Мальчуган

Следующий, по фамилии Хотта, оказался, так же как и я, учителем математики. Это был грузный человек с бритой головой, точно бонза, и с таким выражением лица, что хотелось сказать: вот уж зловещий монах! Когда я вежливо протянул ему приказ о назначении, он даже не взглянул на него.

– А, ты вновь назначенный? Ну, приходи как-нибудь в гости, ха-ха-ха! – сказал он.

Что за «ха-ха-ха»? И кто это пойдет в гости к такому грубияну? С этого момента я прозвал его «Дикообразом».

Преподаватель классической китайской литературы был, как и следовало ожидать, человеком старых правил. Этот милый старичок сказал плавно и без пауз:

– Вчера только изволили прибыть? Наверно, утомились и тем не менее уже приступаете к преподаванию, это весьма ревностно с вашей стороны.

Учитель рисования держался совершенно так, как подобает человеку искусства. На нем было хаори [9]. Обмахиваясь веером, он сказал:

– Из каких краев? Токио? Прелестно, присоединяйтесь к нашей компании… Я сам тоже в некотором роде эдокко [10]. «Ну, если уж такой, как он, – эдокко, то не всякому охота была бы родиться в Эдо!» – подумал я про себя.

Понадобилось бы много времени для описания остальных, но я думаю, что и этого достаточно, все равно о всех не расскажешь.

Когда церемония с моим представлением была закончена, директор сказал мне:

– Сегодня можете идти домой. Относительно занятий согласуйте все со старшим по математике и послезавтра приступайте к урокам.

Но когда я спросил, кто здесь старший по математике, оказалось, что это тот самый «Дикообраз». Я был в отчаянии. Проклятье! Работать в подчинении у такого человека! Вот тебе и на!

«Дикообраз» обратился ко мне:

– Ты где остановился? В «Ямасироя»? Ладно, зайду, потолкуем, – бросил он на ходу и с мелком в руке направился в класс.

Выходят, он сам придет ко мне поговорить о делах. Ничего, держится по-простецки, хоть и старший! Во всяком случае, это куда лучше, чем по вызову идти к нему.

Выйдя из школы, я было сразу хотел идти к себе в гостиницу, но потом подумал, что еще успею, решил немножко пройтись по городу и побрел наобум, куда ноги понесли.

Видел префектуральное управление. Это старое здание прошлого столетия. Видел казармы. Они не лучше, чем казармы в квартале Адзабу в Токио. Видел главную улицу. Сама улица вдвое уже, чем улица Кагурадзака в Токио, и дома вдоль нее похуже. Повидимому, это был городок при замке какого-нибудь захудалого феодального владения.

Я шел и размышлял: «Жалкие люди! Гордятся, что их город, видите ли, при замке…» Так, незаметно, я вышел к гостинице «Ямасироя». Только сначала кажется, что в этом городе простора много, а на самом-то деле здесь тесно. Я уже все осмотрел. Теперь нужно было пойти домой и пообедать, и я вошел в ворота гостиницы.

Хозяйка, сидевшая за конторкой, увидев меня, поспешно выскочила навстречу и, поклонившись до самого полу, сказала: «С возвращением вас». Когда я снял ботинки [11] и вошел в гостиницу, служанка доложила, что свободна самая лучшая комната, и провела меня на второй этаж.

На втором этаже была просторная комната в пятнадцать цыновок [12], с окнами на улицу и с большой стенной нишей. Мне еще сроду не приходилось бывать в такой роскошной комнате, и неизвестно, случится ли такое еще когда-нибудь. Я снял европейский костюм, переоделся в легкое летнее кимоно и растянулся во весь рост па самой середине комнаты. Настроение у меня было прекрасное.

После обеда я немедленно сел писать письмо Кие. Я не мастер сочинять, к тому же и иероглифы знаю плохо, потому терпеть не могу писать письма. Да обычно и писать-то было некому. Однако. Киё, конечно, беспокоилась. Она, наверно, тревожилась – думала, не погиб ли я при кораблекрушении или что-нибудь в этом роде. Пришлось постараться и написать ей длинное письмо. Вот оно:

«Вчера приехал. Нестоящее место. Лежу в комнате в пятнадцать цыновок. В гостинице дал пять иен чаевых. Хозяйка терла лбом пол. Вчера ночью не спалось. Видел тебя во сне, будто ты, Киё, ешь тянучки прямо с бамбуковыми листьями. В будущем году летом приеду. Сегодня ходил в школу, надавал всем прозвища: директору – «Барсук», старшему преподавателю – «Красная рубашка», учителю английского языка – «Тыква», учителю математики – «Дикообраз», учителю рисования – «Шут». Скоро напишу тебе обо всем подробно. До свиданья».

Покончив с письмом, я почувствовал себя совсем хорошо, тут меня стало клонить ко сну, и я снова растянулся во весь рост посередине комнаты. На этот раз я спал крепко и не видел никаких снов.

Меня разбудил громкий голос:

– Здесь, что ли?

Я открыл глаза. Вошел «Дикообраз».

– Здорово! Так вот насчет того, что тебе поручено… – начал он сразу деловой разговор.

Я только успел подняться с полу и вконец растерялся. Но когда я узнал о своих обязанностях, я сразу же согласился. Они показались мне не особенно сложными.Раз все в таких пределах, то чего там оттягивать. Я готов хоть завтра приступить к работе.

Когда вопрос с занятиями был улажен, «Дикообраз» спросил:

– Конечно, ты не собираешься оставаться навсегда в этой гостинице? Послушай, я тебя устрою к хорошим хозяевам, давай-ка перебирайся. Чужих там не пускают, но я поговорю, и тебя сразу примут. Чем скорей, тем лучше. Сегодня сходи посмотри, завтра переедешь, а послезавтра пойдешь в школу. Вот и хорошо будет, – рассудил он сам, не спрашивая меня.

И в самом деле, вряд ли я смогу долго жить в такой комнате: месячного жалованья только-только хватит, чтобы платить за гостиницу. Немного жаль, что совсем недавно дал пять иен на чай – и сразу же переезжать. Но в конце концов если уж переезжать, так переехать поскорее и устроиться как следует. Поэтому я решил в этом деле положиться на «Дикообраза».

– Ну что ж, – сказал «Дикообраз», – пойдем вместе посмотрим. – И мы пошли.

Дом находился на окраине города и стоял на склоне холма. Здесь было очень тихо и спокойно. Хозяин, которого звали Икагин, занимался покупкой и продажей редких вещей. Жена у него была года на четыре старше. Когда-то, еще в средней школе, я выучил английское слово «witch» – «ведьма», – так вот она была в точности похожа на witch. Ну что ж, ведьма так ведьма! Раз у нее муж, то не беда. В конце концов было решено, что я завтра переезжаю к ним.

На обратном пути «Дикообраз» угостил меня стаканом воды со льдом. Тогда, в школе, он показался мне бесцеремонным и грубым, но теперь, видя его заботу обо мне, я подумал: «Непохоже, чтобы «Дикообраз» был плохой человек. Наверно, он просто такой же вспыльчивый и неуравновешенный, как и я сам». Позже я узнал, что среди учеников он пользуется наибольшим авторитетом.

Глава 3

И вот, наконец, я пошел в школу. Когда впервые я вошел в класс и поднялся на кафедру, мне было очень не по себе. Я вел урок, а сам думал: «Это я-то учитель!…»Ученики вели себя шумно. Время от времени кто-нибудь из них нарочито громко выкрикивал: «Учитель!» И я откликался. В училище естественных наук я сам ежедневно обращался таким образом к преподавателям. Но одно дело назвать кого-нибудь учителем, и совсем другое, когда тебя так называют, – от одного до другого, как от облака до болота! Мне вдруг так захотелось сбежать из класса, что даже пятки зачесались. Я не трус и не из робких, но мне, к сожалению, выдержки не хватает. Это- громкое «Учитель!» каждый раз действовало на меня ошеломляюще.

Кое-как я довел до конца свой первый урок. Хорошо еще, что никто не прицепился с каким-нибудь каверзным вопросом. Вернулся в учительскую. «Дикообраз» поинтересовался:

– Ну, как?

Я коротко ответил:

– Ничего.

И он как будто успокоился.

Но когда с мелком в руке я вышел из учительской на второй урок, у меня было такое ощущение, будто я вступаю на неприятельскую территорию.

[9] Хаори – верхнее короткое кимоно. из тонкой шелковой ткани.

[10] Эдокко – коренной уроженец Эдо (Эдо – название Токио до 1867 года).

[11] В Японии при входе в дом снимают обувь.

[12] Цыновка – единица измерения жилой площади. Одна цыповка немногим больше полутора квадратных метров.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.