Страница 5 из 10
Гроувер отчаянно дергал струны. Инструмент послушно распространял вокруг магические вибрации – но только в голосе сатира не было ни силы, ни уверенности.
– Э-э-э… птицы! – мямлил он. – Ла-ла-ла! Птицы в клетках! В очень прочных клетках! Птицы, да!
«Грэмми»[4] с такими текстами точно не выиграешь, а я уже начал терять хватку. Сильны все-таки эти ваши келедоны! Мне в прошлом случилось разок прокатиться на Минотавре – так вот, удержаться верхом на золотой дамочке было ничуть не проще.
Певица тем временем вертелась, пытаясь сбросить меня. Она вцепилась мне в предплечья и как следует сдавила. Руки так и прострелило болью до самых плеч.
– Гроувер, да быстрее же! – прокричал я из последних сил.
Правда, из-за стиснутых от усилия зубов у меня получилось что-то вроде «гррр… пппух!»
– Птицы в клетках! – выдавил Гроувер еще строчку. – Ла-ла-ла, в клетках!
Как ни удивительно это звучит, но на краю крыши действительно возникла птичья клетка. Мной как раз мотали в разные стороны, так что разглядеть ее как следует у меня не вышло, но вроде бы Гроувер постарался на славу. Клетка была достаточно велика для упитанного попугая или куропатки, а прутья слабо светились – отлично, небесная бронза, все как мы заказывали.
Оставалось совсем чуть-чуть – заставить келедону перекинуться в птицу. К сожалению, идти нам навстречу она категорически отказывалась. Девушка крутанулась на месте, явно намереваясь взломать захват и выкинуть меня к черту через парапет вниз. Увы, ей это удалось.
Я старался не паниковать раньше времени. Видите ли, это был не первый раз, когда меня кидали с вершины небоскреба.
Я был бы рад вам рассказать, что проделал лихой акробатический трюк, ухватился за край билборда и взлетел обратно на крышу идеальным тройным сальто.
Ага, как бы не так. Когда я встретился с первым по ходу движения электронным экраном, ремень мой зацепился за какую-то торчащую из него ферму. Ощущение впившейся мне промеж ног проймы джинсов было неописуемо. Но еще неописуемее оказалось то, что из-за инерции падения меня перевернуло вверх тормашками, так что я самым натуральным образом вывалился из штанов.
И помчался навстречу Таймс-сквер головой вниз и с целеустремленностью Супермена. Правда, в отличие от него, я молотил вокруг руками, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться. Мне повезло. Вдоль верха следующего билборда шел рейлинг – наверное, для совсем уж рисковых высотных рабочих, любителей подвешиваться на страховочном тросе.
Я умудрился ухватиться за него на лету и перевернуться правильной стороной вверх. Руки мне чуть не выдернуло из суставов, но каким-то образом я сумел удержаться. Тут-то мы и вернулись к тому, с чего начинали. Вот он я, собственной персоной, болтаюсь без штанов на билборде на Таймс-сквер.
Сразу отвечу на следующий вопрос, а то вы его, чего доброго, зададите. Боксеры, простые голубые боксеры. Никаких смайликов. Никаких сердечек.
Смейтесь, если хотите. По мне, так они куда удобнее брифов.
Келедона приветливо улыбалась мне с бордюра, в двадцати футах вверху. Чуть ниже с металлической балки свисали мои джинсы, развеваясь на ветру и помахивая штанинами – прощались, наверное. Гроувера нигде видно не было. Музыка смолкла.
Руки у меня слабели. Мостовая маячила футах где-то так в семистах внизу. Лететь долго, кричать тоже. Световой экран постепенно припекал мне живот.
Пока я болтался там, наша келедона решила проводить меня особой серенадой. Она запела о долгожданном отдыхе, о том, чтобы оставить все заботы и отдохнуть на берегах реки. Точный текст я сейчас не припомню, но смысл был именно такой.
Все, что мне оставалось – это держаться. Падать совсем не хотелось, но келедонина музыка окатывала меня со всех сторон, как прибоем, размывала мою решимость. Мне уже виделось, как я легко, будто перышко, лечу вниз… приземляюсь на берегах вальяжно текущей реки… где так славно можно было бы устроить пикник с моей подружкой…
Аннабет.
И я вспомнил, как спас Аннабет от сирен, когда мы с ней бороздили Море Чудовищ. Я держал ее мертвой хваткой, а она плакала, и вырывалась, и пыталась плыть навстречу смерти, потому что впереди ей уже виделись счастливые берега земли обетованной.
Теперь это она держала меня. И она говорила мне в самое ухо: «Водоросли у тебя вместо мозгов, Перси! Это же трюк! Обдури ее сам или умрешь. А если и правда умрешь, я тебе никогда этого не прощу, так и знай!»
Это-то и разрушило чары келедоны. В гневе Аннабет будет пострашнее большинства чудищ. Только не говорите ей, что я это сказал.
Я еще раз поглядел на безмятежно развевавшиеся вверху джинсы. Меч в обличье ручки был надежно запрятан в кармане, пользы от него никакой. Где-то за пределами видимости Гроувер снова заныл что-то о птичках, но и это не помогло. По всей видимости, келедона обращалась в птицу, только если ее неожиданно испугать.
Погодите-ка…
Идиотский План версия 2.0 забрезжил у меня в голове. Чего только не придумаешь с отчаяния.
– Эй! – заорал я наверх. – Ваша взяла. Вы просто чудо какое-то, мисс Келедона! Я вами восхищаюсь! Можно мне сейчас, на пороге смерти, ваш автограф напоследок?
Келедона умолкла посреди ноты. И удивленно уставилась на меня, а потом улыбнулась от удовольствия.
– Гроувер! – завопил я во все горло. – А ну дуй сюда!
Лира тоже заткнулась. Над краем крыши возникла физиономия сатира.
– Ой, Перси… Мне… мне так жаль!
– Да все нормально, чувак!
Я изобразил улыбку, постаравшись параллельно передать ему по эмпатической связи реальное положение дел. Целые связные мысли мне посылать никогда не удавалось, так что я постарался сосредоточиться на самом главном: будь наготове, соображай и действуй быстро. Надеюсь, дружище не протупит.
– У тебя там не найдется ручки с бумагой? – крикнул я ему. – Я хочу перед смертью взять у этой леди автограф.
Гроувера аж перекосило.
– А… Э… нет. Но у тебя в кармане джинсов разве не было ручки?
Самый. Умный. Сатир. На свете. Браво! Отлично схватывает парень.
– А ведь верно! – я умоляюще воззрился на келедону. – Пожалуйста? Последнюю просьбу, а? Не могли бы вы извлечь ручку у меня из джинсов и подписать… да хоть бы их и подписать? Тогда я умру счастливым.
Золотые статуи не краснеют, но келедона выглядела крайне польщенной. Она наклонилась, ухватила джинсы, вытащила их на крышу и достала из кармана ручку.
Я аж дыхание задержал. Никогда еще не видал Волнолом в руках у чудовища. Если она догадается, что дело нечисто, если поймет, что ее пытаются надуть, то может убить Гроувера. Клинки из небесной бронзы и на сатиров отлично действуют.
Дева меж тем изучала ручку, словно никогда ничего подобного не видала.
– С нее нужно снять колпачок, – любезно подсказал я.
Пальцы уже начинали соскальзывать с балки.
Келедона положила джинсы на бордюр рядом с клеткой и отвинтила колпачок. Волнолом обрел жизнь.
Если бы я сейчас не висел над пропастью, то непременно оценил бы картину. Самое смешное, что я видел в жизни, ей-богу. Знаете, бывают такие розыгрыши: банка с конфетами, а под крышкой спрятана свернутая пружиной игрушечная змея?
Ну, вот тут было то же самое, только вместо игрушечной змеи наружу выскочил трехфутовый меч.
Небесный клинок вырос внезапно и во всю длину. Келедона отшвырнула его и отскочила подальше с отнюдь не музыкальным взвизгом. Естественно, она обратилась в птицу, но Гроувер был тут как тут. Он отбросил Аполлонову лиру и, схватив толстенькую золотую куропатку обеими руками, в мгновение ока запихал ее в клетку и захлопнул дверцу.
Обезумевшая келедона принялась верещать и биться внутри, но места, чтобы превратиться обратно в женщину, не хватало, а в птичьем облике никакой магии у нее в голосе, слава богам, не осталось.
– Отличная работа! – воскликнул я.
Судя по физиономии Гроувера, его должно было вот-вот стошнить.
4
«Грэмми» – американская музыкальная премия.