Страница 10 из 26
— Георгий Борисович, — обратился Лёва к начальнику с неожиданной просьбой, — разрешите нам называть вас, как Ростислав Леонидович, сокращённо — Гэбэ. Мы ведь чаще всего к вам обращаемся, а это очень длинно — Георгий Борисович, — закончил Лёва, смутился и покраснел.
— Да, верно, разрешите! Так удобнее! — закричали Юра, Павел и Володя.
Георгий Борисович добродушно усмехнулся.
— Ну, если вам это так нравится — зовите. А сейчас за дело!
Мультик остался со мной в лагере. Он наконец разыскал потерянный накануне мячик и носился с ним по всей полянке: то зарывал его с рычанием в землю, то подбегал ко мне, бросал мячик к моим ногам и громко лаял. Это означало: «Поиграй со мной, пожалуйста». Но мне было некогда.
Я промыла свинину, положила её в большую зелёную кастрюлю, залила водой, посолила и поставила на огонь. Взяла метлу и большой металлический совок и принялась заметать поляну, на которой был разбит наш лагерь.
Мультик носился с мячиком в зубах. А я, выметая из травы и мха окурки, ругала неаккуратных наших курильщиков. Под окурки и мусор у нас было отведено старое ведро. Когда оно наполнялось, содержимое зарывали в лесу.
В работе время идёт быстро. Солнце уже стояло прямо над нашим лагерем. Воздух стал горячим, и дышалось трудно.
Мультик устал от беготни, положил возле себя мячик и растянулся на боку в тени нашей палатки.
Вдруг он вскочил и радостно залаял.
На полянку влетел потный, разгорячённый Лёва. Одна штанина его задралась, а кепка была надета задом наперёд.
— Валентина Львовна, нашли! Нашли, славянскую керамику нашли! — вопил он изо всех сил. Схватил на руки подбежавшего к нему Мультика и закружился с ним по лагерю.
— Лёвушка! Ты не разыгрываешь меня?
— Да что вы?! Вы бы знали, что там делается. Гэбэ и Ростислав сияют, хотя и говорят, что это ещё ничего не доказывает. Ребята кричат «ура». Александр Степанович стоит у раскопа и на всех рычит: «Осторожнее, не расколите!» Я ведь за вами — снимок сделать надо! А я здесь останусь, — закончил Лёва, переводя дух и размазывая платком по лицу пот и песок.
— Вот здо́рово! — Я помчалась к палатке за фотоаппаратом и кассетником. — Много веток в костёр не подбрасывай, а как закипит — крышку чуть приоткрой! — закричала я, убегая.
— Мультик, сюда! — закричал Лёва. — Ты со мной останешься!
Но пёс, даже не обернувшись, вприпрыжку помчался за мной. Ему, наверное, тоже захотелось посмотреть на славянскую керамику.
На городище меня встретил разноголосый радостный вопль:
— Нашли!
— Нашли-то нашли! Но радоваться ещё рано! — кричал Гэбэ, потный, красный и сияющий.
Он сидел на корточках в одной майке неподалёку от раскопа. На траве лежала его голубая рубаха, и Гэбэ бережно раскладывал на ней глиняные черепки.
Ростислав, положив на землю сапёрную лопатку, сидел рядом и, не вытирая льющийся по лицу пот, внимательно рассматривал большой черепок. Он то приближал его к своим близоруким глазам, то отдалял.
— Смотрите! — оживлённо закричал он, передавая мне черепок. — Только не уроните! Вы видите эти горизонтальные волнистые линии? Видите? Так это чистейшей воды славянская керамика десятого-одиннадцатого веков! Только у славян были сосуды с такими рисунками…
— Валентина Львовна! — прервал его Гэбэ. — Снимите, пожалуйста, общий план раскопа. Пустой, и с ребятами, и отдельно Володю в раскопе. Это он откопал первый черепок. А потом снимите всю найденную керамику.
Я подошла к раскопу. Александр Степанович, сняв башмаки и засучив рукава, осторожно вместе с Володей продолжал копать землю. Павел и Юра в двух метрах от первого раскопа разбивали новый шурф. У всех были возбуждённые, радостные лица.
— Мы сейчас и здесь найдём! — уверенно закричал мне Павел.
Работали мы до захода солнца, забыв об обеде. Во втором раскопе ничего не нашли.
Вечером, после ужина, долго сидели у вечернего костра. Мы очень полюбили эти часы. Неровное пламя костра делало знакомые лица чуть таинственными. Из леса тянуло вечерней прохладой. Мультик лежал, положив голову на передние лапы, и тоже смотрел на костёр.
— Конечно, — закуривая папиросу, продолжал Гэбэ, — радоваться ещё рано. Остатки славянской глиняной посуды могли быть случайно занесены в культурный слой земли. Дальнейшие раскопки покажут. Но мы с Ростиславом всё же уверены, что это одно из самых больших славянских городищ Приднестровья. Хотите, друзья, давайте немного пофантазируем? — обратился он к нам.
— Давайте, давайте! Расскажите нам про тиверцев! — закричали мы хором.
Гэбэ ещё раз затянулся, бросил папиросу в костёр и, глядя на огонь, не спеша стал рассказывать:
— Представим себе, что Алчедарское городище много веков назад было городом славянского племени. Город стоял на высоком холме и был окружён мощным земляным валом. В этом городе текла трудовая мирная жизнь. Мужчины разделывали за валом поля, пасли скот, заготовляли топливо. Женщины занимались домашним хозяйством, растили детей.
Но на валу вооружённые часовые день и ночь несли дозор, по временам перекликаясь между собой. Тиверцы всегда были настороже. Время от времени их лютые враги — кочевые племена — совершали набеги на мирные поселения. И этот горький час для тиверцев пришёл.
Быть может, в ту ночь светила такая же луна. Город спал мирным сном. И вдруг тревожно забил набат. Часовые на валу указывали копьями на юг и громко кричали: «Враги! Враги!» Мужчины схватились за луки и копья. Плачущие женщины прятали испуганных детей. Далеко в степи стали видны огни вражеских костров. Это были дикие полчища кочевого племени печенегов.
На взмыленных от быстрого бега конях вернулись разведчики и донесли: «Враги неизмеримо превосходят нас силой, их — несметные полчища. Ещё немного — и здесь будут слышны их военный клич и ржание быстрых коней».
Тиверцы срочно созвали совет и пришли к заключению, что с таким многочисленным врагом им не справиться. Надо уходить, чтобы спасти жизнь женщин и детей. И, пока передовые отряды сдерживали натиск приближающихся печенегов, тиверцы под крики женщин и плач детей, гоня перед собой испуганно мычащий скот, бежали вместе с семьями в непроходимые леса… И теперь наша задача, — помолчав, улыбнулся Гэбэ, — раскопать то, что, надеюсь, они нам оставили веков десять-одиннадцать назад.
Наступило молчание.
Костёр затухал. Где-то в лесу печально кричала ночная птица. Высокая луна на тёмном небе мягко освещала наш лагерь. Мы все невольно смотрели в сторону городища. Оно было скрыто от нас расстоянием и ночью. Но нам казалось, что мы видим огни костров, слышим звон набата, ржание вражеских коней, крик детей и женщин..
Глава восьмая. Снова в разведку. Лагерь над Реутом. Вынужденное купание
Нам надо было продолжить нашу разведку по составленному заранее маршруту, попытаться разыскать селите в районе села Бутучены, на берегу реки Реут, и произвести пробные раскопки городища в селе Екимауцы. После этого мы снова должны были вернуться в Алчедар.
Сегодня с утра в лагере началась весёлая суматоха: Георгий Борисович и Ростислав складывали палатки. Юра, Володя, Павел и Александр Степанович забивали ящики с оборудованием, посудой и сухими продуктами и грузили их на машину. Лёва перетаскивал в неё все чемоданы.
Я ушла в тень и в большом зарядном мешке вынимала из кассет снятую плёнку и заменяла её чистой. Один Мультик никак не мог найти себе занятия. Он увидел, что вещи грузят на машину, и понял, что опять мы куда-то едем. И, боясь, чтобы его не забыли, вертелся у всех под ногами. Когда же он увидел у Лёвы в руках мой чемодан, то, несмотря на дружеские отношения с мальчиком, проводил его с лаем до машины. Потом примчался ко мне и, оборачиваясь в сторону Лёвы, продолжал возмущённо лаять: «Зачем он унёс наш чемодан!»