Страница 3 из 70
Мы поднялись уже довольно высоко. Пробегавшие по автостраде ярко раскрашенные грузовички казались отсюда детскими игрушками. Потом Страатен повернул на север. Он включил вторую, затем третью передачу, и мы покатили прямо к темневшим на горизонте горам. Мелкий гравий оглушительно бомбардировал поддон автомобиля.
Мы все время молчали. Я напряженно ожидал чего-то, и это страшно сковывало меня. И только когда впереди показалась саванна, мое напряжение немного спало. Я закурил сигарету и, махнув вперед рукой, указал Страатену на черные узоры, причудливо избороздившие львиную шкуру саванны.
— Да. Хорошо погулял здесь огонь, — кивнул он головой.
— Еще бы, такая сушь, — отозвался я.
И мы опять надолго замолчали.
Страатен сбавил ход, и машина, неуклюже переваливаясь, стала раздвигать шуршащие выбеленные солнцем травы. Проехав несколько ярдов, он затормозил и выключил зажигание. Мы достали наши рюкзаки и оружие. Отвинтили номер и натянули на машину маскировочный брезент. Сверху набросали травы.
Достав карту, мы наметили маршрут, рассчитывая к утру выйти к подвеске где-нибудь на середине между рудниками и Сисченом.
К ночи похолодало. Слепая красноватая луна всплыла на горизонте, как аварийный буй из черных глубин. Заломленные, как руки, ветви акаций бросали длинные заостренные тени. Все вокруг наполнилось шорохами и скрипами. Где-то далеко рыдала гиена.
Лямки рюкзака больно давили плечи. Я оттягивал лямки большими пальцами, перемещая тяжесть к шее. Но это было лишь иллюзией облегчения.
Я почти забыл о конечной цели. Я шел, считая шаги, сбивался со счета и вновь начинал считать. Первым не выдержал Страатен. Он остановился и подождал, пока я догоню его.
— Может, передохнем немного? — спросил он, облизывая пересохшие губы.
— Но мы тогда можем не успеть. Светает рано…
Я надеялся, что он скажет еще что-нибудь и я соглашусь с ним и сброшу на землю этот проклятый рюкзак. Но он ничего не ответил и зашагал впереди меня, широко и спокойно.
Я поплелся вслед, проклиная себя и Страатена, как будто он был виноват.
Мы увидели вышку, когда до нее оставалось не более сотни ярдов. Я взглянул на часы. Было без четверти пять.
— Минут сорок мы можем отдохнуть, — сказал я, медленно опускаясь на землю.
Мы разулись, выпили немного воды и вытерли мокрым платком потные лица. Ночная прохлада забралась под рубашку и приятно холодила высыхающую кожу. Где-то в истерической любовной дрожи билась цикада. Пахло сеном. Мне захотелось спать. Но только я закрыл глаза, как Страатен потряс меня за плечо.
— Пора. Луна уже совсем низко.
Я вскочил. Зажмурился. Потряс головой и, шатаясь, побрел к серебрящимся в лунном свете фермам вышки.
— Куда ты? — спросил Страатен. — Обуйся сперва.
Сон отлетел, и мы принялись за работу. Все было подробно продумано и отрепетировано. Нам почти не приходилось разговаривать. Связав вместе оба рюкзака, мы оставили очень длинный конец, который Страатен привязал к своему поясу. Канат волочился за ним и шуршал в траве, как змея. Страатен был хорошим альпинистом и взобрался на вышку намного раньше меня. Он подождал, пока я вскарабкаюсь, и, держась руками за громоотвод, пошел по стальному тросу. Я глянул вниз и сейчас же прижался к холодному металлу. Сейчас для меня самым страшным был бы спуск с этой головокружительной высоты.
Страатен достиг вагонетки и залез в нее. Потом вынырнул из ее черного зева и позвал меня:
— Иди. Ты твердо знаешь, что с этой стороны?
— Да, — сказал я. — К руднику — с этой стороны.
— Тогда иди.
— Сейчас.
Я глубоко вздохнул, сжал зубы и схватился за туго натянутую проволоку громоотвода. Потом осторожно поставил ногу на трос. Я чувствовал, что моя нога дрожит и вверх по бедру ползет болезненная судорога. Оторвал от фермы вторую ногу. Некоторое время она висела в воздухе. Тяжелая, как чугунная болванка. Трос подо мной задрожал, а громоотвод (по крайней мере, мне так показалось) заходил ходуном. Я тотчас же убрал ногу с троса и, нащупав ферму, перенес туда центр тяжести. Отдышавшись, я решился на вторую попытку. Дело пошло уже намного лучше. Но где-то на полпути я опять почувствовал себя неуверенно. Один раз даже сорвался с троса и повис на руках. После этого я вообще не мог сделать лишнее движение и повис между небом и землей, как гусеница на шелковинке.
— Ты чего? — спросил Страатен.
— Я не могу. Мне очень страшно, — медленно, почти по складам, произнес я.
Страатен вылез из вагонетки. С изяществом канатоходца подошел ко мне и крепко схватил одной рукой за шиворот. Он тянул меня за собой, и я пассивно следовал за ним, как нанизанный на проволоку ролик. Когда мы достигли вагонетки, я сначала залез в нее ногами и лишь потом решился разжать руки и выпустить громоотвод.
Когда я отдышался, мы выбрали канат и подняли наш груз. Страатен достал из кармана фляжку с ромом. Я сел на дно вагонетки, прижавшись спиной к холодному металлическому борту. Ром вернул мне ощущение реальности. Прежде всего я почувствовал боль. Оказалось, что я сильно стер руки о проволоку… Я поднял голову. Прямо над нами сиял Южный Крест. Большие белые звезды смотрели бестрепетно и равнодушно, как слепые глаза.
Небо побледнело. Уже было можно различить сигаретный дымок. В полудремоте я почувствовал, как вагонетка пришла в движение. Заскрипели блоки.
— Ровно семь часов, — сказал Страатен. — Работа на руднике началась.
Я осторожно высунулся. С земли поднимался туман. Справа и слева от меня были одни только решетчатые башни, выросшие среди грязно-желтой саванны, по которой скользили расплывчатые бледные тени движущихся вагонеток. Встречные вагонетки были заполнены рудой вчерашней выработки.
— Надо пореже высовываться, — сказал Страатен. — Может заметить охрана.
— А что, если нас увидят с вертолета? — спросил я.
— Они часто летают?
— Не знаю.
— Когда услышим стрекот мотора, сразу же накроемся плащами, — сказал Страатен и полез в свой рюкзак.
Я начал собирать автомат.
— Неужели нам придется стрелять, Страатен? Мне все еще не верится, что это всерьез.
— Надеюсь, что все обойдется благополучно. Но если другого выхода не будет… Во всяком случае, помни, что нас с тобой не пощадят.
— Давай пока закусим, — предложил я. — Кто знает, что с нами будет в ближайшее время.
Страатен достал банки с ветчиной и плумпудингом.
— Только не бросай ничего на землю. Подвести может любая мелочь.
Ели мы с аппетитом. Только сильно хотелось пить. Но вся вода у нас уже вышла.
— Ты уверен, что мы найдем там воду? — спросил Страатен.
— В лесу, во всяком случае, она есть. Ты будешь пить росу, как эльф. Помнишь сказку о королеве эльфов?
— Нашел о чем вспоминать!.. Огня мытам разводить не будем. Только спиртовку. А у тебя больной желудок. Как ты будешь обходиться без горячего?
— Я-то как-нибудь обойдусь, но за желудок, конечно, поручиться не могу.
— Далеко еще?
— С какой скоростью движется вагонетка?
— Сейчас поглядим. — Страатен поднялся и взглянул на часы. — Между вышками не более тысячи футов. Так?
— Пожалуй. — Я никогда не умел определять расстояние на глаз и просто согласился с Страатеном.
— Есть! — сказал он минуты через три. — Через каких-нибудь полчаса надо готовиться к высадке.
— Скорей бы! — сказал я.
— Да. Здесь чувствуешь себя не очень приятно. Странно, что до сих пор мы не видели никаких следов охраны.
— Наверное, она сосредоточена вблизи резерваций.
— Сильная?
— Кто ее знает… Думаю, что их там много.
— Значит, мы прежде всего уходим в горы и наблюдаем оттуда в бинокли.
— Угу. Как условились.
Мы замолчали. Говорить было не о чем, да и не хотелось. Я прислушивался к скрипу блоков и птичьему щебету. Закрыв глаза, можно было представить себя раскачивающимся в гамаке среди просыпающегося сада.
— А вдруг мы ошиблись, Страатен? Что, если там самые обыкновенные рудники?