Страница 2 из 7
В фазе перед началом заболевания больные в действительности уже превращаются в «пациентов», хотя и продолжают терпеливо страдать. Находясь в сильной зависимости от своего окружения и поддерживая добрососедские отношения, они большей частью дружелюбны и уважительны. На них всегда можно положиться и рассчитывать. Желание перемен они подавляют в зародыше. В своем стремлении не быть никому и ничему в тягость пациентам легко удается заводить друзей. Впрочем, тесной дружбе мешает то, что они едва ли знают себя сами и не в состоянии действительно себя проявить. Поскольку они не близки сами с собой, окружающим представляется простым сближение с ними. Но когда в процессе болезни пациенты начинают знакомство с собственной личностью и их характер проявляется более глубоко, оказывается, что и им самим, и их окружению совсем непросто принять эти совершенно непредсказуемые качества. «Нормопатов» часто окружают люди, которые им чем-то обязаны. Так как они постоянно старались всем угодить, подавляя при этом собственное желание роста, окружающие теперь будут проявлять по отношению к ним соответствующую заботу. Социальное поведение пациентов с точки зрения «молчаливого большинства», к которому они часто принадлежат, можно определить как образцовое. Они по праву могут называть себя опорой общества. Однако за фасадом упорядоченной образцовости скрываются все те противоположные качества, которые проявляются во второй или начальной стадии заболевания на клеточном уровне. То, что никогда не проявлялось в сознании, здесь находит свою сцену, сцену для постановки драм и «теневых спектаклей».
Подавляемое годами желание перемен проявляется в виде мутаций. Забытыми оказываются все жизненные правила, во внимание принимается только собственное эго. Превосходная «социальная адаптация» превращается в «дезадаптацию». На свет Божий выходит долго подавляемое желание клетки изменить мир по своему образу и подобию. Смертоносные семена всходят в рекордные сроки, свидетельствуя о силе сдерживаемого до сих пор желания самоутверждения и бесцеремонного следования собственным интересам.
С началом болезни часть угнетенного эго может проявиться и в поведении самого пациента. Когда такие теневые стороны оказываются на поверхности, окружающие поражаются. До сих пор самые миролюбивые люди вдруг требуют исключительного внимания к себе и «своей болезни». Используя диагноз в качестве оправдания, они позволяют себе изменить ситуацию в свою «пользу» и заставляют всех плясать под свою дудку. При этом сдержанность и такт оказываются выброшенными за борт, и начинают звучать совершенно другие интонации. Люди вдруг принимаются нарушать порядок и выходить за рамки. Какой бы неприятной ни была подобная перемена для окружающих, для больного это шанс. Если принципы преображения, самоутверждения и осуществления происходят на духовно-психическом уровне, то физический уровень освобождается. Впрочем, многие пациенты настолько прочно застряли в своей превратившейся в норму ролевой игре, что даже перед лицом смерти они сохраняют мученическое состояние. Но это неверно! Шансы победить рак несравнимо выше, если больной включает в борьбу свой дух, а не тело. Чтобы действительно с чем-то справиться, необходимо, прежде всего, в это ввязаться.
После первой, нередко продолжающейся десятилетиями, фазы сдержанности и последующей фазы начала заболевания наступает фаза кахексии*, сталкивающаяся с третьей моделью поведения. Силы организма истощены болезнью. Организм без сопротивления позволяет себя в прямом смысле этого слова сожрать. Тело полностью покорилось судьбе. В конце концов, каждый больной переживает подобный момент: или сознательно, если ему удалось возвратить проблему обратно на психический уровень, или неосознанно, если душа продолжает бороться с неизбежным, а тело покорилось судьбе. В этой точке соединяются два уровня, которым мы посвятим следующую главу. С одной стороны, пациент действительно сопротивляется слишком слабо, с другой — слишком сильно. По отношению к своему окружению, которое отнимает у него определенные функции, он действительно сопротивляется слишком мало. Зато тем более сильно он борется против своей цели жизни, своего пути и своей судьбы. От этой борьбы он мог бы спокойно отказаться. В конце концов, болезнь в любом случае принуждает его к этому, так как таким образом определяется степень самоотдачи пациента, вне зависимости от того, кто победит: рак или он.
РЕГРЕССИЯ И РЕЛИГИЯ
Кроме сказанного выше в регрессии проявляется еще один основной мотив рака, находящийся на заднем плане. Регрессия представляет собой возврат к началу, к истокам. Больные утратили обратную связь со своими первоосновами, их жизнью управляют опухолевые клетки, что составляет большую опасность для физического тела. Человек явно нуждается в живой связи со своими корнями, с религией. Но она подразумевает не только шаг назад, а, прежде всего, обратную связь. Только в этом случае отступление становится прогрессом. Это кажущееся противоречие находит отражение и в раковом заболевании. С одной стороны, клетки возвращаются к примитивным формам, с другой — они совершают огромный скачок в стремлении к всеядности и бессмертию.
Подобное противоречие может разрешить только религия в ее исключительном смысле. Религия подразумевает возврат к единению. Оно, обозначаемое в христианстве как рай, является истинной целью пути. Согласно Библии, люди вышли из рая и должны когда-нибудь туда вернуться. Это путь от неосознанного единения к осознанному. Изгнание из рая находит свое продолжение в возвращении блудного сына в отчий дом. О том, насколько глубоко запал в людские умы этот образ, свидетельствует тот факт, что в древнеиндийских источниках этот путь описан аналогичным образом: «Отсюда сюда». Древний символ змея, кусающего свой хвост, наилучшим образом характеризует этот действительно всеобъемлющий образ. В религии путь к просветлению и бессмертию всегда описывается в образе продвижения вперед к исходной точке и представляет собой движение по кругу или спираль. Здесь в равной степени необходимы предусмотрительность и внимательность, и направлены они к одной цели, к единению.
Обращение к прошлому с вопросом: «Откуда я пришел?», желание узнать: «Куда я иду?» вытеснены у больных раком из области сознания и представлены в физической форме. О том, насколько недальновидными в прямом смысле этого слова становятся больные, свидетельствует их чрезмерная осторожность и предусмотрительность, ограниченные узкими рамками совершенно конкретного окружающего мира и будущего. Они настолько близко к сердцу принимают других людей, их мораль и жизненные правила и с такой осторожностью встречают завтрашний день и все новое, что для главных вопросов к прошлому и будущему у них не остается места. Раковый процесс с его регрессией в бездну и неизлечимостью является страшным и, в то же время, истинным отражением ситуации.
Осознанное возвращение к началу с его неограниченными возможностями и поиск бессмертных ценностей наполнены исключительным смыслом. Проникновение в неведомое приведет «к болезни как к пути».
Но этот путь все же является дорогой, на которой наряду с возможностью гибели скрывается возможность извлечь из ситуации пользу. Это своего рода последний толчок к пробуждению собственных потребностей.
Сюда также относится определенный психотерапевтический опыт, свидетельствующий о том, что раковые пациенты в глубине души «не религиозны». Если же некоторые личностные характеристики позволяют предположить обратное и подчеркивают религиозность и покорность судьбе, то обычно это церковная набожность, едва ли имеющая точки соприкосновения с религией, а лишь управляющая жизнью и регламентирующая ее. Цепляние за религиозные правила скорее представляет собой противоположность религии и оставляет сердце пустым и холодным. То, что снаружи производит впечатление полной событиями религиозной жизни, может внутри оказаться пустышкой. Безжизненность, окруженная внешней активностью, находит анатомическое отражение в опухолях с некрозами (мертвыми участками) в середине. Аналогичным образом нельзя путать обнаруженную медицинскими социологами в больных покорность судьбе с религиозной позицией: «На то Божья воля!» В большинстве случаев речь идет о смирении по отношению к превосходящей, но не принимаемой судьбе. Основу покорности в самой ее глубине составляет не вера в божье творение, а, наоборот, отчаяние и бессилие. Таким образом, потенциальные раковые пациенты оказываются предоставлены не жизни и ее возможностям, а собственной осторожности, предусмотрительности и неуверенности в завтрашнем дне.