Страница 23 из 47
Наконец, с меня сняли гипс. Конечность не гнулась, но это так и должно было быть. Ещё через пару дней меня выписали и я, стараясь не пользоваться костылями, похромал домой. Если негнущуюся ногу класть на спинку стула той частью, которая должна гнуться и ещё минимум по 2 раза спускаться и подниматься на 9 этаж, то 10 градусов сгиба в день конечности вам гарантировано. А если ещё ходить при этом в бассейн и плавать брасом, сколько сможете, то и все 12–13! Я ещё ходил на лечебную физкультуру. Меньше чем через два месяца я пришёл к нашему хирургу. Я уже мог приседать раз 20. Но он увидел мою дубообразную конечность, меня к полётам не допустил и я ещё целый месяц страдал. Я полетел лишь ровно через 3 месяца после операции. Очень, кстати, быстро. Обычно на подобное уходит полгода!
В Москву меня ещё не вызывали. По-прежнему для меня стояла проблема лимитной прописки.
На самом деле, оба Иваныча, оба члена КПСС со времён Куликовской Битвы, как и все нормальные люди страшно хотели денег. А я в силу своей ограниченности этого понять не мог. Ограниченность была такой обширной, что и мысли о деньгах даже не было, поэтому и документы мне вернули в сентябре, окончательно убедившись, что я абсолютно не понимаю своеобразия текущего момента.
Весна подходила к концу, а в месте с ней закачивался и год моего “наказания“. Меня посылают сдавать экзамены на первый класс. Со мной поехало ещё два штурмана. Экзамены на Первый Класс это очень серьёзно, сродни поступлению в какой-нибудь ВУЗ. Ещё лет пять назад это было ещё тяжелее. Потом хоть экзаменационные вопросы появились и можно было знать, что могут спросить. Но всё равно, могли по билетам и не спрашивать. Я, когда ехал, к примеру, мог блок-схему локатора нарисовать по памяти. Может это и не требовалось, но я мог. Мог и многое другое, но всё равно было немного страшно. Мне, лично, было бы стыдно, если бы я экзамены не сдал. Но не так страшен чёрт, как его малюют. Сдали. Экзамены сдали все! Банкет и радостное возвращение. Я строго следовал своей программе. 30 лет и Первый Класс. Теперь можно было летать на любой технике!
В конце мая мы летели из Ленинграда. Как всегда 80 пассажиров — полностью. Вдруг в дверь кабины постучались и на пороге стоит, смущённо улыбаясь Фоменко. Сейчас он какую-то программу по телевизору ведёт, а тогда в группе “Секрет“ пел, и играл неплохо. В Архангельск он на гастроли летел.
В восторге он посмотрел, как мы работаем и предложил мне автограф. Я ему своё свидетельство штурмана 2-го класса дал и он написал: “С приветом от Секрета“. В июне, пока мне ещё 30 лет было, мне выдали свидетельство 1 класса, но старое свидетельство у меня ещё хранится!
В начале июня приехал мой Голландский приятель Эдвин со своей подругой Эльзой в Ленинград. Я с ним познакомился ещё год назад в Питере, совершенно случайно и вот спустя год он мне сообщает о своём прибытии. Эдвин — историк и до сих пор изучает и пишет книги о Русско-Голландских отношениях эпохи Петра I. Я приглашал его в Архангельск, но именно в это время курс доллара стал повышаться и за один доллар стали давать 6 рублей. Эдвин вначале обрадовался, билет до Архангельска стоил 20 рублей или 3,3 доллара, а потом огорчился, узнав, что билет стоит на самом деле 50 долларов и решил не лететь. В это время я пришёл в управление ГА.
Начальником нашего управления был Борис Иванович З. Я рассказал ему суть проблемы и что решать её надо в течение 1–2 дней. На что Борис Иванович мне отвечает, что времени совсем нет и, помолчав чуть-чуть, добавил: “Что ты не знаешь, как это делать?“ Я, конечно, всё понял и сделал всё как надо.
Прилетели мы в Питер раньше на 15–20 минут, чем я просил Эдвина и Эльзу быть, но они раньше приехали и я только и сказал им, что у них всего 5 минут на принятие решения, а вещи и документы ребята привезут вечером. В Пулково я знал все лазейки и протащить Эдвина и Эльзу не представляло большого труда. Вечером, Саше Чернову были переданы вещи и документы, когда он прилетел в Ленинград.
Я показал гостям весь Архангельск, музеи и то место, где Иван Рябов Шведскую эскадру на мель посадил. А ящик водки из Баку у нас на кухне под столом стоял.
Легко они и обратно улетели. Потом Эдвин говорил, что всю Европу автостопом проехал, а в России ещё и авиастопом!
Люди-то, какие кругом были!
Нравилось мне летать в Ташкент! Рейсы начинались не слишком поздно, посадка в Челябинске приносила нам дополнительные девиденты от тех, кто летел в тёплые края без билетов, хорошие условия отдыха в профилактории и парке, расположенном рядом, дешёвый рынок, полёт обратно уже с оттянутыми верхними конечностями, но с чувством выполненного долга.
Я не помню, встречались ли грозы. Но как мы весело всегда проводили время в Ташкенте, не забудется! Нет, пожалуй, ничего приятнее, чем собраться за одним столом людям, которые хорошо выполнили своё дело, у которых нет проблем, и которые, действительно, уважают друг друга!
В конце августа из Москвы вернулись мои документы и я понял, что нам некуда больше спешить.
Ещё несколько месяцев назад, безо всякой поддержки, в мой родной Ленинград ушли два штурмана. Я, можно сказать, локти себе кусал. Но было уже поздно.
Я так расстроился, что моя “хрустальная“ мечта об очень больших лайнерах, несущих на своих крыльях “дружбу великого советского народа“ рушится, что, когда мы полетели в Нарьян-Мар, я не проверил включение АЗСов курсоглиссадной системы и завёл при плохенькой погоде по приводам. (Я смею надеяться, что после всех моих объяснений ни у кого не возникнет вопроса, что такое заход по приводам, а АЗС — автомат защиты сети). Но я завёл, как по системе, поэтому Александр только и удивился, что АЗСы были не включены.
В самом начале сентября, перед самым нашим вылетом в Ленинград, где должны были встретить меня родители и передать сумку с провиантом, потому как в Архангельске кушать уже было нечего, подходит ко мне Ленар С., занимавший должность штурмана отряда и говорит, что поскольку я не ухожу в Москву, то не соглашусь ли я на переучивание на Ту-154. Моя кандидатура, оказывается, была утверждена в управлении, документы уже готовы и оставалось пройти псих. отбор.
Чтобы попасть на Ту-154 в СССР, нужно было иметь высшее образование, класс не ниже второго, то есть налетать не менее 3000 часов, а в Архангельске, поскольку почти все имели высшее образование, то иметь 1 класс и незапятнанную репутацию. У меня, вроде всё это было и я уже так морально устал от своих бесполезных попыток попасть в Москву или в Ленинград. Ту-154 мне не нравился, в нём не было отдельного “кабинета“, он был абсолютно не предназначен для захода по ОСП, к локатору нужно было тянуться. Короче Ан-24, с вдвое большей скоростью. Правда, и летал он почти что, на 5000 километров.
Но, даже Люда, сказала, что роль штурмана на Ту-134 более заметна. В общем, только одно обстоятельство и говорило в пользу 154-го — я пролетал на 134 уже 8 лет и пора “лошадку“ менять. Я согласился, и родители были первыми, кто узнал о будущей перемене.
Конечно, на переучивание хотелось бы поехать летом, когда Люда была бы рядом.
Но, всё надо делать вовремя и я уже настраивался.
На следующий день, мы готовились лететь в Москву. Опять меня встречает Ленар.
— Начинаем летать в Скандинавию, а ты, слышал я, знаешь английский, не возражаешь ли против участия в этом, а что до 154-го, то позже поедешь. Но надо пройти тестирование на английском и курсы английского впервые начинаются у нас в Архангельске.
Этот вариант был совершенно замечательным и я не задумываясь, согласился.
В очень дождливый день, в середине сентября, когда хороший хозяин не выпустит на прогулку собаку, я собрался на тестирование. По пути, проверив почтовый ящик, я получил, наконец, письмо от Скотта, который писал мне только с сентября по апрель и даже не прочитав его, пришёл на тестирование. Тесты были для меня предельно простыми и я, углубился в прочтение письма от Скотта. В общем, как выяснилось, английский знал только я и мой авторитетный Александр Л.