Страница 7 из 76
Надо сказать, что была она по-своему красивой. Высокая и статная, несмотря на массивность и тяжелую походку, Зинаида Леонидовна напоминала женщин, воспетых Некрасовым. Такая действительно и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Запросто.
Ей бы заплести густые русые волосы в косу, да уложить их венцом вокруг головы — княгиня была бы, да и только! Кинорежиссеры соперничали бы за право снимать ее в ролях каких-нибудь сказочных Василис.
Но у Зинаиды было иное представление о собственной персоне, а соответственно — и иной образец для подражания. Она считала, что как две капли воды похожа на знаменитую манекенщицу Клаудиу Шиффер.
На столе в комнате, отведенной домработнице в восьмикомнатных апартаментах Львовых, стояла цветная фотография в золоченой рамочке: ослепительная Клаудиа на подиуме в более чем открытом купальном костюме.
Однажды Петька, сын Львова, обратил внимание на это изображение и восхищенно присвистнул:
— Клевая чувиха!
— Это я в юности, — без зазрения совести соврала Зинаида. И тут же сама испугалась, язык прикусила: что это она такое ляпнула!
Однако во лжи уличать ее никто не стал.
Петя при этом заявлении чуть не подавился, однако взял себя в руки и мастерски скрыл спазмы смеха.
— А вы с тех пор совсем не изменились, — сказал он.
На следующий день в дом наведалась целая делегация его школьных приятелей поглядеть на «мухинскую колхозницу», возомнившую себя топ-моделью, и, естественно, позабавиться от души.
Один мальчик принес вырезку из «Космополитена», где Шиффер демонстрировала вечернее платье, и сравнил ее с фотографией в рамочке:
— Зинаида Леонидовна, посмотрите! Эта мымра похожа на вас, только в подметки вам не годится.
На что домработница застенчиво возразила:
— Да нет, она тоже ничего.
К счастью, Зинаида была напрочь лишена как чувства юмора, так и самокритичности, и все комплименты малолетних «поклонников» воспринимала всерьез.
Надо отдать ей должное, лицом она действительно напоминала Клаудиу: такие же приметно выступающие скулы, такие же чуть раскосые глаза, курносый нос.
Этим, однако, сходство и исчерпывалось. Но Зинаида Леонидовна не унывала: она неутомимо «подгоняла себя» под Шиффер. Туалеты выбирала как можно более открытые и узкие, волосы носила распущенными, пышно взбитыми и до жесткости залепленными дорогим лаком.
Естественно, чем больше она старалась, тем сильнее был комический эффект.
Петя, бывало, закроет ладонями лицо, покрытое юношескими прыщами, и стонет:
— О эти ноги! Зинаида Леонидовна, вам противопоказано носить мини-юбки!
— Почему? — обеспокоенно спрашивала она. — Думаешь, не по возрасту?
— Как вы можете! — пылко восклицал безжалостный тринадцатилетний шалопай. — Просто у меня пара в четверти выйдет по физике… Ни одной задачки решить не могу… Все время думаю о ваших коленках…
Зинаида смущалась:
— Ты уж и скажешь… Рано тебе еще о таком… Шалун!
Но сама млела от удовольствия, хотя, конечно, не Петька, а его отец был объектом ее мечтаний.
Владимир же… Он привык к комфорту, и живописная домработница (Зина, правда, предпочитала называть себя экономкой) составляла для него как бы часть продуманной до мелочей домашней роскоши. С возложенными на нее обязанностями русская Клаудиа действительно справлялась безупречно. А если излишне надоедала иногда, требуя внимания к своей персоне, — то это были, так сказать, издержки производства…
Владимир Павлович ни разу не повысил на нее голос, был всегда доброжелателен, зарплату отваливал завидную. А к праздникам преподносил Зине подарки — что, несомненно, было ошибкой, так как подогревало ее надежды.
Однако винить его не за что: Львов не догадывался о честолюбивых притязаниях экономки! Владимир привык, что все окружающие неизменно рады услужить ему, и он принимал любую заботу как должное.
Такой же обыденностью стали для него и неизменно восхищенные женские взгляды, сопровождавшие его повсюду…
Но сегодня Зинаида особенно раздражала его.
Казалось, она еще увеличилась в размерах: куда ни глянь, повсюду на нее наткнешься. А ему хотелось сосредоточиться совсем на другом. Вернее, на другой.
Девушка, которую сбил его золотистый «Сааб-9000», не выходила у него из головы.
Хотя милиция сразу же доподлинно установила, что виновницей столкновения была именно она — ее «хонда» выскочила на перекресток на красный свет, — Львов чувствовал себя настоящим злодеем. Может быть, оттого, что его личные потери сводились к вмятине на капоте автомобиля, которую тут же ликвидировали в автосервисе за щедрое вознаграждение. Так что сам он отделался легким испугом, тогда как она…
Первое, что он сделал после аварии, это написал в ГАИ заявление, что претензий к нарушительнице не имеет, и даже оплатил все возможные причитающиеся с нее штрафы и неустойки, добавив к ним существенные суммы гаишникам на карман.
Но к чему себя обманывать? Угрызения совести мучили его прежде всего по той причине, что пострадавшая была так невероятно красива…
Какая жестокая несправедливость, что именно самое совершенное существо получило столь страшные увечья!
«Сотрясение мозга и множественные переломы», — коротко сказал врач и не стал вдаваться в подробности, чтобы не травмировать его, Львова!
Это звучало просто как издевательство: доктора пресмыкаются перед «благодетелем», не задумываясь над тем, что в самом-то деле его казнить мало!
Эта девушка… Почему Владимир не встретился с ней при других обстоятельствах?
Такие лица, с нежной бледной кожей, со светлыми ресницами и бровями, любили изображать художники эпохи Возрождения. Червонное золото волос и светлое золото веснушек… Этих веснушек он осмелился осторожно коснуться сегодня в больнице кончиками пальцев…
Драгоценные золотые брызги на ее щеках напомнили ему чарующий миф о Зевсе-громовержце, который проник в спальню красавицы Данаи, обратившись золотым дождем. Античное предание о тайной любви…
Как хотел бы он быть этим Зевсом — победителем, счастливцем, только завоевавшим не гречанку Данаю, а Ирину Владиславовну Первенцеву. Он уже знал ее имя, отчество, род занятий, адрес — словом, все, что только можно было узнать из официальных источников.
Оставалось ближе познакомиться с ней самой. Станет ли это когда-нибудь возможным?
«Лишь бы она выздоровела, — молил он неведомо кого. — Лишь бы все обошлось! А там…»
Что именно предстоит «там», он пока не решался сформулировать даже для себя. Как будто боялся сглазить…
— Володечка Павлович, как вы относитесь к сжигателям? — снова прервал его размышления голос вездесущей экономки, и в который раз она заслонила свет люстры своим широким плечом.
— Что? — встрепенулся он. — Петька что-то поджег?
Он знал, что «забавы» сына носят иногда весьма и весьма непредсказуемый и неприглядный характер. Один мини-пожарчик в короткой мальчишеской биографии уже был: Петька со своими дружками запалил газеты в соседском почтовом ящике. Неужели и на этот раз какая-нибудь пакость в этом роде?
— Как можно! — всплеснула руками домработница. — Петенька хороший мальчик. Я говорю о сжигателях жира.
— Простите, не понял? Жечь жир? Вы что, хотите масляную лампу приобрести?
Совершенно сбитый с толку, он даже отклонился, бросив взгляд из-за торса новоявленной Клаудии на люстру: да нет, вроде бы горит как надо, преломляя свет множеством хрустальных подвесок. Зачем использовать какой-то жир, если есть электричество? Дурдом…
— Ой вы и шутник! — восхищенно протянула Зинаида. — Лампа, ха-ха! Я приобрела сжигатель жира для похудания! Называется — коррекция фигуры!
Владимир обреченно вздохнул: час от часу не легче.
— Это мудро, — не задумываясь, одобрил хозяин, чтобы поскорее прекратить беседу.
Однако он просчитался: вместо того чтобы обрадоваться, Зинаида расстроилась.
— Вы в самом деле считаете, что мне надо худеть? — огорченно переспросила она. Повернувшись к нему в профиль, изо всех сил втянула свой обширный живот: — Посмотрите! Никаких излишеств.