже касается.

— Я могила, — пообещал мальчик. — Только бабушке Мэй и все. Клянусь. Я прямо сейчас сбегаю. Пока дядя, береги себя.

— Ох, Лоренсо, — вздохнула София. — Как же мне все это не нравится. Так мы хорошо жили, а тут эта девица. Все проблемы из-за нее.

— У меня из-за нее никаких проблем нет, — возразил мужчина. — Скорее наоборот, если бы не она, я бы это лекарство совсем потерял, мои-то записи погибли. А она пусть и украла, но потом раскаялась и все вернула. Если вдруг Мэй появится, попроси ее со мной связаться, я хоть спасибо скажу.

— Вряд ли она появится, — покачала головой София. — Ищут ее опять.

— Это потому что она формулу мою не отдала, — улыбнулся Лоренсо. — Дай бог ей здоровья.

— Ох, Лоренсо, — миссис Кен отключила компьютер и тихо заплакала. — Лучше бы уж она ее отдала, — прошептала она. — И ее бы оставили в покое и тебя б не трогали.

— Поздравляю, твоя операция по восстановлению справедливости, прошла успешно, — Пол улыбнулся Мэй и поднял бокал с вином. — За Лоренсо следили сутки. По возвращению из больницы он позвонил родне в Кувер, потом коллеге по работе, ну и потом в одну из рекомендованных тобой фармакологических компаний. Больше он никуда не звонил, по крайней мере до тех пор пока наш жучок не самоликвидировался.

— Значит, в полицию не обращался, — Мэй отпила из своего бокала. — Это хорошо. Я тебе еще должна что-то? В смысле деньги?

— Ты мне ни в каких смыслах ничего не должна, — отозвался мужчина. — Кстати, позволь поинтересоваться, откуда у тебя средства?

— За фильм заплатили, плюс на счету у Маринеллы кое-что было.

— Неплохо, оказывается, за маленькие роли платят, — хмыкнул Пол.

— Это не только за фильм, еще и за озвучку.

— А это не одно и то же?

— Нет, — Мэй вздохнула. — Я имею дурацкую привычку постоянно что-то напевать или подпевать тому, что слышу. В общем, я исполняла заглавную песню в фильме, озвучивала напевание бабушки главной героини ну и свою роль, само собой.

— Тебе на жизнь то осталось? Я могу рассрочить платеж.

— Не надо, справлюсь. Я пару статей в журналы по искусству написала, под псевдонимом конечно. На некоторое время хватит. Сейчас для Биожизни заканчиваю материал.

— Ой не советую я тебе химию с биологией трогать, — покачал головой Пол. — Маринелла ими не интересовалась, Если выплывает, будут проблемы. Займись лучше актерством, это безопаснее и доходнее, — улыбнулся Пол. — Надеюсь, еще предложения есть?

— Есть, — снова вздохнула Мэй.

— Как-то не оптимистично. Что роли не нравятся?

— Дело не в этом. Просто как-то не серьезно это все. То ли дело наука. Но так как химией мне заниматься нельзя, остается искусство. Я уже начала искать другую работу. Устроюсь учителем искусств в каком-нибудь дальнем поселке, так от меня хоть польза будет.

— А актерство, по-твоему, бесполезно? — удивился Пол.

— Не серьезно, — твердо ответила Мэй.

— Хозяин- барин, — развел руками Пол и поднялся. — Пора мне. Рад был видеть тебя. Если что телефон ты знаешь, звони.

— Спасибо. Ты тоже звони, если что. Ну, вдруг я смогу быть чем-то полезной.

— Ты сама это предложила, — улыбнулся Пол. — Бывай.

Мэй закрыла за гостем дверь и привычно села к окну, вид далекого леса ее успокаивал. Она не сказала Полу что третьего дня уже отказалась от услуг Адама Рицкевича и от роли в новом музыкальном фильме, где ей теперь предлагали не второстепенную, а главную роль. Мэй села за компьютер и опять стала тщательно выверять свое резюме, а потом просмотрела несколько сайтов по поиску работы. Учителей по искусству искали, но, к сожалению для Мэй, в больших городах, а девушка твердо решила переселиться в провинцию. Не найдя ничего нужного, Мэй легла спать, но сон облегчения не принес. То ей снился отец, рассуждавший о бесполезности искусства, то Сью, жарко спорящая с ним, то глаза Терри, когда Мэй пела для него. Ну, вообще-то считалось, что колыбельная была для Сью, но о Сью тогда девушка как-то не думала. Мэй проснулась, перевернулась на другой бок, но уснуть больше не смогла. На часах было три ночи. Мэй пробовала читать, но содержимое книги в голове не откладывалось, она включила телевизор, но там тоже не было ничего, что ее бы заинтересовало. Девушка встала, попила воды и снова села к окну. Приснившийся сон не давал ей покоя. Мэй прижалась лбом к стеклу. С одной стороны ей нравилось заниматься химией, а когда удавалось сделать что-то действительно полезное, то это было похоже… похоже… на то чувство, которое она испытала исполняя песню на публике. Девушка закрыла лицо руками. Ей нравилось петь. Особенно когда петь надо было не просто так, а для кого-то. И сниматься в кино, Мэй призналась в этом самой себе, ей понравилось. Но ведь кино это не серьезно, — девушка подтянула колени к груди и заплакала. Но потом вытерла слезы и слезла с окна. Господи, какая же она дура. Сью была совершенно права, ее просто использовали и отец тоже. И он лгал, когда говорил что кино и писательство это блажь и тунеядство. Девушка отчетливо вспомнила, как восхищалась мама каким-то фильмом и как они спорили с отцом об игре актеров. И именно отец тогда доказывал, что надо снимать больше фильмов не по однодневной ерунде, которую прочтешь и забудешь, а по классике, чтобы фильм нес что-то зрителю. А мама доказывала, что нужны и развлекательные фильмы, красивые актеры, трогательные истории. Главное чтобы только играли убедительно, чтобы им верилось, сопереживалось.