Черты будущего

Большая часть энергии и сил, которые нужны для поддержания жизни, расходуется на непрерывное разрушение и воссоздание; этот цикл завершается каждые несколько недель. На полную перестройку Нью-Йорка, структура которого во много раз проще структуры человеческого организма, понадобилось бы в сотни раз больше времени. Если попытаться вообразить себе мириады строительных и коммунальных фирм организма, которые неистово трудятся, растаскивая по кусочкам артерии, нервы и даже кости, то покажется удивительным, что какая-то энергия еще остается на долю процессов мышления.

Я отлично понимаю, что многие из «ограничений» и «дефектов», о которых только что говорилось, предстанут в совершенно ином свете, если посмотреть на них с другой точки зрения. Живые существа по самой своей природе могут эволюционировать от простых организмов к сложным. Возможно, это единственный путь развития, на котором можно достичь разума, ибо несколько затруднительно представить себе, каким образом безжизненная планета может перейти непосредственно от руд металлов и залежей минералов к электронно-вычислительным машинам только за счет собственных усилий, без всякой помощи извне.

Хотя разум может возникнуть лишь на основе жизни, он же впоследствии может и уничтожить ее. Возможно, на более поздней стадии, как предполагают мистики, разум уничтожит даже материю; но это предположение уведет нас в область таких размышлений, которых лишенный воображения человек, подобный мне, предпочел бы избежать.

Часто подчеркивают преимущество живых существ, состоящее в том, что они сами без труда, — более того, с энтузиазмом — ремонтируют и воспроизводят себя. Но это превосходство над машиной будет недолговечным; уже разработаны общие принципы конструирования саморемонтирующихся и самовоспроизводящихся машин. Между прочим, по иронии судьбы А. Тьюринг, блестящий математик, который был пионером в этой области и первым указал, как можно построить думающую машину, застрелился через несколько лет после того, как опубликовал свои данные. Трудно не извлечь мораль из этого факта.

Величайшим стимулом эволюции машинного разума в противоположность органическому — является вызов, брошенный космическим пространством. Лишь исчезающе малая часть Вселенной непосредственно доступна человечеству в том смысле, что мы можем жить там без машин и тщательно разработанных защитных средств. Если сделать щедрое предположение, что потенциальное жизненное пространство человечества простирается от уровня моря до высоты примерно 5 километров над всей Землей, то его объем составит примерно два миллиарда кубических километров. На первый взгляд это величина внушительная, особенно если вспомнить, что все человечество можно уместить в куб с ребром длиной в 1,6 километра. Но это ничто по сравнению с Космосом с большой буквы. Наши современные телескопы, которые, уж конечно, не являются последним словом техники в своей области, обозревают пространство по меньшей мере в 1060 раз большее.

Такое число, разумеется, совершенно невозможно себе представить, но попробуем все же придать ему некоторую наглядность. Если уменьшить доступную наблюдениям Вселенную до размеров нашей планеты, то ее часть, в которой мы можем жить без космических скафандров и герметичных кабин, будет равна по величине атому!

Правда, мы намерены со временем исследовать и заселить многие другие «атомы» обозримой части космоса, но это будет достигнуто ценой колоссальных технических усилий. Ведь большая часть нашей энергии будет направлена на защиту наших хрупких и уязвимых тел от предельных значений температур, давлений и тяготений, существующих в космическом пространстве и в иных мирах. Машины же в очень широких пределах безразличны к таким крайним условиям. И, что еще более важно, они могут терпеливо ждать годы и века, которые потребуются для путешествий к дальним пределам Вселенной.

Существа из плоти и крови, подобные нам, могут исследовать и освоить лишь исчезающе малую часть космического пространства. Только создания из металла и пластмассы смогут действительно завоевать его (чем они уже начали заниматься). Крохотные мозги наших «Проспекторов» и «Рейнджеров» лишь предвестники того машинного разума, который когда-нибудь устремится к звездам.

Очень может быть, что только в космическом пространстве, там, где условия намного суровее и сложнее, чем где бы то ни было на Земле, разум сможет достичь своего наивысшего расцвета. Так же как и другие качества, разум развивается в борьбе, в столкновениях; в грядущих веках тупицы смогут оставаться на безмятежной Земле, а истинный гений расцветет только в космическом пространстве.

В истории нашей планеты можно найти поразительно сходную ситуацию. Несколько миллионов лет назад самые смышленые из млекопитающих покинули поле битвы на суше и возвратились в обиталище своих предков, в море. Они и поныне там. Мозг у них больше и потенциально мощнее нашего. Однако, насколько нам известно, они мало используют возможности своего мозга; неизменность окружающей их морской среды не предъявляет особых требований к разуму. Дельфины и киты, которые могли бы быть равными нам, а может быть, и превзошли бы нас, если бы остались на суше, теперь простодушно и невинно резвятся рядом с новыми морскими чудовищами, несущими на борту по шестнадцать мегатонн смерти. Возможно, не мы, а именно они сделали правильный выбор; но теперь нам уже слишком поздно поворачивать за ними.

Если вы проследили за ходом моих суждений, то теперь протоплазменная вычислительная машина, сокрытая в вашем черепе, должна быть уже запрограммирована для восприятия мысли — хотя бы ради того, чтобы поспорить, что машины могут стать разумнее и разностороннее человека и что это может произойти в очень недалеком будущем. А допустив такую возможность, мы обязаны немедленно поставить вопрос: что же будет тогда с человеком?

Я опасаюсь, что, вообще говоря, этот вопрос не так уж и важен, разумеется если не учитывать интересы человека. Вероятно, неандертальцы тоже испускали подобные жалобные вопли примерно сто тысяч лет назад, когда на сцене появился homo sapiens с его безобразным вертикальным лбом и смешным выступающим подбородком. Любой философ каменного века, который дал бы своим сородичам правильный ответ, вероятно, кончил бы свою жизнь в котле; я готов пойти на такой риск.

Что касается ближайшего будущего, то ответ, пожалуй, должен быть ободряющим, а не вселяющим уныние. Возможно, настанет непродолжительный золотой век, когда люди будут процветать, пользуясь могуществом своих новых партнеров. Если исключить войну, мы стоим уже в преддверии этого века. Как сказал недавно доктор Симон Ремо, «расширение человеческого интеллекта с помощью электроники станет самой важной нашей задачей в ближайшее десятилетие».

Думающие машины возьмут на себя выполнение несложных повседневных обязанностей, освободив человеческий мозг для сосредоточения на более высоких проблемах. (Разумеется, нет никакой гарантии, что он займется именно этим.) Возможно, на протяжении нескольких поколений каждого человека будет сопровождать в жизни этакий электронный компаньон размером не больше нынешних транзисторных приемников. Этот компаньон будет «расти» вместе с человеком с самого детства и изучит его привычки, его дела, выполняя за него все второстепенные обязанности вроде ведения текущей переписки, составления налоговых деклараций, переговоров о деловых встречах. При случае он сможет даже заменять хозяина на свиданиях, которые тот предпочитает пропустить, а затем докладывать о них кратко или подробно, как того пожелает человек. Электронный компаньон сможет заменять человека в телефонном разговоре, притом настолько совершенно, что никто не догадается, что это говорит машина; может быть, через столетие «игра» Тьюринга станет неотъемлемым элементом нашей общественной жизни со всеми вытекающими отсюда осложнениями и возможностями, — тут я полагаюсь на воображение читателей.

Может быть, вы помните восхитительного робота Робби из кинофильма «Запретная планета» — одного из тех трех-четырех фильмов, сделанных до сих пор, на которые любой поклонник научной фантастики может ссылаться не краснея; этому, несомненно, способствовал сюжет, заимствованный у Шекспира. Я смею утверждать со всей серьезностью, что большая часть способностей Робби и более известного персонажа — Дживса — когда-нибудь воплотится в некоем электронном компаньоне-секретаре-слуге. Он будет гораздо меньше и изящнее, чем те ходячие автоматы — радиолы или механизированные рыцарские доспехи, которые Голливуд с присущей ему скудостью воображения демонстрирует, когда хочет изобразить робота. Он будет в высшей степени талантливым, с быстродействующими переключателями, позволяющими ему соединяться с неограниченным многообразием органов чувств и конечностей. Это — по существу, нечто вроде универсального разума, лишенного телесной оболочки, способного подключаться к любым устройствам, какие только могут понадобиться в том или ином конкретном случае. Сегодня, скажем, он мог бы работать с микрофоном, электрической пишущей машинкой или телевизионной камерой; завтра — управлять автомобилем и самолетом или подключиться к телу человека, а то и животного.