Страница 38 из 82
— Сегодня, слышишь, сегодня хочу! — капризно топнул ногой Янек. — Иначе ни одной книжки тебе не покажу!
— Пусть идет с нами, — попросил Славик.
— Нет, — ответил Костусь.
— Вот как!.. — вскипел Янек.
Он не привык, чтобы его просьбы не удовлетворялись. Ведь дома каждый каприз Янека исполнялся. И он властно предупредил Костуся:
— Считаю до трех. Если не скажешь «пойдем», считай — мы с тобой поссорились навеки!
Костусь покраснел, и Славику показалось, что мальчик вот-вот заплачет.
— Мама не позволяет, чтобы я приводил…
— Ему можно, а мне нет? — наступал Янек.
— Славик умеет… умеет тайну хранить…
— Тайну? — Янек даже задрожал от злости, а на его чуть вздернутом носу выступил пот. Тайна? И они от него скрывали? А вот он им украдкой от отца давал читать «Приключения Робинзона Крузо» и «Всадник без головы»…
— Знаешь что, Костусь? Я поклянусь, что никому твою тайну не выдам. Вот тебе крест святой! Расскажи, а?
— Разве так клянутся? — критически заметил Славик.
— А как же?
— А вот так, — ударил себя кулаком в грудь Славик. — Чтоб меня молния испепелила! Другие даже землю едят…
— Вот еще! — прервал его Янек. — Землю есть! Чтоб глисты завелись?
— Крестись на костел, — наконец сдался Костусь.
И хотя в этот миг прозвенел звонок и все ученики бросились в классы, Янек Шецкий успел клятвенно осенить себя крестом и тут же предложил:
— Давайте удерем с последнего урока, пока за мной не пришел лакей Игнаций.
— Нет, мама огорчится, если я так поступлю, — отказался Славик.
— «Огорчится, огорчится», — передразнил Шецкий. — Мамочкин сыночек, на сосочку! — презрительно скривился он. — Да кто тебя просит об этом маме рассказывать? Или знаешь что, Костусь, давай убежим вдвоем, без него!
— Без Славика? Нет, нельзя…
— Вам хорошо, — страдальчески свел брови Янек. — За вами не приходят лакеи. А я как убегу от Игнация? Как?
— А ты через окно, — подсказал Славик. Я тебе ранец сброшу в старый сад.
— Чудесно! — примирительно глянул на Славика Щецкий, и мальчики побежали в класс.
Славик и Костусь весь урок сидели как на иголках и ни слова не слышали из того, что объяснял пан профессор.
До конца урока оставалось добрых четверть часа, когда Шецкий, сидевший со Славиком на третьей парте у окна, толкнул своего соседа локтем в бок и с досадой прошептал:
— Вот пожалуйста, полюбуйся, явился!.. Торчит как пень!
Славик украдкой посмотрел в окно и увидел старого длинноусого лакея Игнация. Тот сидел на низкой скамейке, курил трубку и, ничего не подозревая, поджидал своего «ясновельможного панычика».
Чтобы привлечь внимание Костуся, сидящего на последней парте, Янек повернулся спиной к пану профессору и начал страшно ворочать глазами и гримасничать.
По классу пролетел сдавленный смешок.
— Сядь как следует, — дернул Шецкого Славик. — Пан профессор смотрит.
В ответ Янек ехидно фыркнул:
— Пусть пан профессор даже третью пару пенсне на нос нацепит, все равно я его не боюсь.
— Кто это разговаривает? — вдруг сердито крикнул учитель.
— Я! — с вызовом ответил Янек Шецкий.
— О-о! Я бы попросил вас этого не делать, — сразу смягчившись, заискивающе сказал учитель и снова уткнулся носом в книгу.
— Другого он бы выгнал, а меня… — Янек самодовольно захихикал.
— Хватит, а то пан профессор из-за тебя меня выставит из класса, — заволновался Славик.
— У нашего пана профессора брат — казнокрад! Знаешь, что ему сделают? — сделал страшные глаза Янек.
— Нет, не знаю, — едва слышно прошептал Славик.
— Теперь все зависит от моего отца. Понял? — многозначительно сказал Янек.
Хотя Славик ровным счетом ничего не понял, но утвердительно кивнул головой, — он не хотел продолжать разговор, так как знал, чем все может кончиться. Шецкому пан профессор ничего не сделает, а его, Славика, может выставить из класса.
Тем временем урок кончился. Не успел затихнуть звонок, не успел учитель выйти из класса, как Янек схватил свой ранец, подлетел к окну и, крикнув что-то невразумительное, прыгнул в старый сад.
Никто не осмелился последовать за Янеком. Ученикам строго-настрого запрещалось даже заглядывать в старый сад, где в чаще фруктовых деревьев белел двухэтажный дом с мезонином. Тут жил с семьей горбоносый генерал в отставке — пан попечитель, при одном имени которого все ученики трепетали от страха.
Но судьба была милостива к Славику и Костусю: она избавила их от лакеев, мальчикам незачем было удирать через окно и старый сад.
Минуты через две мальчики выбежали на школьный двор и вскоре очутились на улице.
— Если в старом саду Янека поймает пан попечитель, не сдобровать ему, — вдруг забеспокоился Костусь.
— Ему не страшно, его отец — судья, — серьезно возразил Славик. — Судью все боятся.
— Когда я вырасту, я набью морду одному судье! — решительно заявил Костусь. — Если бы не он, наша хибарка не завалилась бы, а моя сестричка не была бы хромоножкой.
Помолчали.
— Мой отец не был вором. Он взял на стройке только одну-единственную доску… — голос Костуся задрожал, глаза наполнились слезами. — Кто-то на стройке разворовал доски, а судья все свалил на моего отца. И его посадили в тюрьму…
Костусь умолк — навстречу бежал Шецкий.
— Ну, как ты? Небось душа в пятки ушла? — спросил Костусь.
— Скажешь еще! — присвистнул Янек. — Чего мне бояться? Пан попечитель к нам в карты приходит играть. Держите, — и Янек дал Костусю и Славику по большому золотистому яблоку, которые он сорвал в старом саду.
— А себе? — спросил Костусь.
— Надоели!
Костусь спрятал яблоко в ранец. Славик несколько раз откусил от своего яблока и протянул Костусю. Тот жадно съел яблоко, не оставив даже огрызка.
— Фью, фью, — посвистывал Шецкий. — А Игнаций панику в училище поднял: «Караул! Пропал сын судьи!»
— Ему же, наверное, попадет? — спросил Славик.
— Конечно! — усмехнулся Янек, щуря красивые черные глаза.
— Все же он старый… И совсем не виноват. А твой отец — судья, он должен быть справедливым, — рассуждал Славик. — И потом…
— Да ну тебя с твоими рассуждениями! — внезапно разозлился Шецкий. — Зубы мне заговариваешь, а тайна? Знаю я вас, клятву с меня взяли, а тайну когда откроете?
— Не такая уж она тайна, как ты думаешь. Янек, — виноватым голосом начал оправдываться Костусь. — Вот как придешь к нам, я тебе расскажу.
— Ваша вилла над самой Влтавой? — поинтересовался Шецкий. — Там красивые виллы. Мы с отцом на яхте часто катаемся вдоль набережной около Карлова моста.
— Янек, — решил подготовить Шецкого Костусь, — я живу не в какой-то там вилле, как ты думаешь… Да мы совсем… У нас…
— Хвастун! — оборвал Янек. — Ты хочешь сказать, что живешь во дворце?
— Да нет же… Ну, сам увидишь, — безнадежно махнул рукой Костусь.
Мальчики подошли к мосту.
— А теперь сюда, — показал Костусь в сторону немощеной улицы с покосившимся фонарем.
— Туда? — разочарованно проронил Шецкий. — Далеко еще?
— Не очень.
— Я устал, ноги болят.
— Костусь тебе говорил, что он живет далеко, — напомнил Славик.
— Он сказал — возле Карлова моста, а теперь надо плестись вон куда, — недовольно пробормотал Шецкий.
— Не хочешь — не иди! Тебя никто не звал, — рассердился Славик.
Из ресторанчика вышли два подвыпивших грузчика. Одного из них, низкорослого, рябого, Костусь узнал — он жил в соседнем с ним дворе.
Когда мальчики приблизились, рябой остановится и, придерживая захмелевшего товарища, с добродушной улыбкой сказал:
— Поздравляю, малыш! Твоего папу выпустили из тюрьмы. — И шаткой походкой грузчики пошли дальше.
Шецкий насторожился. «Выпустили? Из тюрьмы? Значит, отец Костуся сидел в тюрьме, а он скрывал это? Может быть, его отец — какой-нибудь опасный человек, страшный разбойник, грабитель, а пан попечитель ничего не знает?..»
— Давайте побежим, — сияя от радости, предложил Костусь. — Моего отца из тюрьмы выпустили!