Страница 8 из 18
— Перегрев организма, — сказал врач. — Это опасная штука. Я запрещал бы гонки в такие жаркие дни.
— Разве это жара? — возразил Володя. — Я был в ташкентской гонке. И была жара. Вы знаете, уму непостижимо. Никогда мне не было так жарко! Мы тащились все, как вареные. Скоро финиш, а мы идем, и перед глазами огненные круги — и полнейшее безразличие. Шли по инерции, через силу. Сколько тогда сошло! Половина гонщиков. А перед финишем судьи догадались, вызвали из города пожарную команду. Нас облили водой. И мы честь честью разыграли финиш. Я тогда вторым пришел. А мог быть первым.
— Что помешало?
— Да начали пожарники купать нас, мы полезли все под струю, где гуще, и радуемся. И я радуюсь. Льется на меня вода, а я словно на свет рождаюсь. Приятно было! И совсем не услышал сигнала тренера. Увлекся. Только на второй раз услышал, как «Симсон» орет: «Думай, думай». Глядь, а гонщики, кто поумнее, уже вперед ушли. Я — за ними. Догнал. Но выиграть на финише не сумел, духу не хватило.
— Ишь ты, — сказал шофер, — значит, кабы не ваш старикан, так и второго места не было бы?
— Выходит так. В гонке трудно крутить педали и соображать одновременно. Вы спросите гонщика, что он думал во время гонки? Ответит — ничего не думал. Удивительно! Гонка идет час, два и пять часов идет. И получается, люди часами ни о чем не думают. Это плохо.
— Любопытный ваш тренер, — сказал доктор. — Значит, заставляет вас думать? Любопытный тренер!
— Он мудрый. И в свое время выиграл «Звездное колесо». Классический приз.
Володя высунул голову из машины и посмотрел вперед на спортсменов. Они шли в одном темпе. А Барышев и мастер совсем скрылись из глаз. И этого оказалось достаточно для того, чтобы гонщики прекратили погоню за «беглецами».
«Это хорошо, — удовлетворенно подумал Смирнов. — Акбар может победить».
62-й километр. Почти сорок километров шел Барышев с мастером и не чувствовал усталости. Они сменялись через каждые двести-триста метров. Встречного ветра не было, и можно было лидировать помногу. Они хорошо приладились друг к другу, четко проводили смену, экономя каждый грамм сил. Этот краснодарский мастер, его звали Сергей, был опытным гонщиком. Он не вилял, шел ровно, так, что Барышев, когда ехал за ним, почти касался своим колесом его колеса и не испытывал страха. Разговаривали они редко и мало: берегли дыхание.
В общем все было хорошо. И лишь одно начинало сказываться на Алексее — жара. Ему захотелось пить. Быть может, это желание не было бы столь острым, если бы Сергей не пил. Но Сергей часто полоскал рот водой из своего бачка. Барышев не мог на это смотреть равнодушно. А попросить не решался. Неудобно было. Потом ему казалось, что Сергей в конце концов догадается и сам предложит ему воды.
Но Сергей не предлагал.
«Вот недогадливый, — без особого зла думал Алексей. — Пьет, а товарищу — фига».
В конце концов жажда победила. Барышев, набравшись храбрости, сказал:
— Серега, дай мне промочить рот.
— Ты без воды? — с удивлением спросил Сергей.
— Стартовал без воды.
— Силен, брат! Хороший гонщик на сто пятьдесят без воды не ходит. Тяжело!
— Конечно, тяжело. Но так получилось…
Сергей молчал. Потом он сменился и спрятался за спину Барышева. Алексей со злости повел сильно. И он слышал, как сзади посапывал мастер, и потом булькала вода.
«Снова пьет, — подумал Барышев. — Как утка, а мне дать жалко».
Сергей, выходя лидировать, заискивающе сказал:
— Крепко ты ведешь.
— А что, — слегка задыхаясь, проговорил Алексей, — у меня сил много. Вот бы горло промочить. Дай глоточек, а?
После короткого молчания Сергей сказал:
— Леха, ты не обижайся. У меня осталось чуть-чуть, а впереди еще верст девяносто. Я один, у меня нет на трассе тренера, представителя. Не будет у меня воды, так кто ее даст? Тебе, Леха, тренер даст. Он на «Симсоне» едет. Или кто из своих. А мне никто не даст! Я сам за себя. Ты не обижайся. На шоссе как в джунглях. Закон один для всех.
— Ладно, — глухо произнес Алексей и сменил Сергея, закрыл его собою от встречного потока воздуха.
Обида сжала сердце Барышева, а пить, как нарочно, захотелось еще сильнее. «Дик Дикычу ко мне не прорваться, — подумал он. — Судьи его не пустят. А я тогда сглупил. Надо было отстать и взять воду. И Лиля ведь предупредила. А я полез вперед, оторваться решил. Вот садовая голова! Теперь надо терпеть. Может, после поворота мне дадут воду?»
Сергей сменил Алексея. Ехать стало легче, и пить хотелось меньше. Но ведь отдых-то тридцатисекундный, совсем маленький! И снова обида, злость на Сергея сжала сердце Барышева.
— Жмот ты, Серега. Воду зажал товарищу. Думаешь, что? Выиграть у меня финиш? — Алексей выругался и начал хвастать: — У меня финиш и Капитонов не выиграл бы. Я очень резвый на финише, у кого хочешь спроси!
— Не трепись, — хмуро произнес Сергей. — Я видел не таких. Побереги дыхание…
Солнце пекло все сильнее и сильнее. Мысль о том, что Барышев без воды, не давала покоя Володе Смирнову. Он видел, что тренер тарахтит на «Симсоне» позади них и ничем не может помочь Барышеву. И у Володи созрел план.
— Доктор, — сказал он, — может, проскочим вперед, посмотрим, как те двое идут. Может, с ними что случилось?
Врач пожал плечами.
— Случится, так мы сразу их нагоним. Они впереди всего на три-четыре километра. Завал может случиться здесь, в основной группе. Тут мы нужны.
Смирнов решил идти напролом, говорить в открытую.
— Доктор, вы понимаете, Акбар без воды. У всех гонщиков есть вода, а у него нет. И такая жара! Ему надо передать бачок с водой. Это не нарушение правил, это просто по-человечески нужно. Поехали! Три минуты — и мы их нагоним. Я передам Акбару воду.
— Нет! Взял я вас из сочувствия, а теперь вы командуете… Нам нельзя отлучаться.
— Но я вас очень прошу!
Врач молчал. Володю выручил шофер. Он хмуро сказал:
— Доктор, а чего не мотнуться? Его дружок вон сколько сил приложил, ушел вперед. И пить ему хочется.
— Ладно, — неожиданно согласился врач. — Ладно, поехали, но быстро.
Смирнов обернулся, поискал глазами «Симсон». Он был позади, метрах в пятидесяти.
— Владислав Николаевич! — закричал Володя и замахал рукой.
Старый Дик подъехал к «Волге».
— Владислав Николаевич, — сказал Смирнов, — есть возможность поехать к Акбару. Лилька, давай бачок.
А еще через минуту «Волга» обогнала головную группу. Главный в мегафон крикнул:
— Владимир Семеныч, куда?
Врач ответил. Главный не стал спорить.
«Волга» мчалась к Акбару и Сергею.
VII
— Вы подъезжайте к ним вплотную, — сказал Володя шоферу, — и идите рядом с их скоростью. Я передам на ходу.
— Ладно.
— Как он только передаст, делайте поворот и возвращайтесь назад, — сказал врач.
— Ладно.
69-й километр. Крутить было тяжело. Они шли по шоссе, которое посыпали щебенкой и полили гудроном. Колеса липли к гудрону, и крутить было очень тяжело. Барышев то и дело прижимал к колесам руку в велоперчатке и обтирал налипший гудрон и мелкие камешки. Но от этого мало проку. Он ехал и боялся. Боялся он за шелковые трубки, которые ежесекундно мог пробить острый камешек.
Они прошли через железнодорожный переезд. До поворота оставалось немного, чуть больше шести километров. Сергей посмотрел на часы.
— Леха, через восемнадцать минут переезд закроют. Надо торопиться, чтобы успеть перескочить до поезда.
— Я иду ничего. Это ты телепаешься, как телега. А еще мастер!
Упрек был справедливый. Алексей вел сильнее, чем Сергей. Поэтому Сергей смолчал.
— Поливай, поливай, — ворчал Барышев, сидя на колесе у Сергея, — все равно я обойду тебя на финише…
И вдруг он почувствовал, что крутить стало тяжелее. Он глянул на колеса. Задняя велотрубка спускала воздух.