Страница 66 из 82
— Я постелю пану Гаю здесь, на кушетке, — посмотрела на Сокола жена.
— Да, Оля. В мою комнату дети без разрешения не входят, и Кузьму никто не побеспокоит.
В квартире Сокола было четыре комнаты и кухня. Рабочая комната журналиста — самая большая и светлая, с балконом. Детей она очень привлекала. Иногда они приходили сюда послушать сказки, которые отец сочинял для них, полюбоваться замечательными иллюстрациями книг. Когда же отец работал, в комнате мог присутствовать только кот с огромными зелеными глазами. Сокол нашел его на улице в осенний дождливый день и принес домой.
Кота дети немного побаивались. Особенно пугал он самую младшую из детей Сокола — Маричку. Иногда, если отец уходил из дома, она украдкой подбиралась к шкафам, наполненным книгами, пробовала разбирать буквы. Но гораздо большее удовольствие приносило рассматривание картинок в книгах. В таких случаях «хранитель» комнаты отца — кот начинал сердито мурлыкать, а девочка что есть мочи бросалась в столовую, испуганно забиралась с ногами на диван и сидела в уголке тихо-тихо, боясь даже взглянуть на дверь, за которой остался кот. Случалось, что и отец, возвратившись домой, заставал Маричку на диване. Тогда девочка бросалась навстречу ему и просила: «Татку, подари кота пану Михайлыку — у него в хате есть мыши, а у нас мышей нет». Догадываясь, что произошло, отец усаживал дочку к себе на плечи и смеясь спрашивал: «Доню, ты опять заходила в мою комнату?»
…Гнат Мартынчук пришел утром раньше, чем его ждал Сокол. Еще в коридоре взволнованно сообщил:
— Ярослава Калиновского арестовали, а Гай…
— Он здесь, — успокоил каменщика Сокол и провел в свою комнату.
— Ранены? — крикнул Мартынчук, увидев забинтованную руку Гая.
— Что с Ярославом? — вместо ответа, спросил Гай.
— Арестовали.
— Вы сами видели?
— Нет, мне рассказали. Я из дома ушел.
— Сплоховал Ромка… А я надеялся… — вздохнул Сокол.
— Зозуляк запер его в мастерской. Мальчонка с трудом выбрался, но опоздал.
Гай, превозмогая боль, сел в кресло.
— Друже Гнат, надо немедленно найти Дениса. У Кузьмы пуля застряла в руке.
— Погоди, Гнат, — удержал его раненый, — прежде подумаем, где бы мне укрыться. Здесь останавливаться нельзя…
— Да господь с вами! Я вас никуда не пущу!
— Иване, дорогой мой, — мягко прервал журналиста Гай. — Я не имею права ставить вас под удар. К тому же… К вам люди приходят, дети. Мое пребывание здесь трудно сохранить в тайне.
— Я никого принимать не буду! А о детях не беспокойтесь.
— Нет, друже, доверьтесь моему опыту. Ваша квартира для меня не подходит. Если не будете возражать, я на некоторое время поселюсь в вашем недостроенном домике. Никому и в голову не придет, что кто-то там скрывается. Идет?
— Сейчас зима, а там стены не оштукатурены, стекол нет.
— Пустяк, Иване, — проговорил Мартынчук, высоко ценивший опыт Гая в конспиративных делах. — Стекла сегодня же вставим. Печь есть, затопим ее.
— А дым разве не вызовет подозрений? — заметил Сокол.
— Ночью надо топить.
— Вам виднее, друзья мои.
— Так и порешим, — заключил Гай.
В полдень прибыл молодой медик Денис. Операция закончилась успешно — Денис извлек пулю и заверил, что Гай скоро поправится.
Ромке не терпелось похвалиться перед дедушкой, как он спас Гая. Мальчик знал, что Кузьма Гай и дед — старые друзья. И, собираясь рассказать обо всем, Ромка заранее предвкушал, что старик обязательно угостит его малиновым вареньем, которое мать сварила специально для Остапа, а ему дала только попробовать.
Побегом Ромки закончилось его учение в мастерской — Зозуляк выгнал мальчика. И Мартынчук, который души не чаял в Ромке, встретил его шуткой:
— Ов-ва, вольный казак! Ты, говорят, всеми ремеслами овладел? Ну, садись, садись, рассказывай, за что шкуродер тебя выгнал.
Ромка обрадовался тому, что старик сам начал разговор, да к тому же шутливый. Теперь можно рассказать о своих приключениях.
Мартынчук поддакивал внуку, а сам развязывал банку. Положив на блюдечко две ложки варенья, протянул мальчику.
— Значит, барчуку ты всыпал как следует?
— Умгу-у! — облизывая ложку, утвердительно кивнул Ромка.
Старик набрал еще одну ложку варенья и положил на блюдце.
— Только ихний кучер мне руки скрутил.
— Холера б его скрутила!
— Он здоровый! Отакенный! — Ромка встал и поднял руку вверх.
— Говоришь, что за тебя заступился…
— Иван Сокол, — гордо ответил Ромка, перестав даже облизывать ложку.
— Не горюй, Ромцю, пойдешь в науку к своему отцу.
— Тато не хотят, мол, каменщик — профессия сезонная. Они хотят, чтобы я слесарем стал.
— Ну, что ж, и слесарем можно. На мастерской Зозуляка свет клином не сошелся. Не одна она в городе.
Больше всего взволновало старика известие о том, что Гай ранен. Понизив голос он переспросил:
— Ты говоришь, внучек, что Кузьма прячется у Сокола?
— Дедусь, — с укором отозвался Ромка, — об этом тато только Богдану Ясеню по секрету сказал, а я случайно услышал…
— Хорошо, не беспокойся, — усмехнулся Остап.
Мартынчук на минуту призадумался, потом вдруг решительно встал и сказал внуку:
— Пошли!
— Куда, дедусь? — мальчик с сожалением покосился на банку с вареньем.
— Живее одевайся.
Дед достал из шкафа черную бутылку с вишневой наливкой, поверх пробки обмотал чистой белой тряпочкой и, одевшись, спрятал бутылку за пазуху. Погасили лампу и вышли из дворницкой.
Нежданных гостей Сокол встретил приветливо.
— Жаль, Оля с детьми ушли в гости, — сказал он, пожимая руку Остапу Мартынчуку. — О, и ты пришел, искатель клада! Входи, входи. Ваш внук — настоящий герой!
Смущаясь от похвалы, Ромка застенчиво спрятался за спину Остапа.
— Давно мы не виделись, Иван, — проговорил Мартынчук, обнимая Сокола. Ромка удивился: «Эге, да они давно знакомы!»
— Входите сюда, прошу, — Сокол открыл дверь.
Очутившись в большой комнате, заставленной книжными шкафами, мальчик сразу увидел Гая и поздоровался с ним.
— Лекарство тебе принес, Кузьма, — Остап достал из-за пазухи бутылку с наливкой и поставил на стол. — От всех болезней им лечусь.
— Интересно, что же это за универсальное лекарство? — подмигнув, спросил Сокол.
— Вишневая наливка, — ответил вместо старика Гай. — Испытанное средство! Мой старый друг не раз меня лечил, — и, подмигнув Соколу, Гай предложил Мартынчуку: — Если не возражаете, мы все вместе полечимся.
— На здоровье, — добродушно усмехнулся Мартынчук. — Правда, маловато на всех, ну да ничего, я еще принесу.
Ромка восторженно осматривал комнату. Тысячи книг… Столько он даже у Ярослава не видел.
— Ведь правда, пан Сокол, что вы их все написали? Да?
— Нет, — усмехаясь, ответил Сокол. — На свете жили и живет много хороших писателей. Лучшие из них всегда писали о страданиях, надеждах и радостях своего народа. Они пробуждали совесть, будили в нас человека, растили любовь к оскорбленным и униженным. Книги, Ромусь, — верные друзья. У них я часто ищу совета. А ты умеешь читать?
За внука ответил дед:
— Ого! Ромка и стихи знает наизусть. Держи экзамен, внучек!
Слегка волнуясь, мальчик проговорил:
— «Каменяри», стихотворение Ивана Франко:
Ромка прочел стихотворение до конца. А когда закончил, Сокол обнял его. На глазах журналиста блестели слезы. Не стыдясь их, он взволнованно проговорил:
— И все до слова помнишь?.. Кто же научил тебя так прекрасно читать?
— Пан Калиновский.
— Хороший учитель!