Злобный гений

- Ты звал нас, господин? - раздалось сзади.

Такой голос редко звучал в здешних краях. Он явно принадлежал чужеземцу. Человек в плаще обернулся. Перед ним стояли двое. Они также были закутаны в  плащи. Лица обоих пришельцев скрывали маски.

- Да, - ответил человек в плаще, - я жду встречи с вами с тех пор, как прибыл в город, – он сделал паузу, а потом добавил: - Один…

- Мы знаем, что ты потерял брата, - кивнул один из пришельцев. – И скорбим о нём вместе с тобой. Мы никогда не забудем того, что он спас нас, своих врагов, от позорной казни.

Михаил скинул с головы капюшон и посмотрел на своих собеседников. Его волосы тут же промокли, и они длинными прядями спадали сейчас на его плечи и лицо, по которому текли  крупные капли. И было непонятно – то ли это небесная влага струилась вниз, то ли слёзы катились по щекам.

- Я расскажу вам о том, как умер мой бедный брат, - после паузы продолжил Михаил. – О том, что стало причиной его смерти, о последних днях его жизни.

И он стал говорить. Он рассказал о том, как они прибыли в Рим, встретились с папой. Как их пригласил к себе немец и как потом заболел философ. Два человека в масках слушали его молча. Они стояли не шелохнувшись и ни разу не перебили рассказчика.

- А на днях я узнал, - закончил своё повествование византиец, – что германский епископат принял решение о возврате своих священников в Моравию. И некоторые из них уже прибыли в Велеград. Среди них и епископ Баварский Майнрад.

Слушатели вздрогнули, как от пощёчины.

- Но вы не должны опускаться до мести, - Михаил внимательно посмотрел на пришельцев, - и поступите так же, как когда-то поступил с вами Константин. Обещайте мне это.

Наступило молчание. Арабы продолжали стоять, не шелохнувшись, не обращая внимания на непогоду и холод.

- Мы тебя поняли, -  наконец прозвучал искажённый акцентом голос. - И клянёмся именем твоего брата, что поступим так, как подсказывает нам наша совесть.

Михаил едва заметно кивнул и, снова накинув капюшон на голову, опустил глаза. Когда он снова поднял их, то людей в масках уже не было. Они бесследно растворились в сырой мгле. Михаил перекрестил то место, где только что стояли двое арабов, и, не спеша побрёл прочь. На его душе было легко. Впервые с того времени, как он закрыл глаза философу.

Епископ Майнрад проснулся поздно. Он был рад снова оказаться в Велеграде, в своём небольшом, но уютном домике. Его особнячок располагался на тихой улочке неподалёку от центра. Священник любил этот небольшой город с его неспешной размеренной жизнью. Служба не отнимала у него много сил, и большую часть времени он мог располагать собой по своему усмотрению. Ему была по душе местная кухня, он любил здешнее вино. Но больше всего ему нравилось посещать неприметный домик, где коротала дни в одиночестве одна симпатичная вдова.

Настроение у епископа было приподнятое. Успешно справившись со своей миссией в Риме, он прибыл в Баварию, где получил от главы епископата документ, подписанный самим королём Людовиком. В нём говорилось о том, что епископ Майнрад становится владельцем крупного поместья в Баварии. Обласканный королём и главой немецкого духовенства, он с лёгким сердцем отправился в Велеград. На его плечи была возложена новая миссия. Здесь ему предстояло восстановить пошатнувшиеся позиции немецкой церкви.

Плотно позавтракав, Майнрад отправился в католический храм, где когда-то он проводил свои службы. Отдав необходимые распоряжения, он поспешил к домику, где жила вдова. Подойдя к знакомой калитке, священник тронул шёлковый шнурок. В глубине дома раздался мелодичный перезвон. У епископа учащённо забилось сердце. Он ждал, но никто не вышел. Он ещё раз подёргал за  тесёмку. И снова ему не ответили. Тогда он толкнул дверцу - она отворилась. Немец пересёк ухоженный дворик и вошёл в дом.

“Наверное, спит, и даже не подозревает, кто у неё в гостях”, - подумал Майнрад. Мысль о спящей вдове ещё больше распалила священника. Чтобы добраться до спальни, надо было миновать большую гостиную. Епископ вошёл в зал, здесь он знал каждую мелочь. Вот китайская ваза, итальянский секретер, диван. А вот стол из красного дерева. И он накрыт! Так его ждали?

Полное лицо Майнрада расплылось в довольной улыбке. Вдруг его сердце замерло, а потом куда-то провалилось. Взгляд священника застыл на бутылке с вином. Он узнал его. Это был тот самый напиток, которым он угощал византийцев! Но не это потрясло священника. Прямо в центре стола стоял кубок зелёного цвета. Точно такой же, из которого пил византийский философ.

Во рту у священника пересохло. “Этого не может быть! - подумал он. – Такие бокалы были только у меня”.  Действительно, это был специальный заказ. Бокалы имели тайник. Под витиеватыми узорами скрывалась маленькая ниша, куда можно было поместить яд. Он заплатил большие деньги богемскому мастеру, чтобы тот сотворил такой шедевр. Впрочем, вложения окупили себя сторицей. Он оставил набор в Риме, в своём особняке. Это он помнил точно. Тогда каким образом они оказались здесь, в Велеграде? Да ещё в этом доме? Ведь он никому не рассказывал о своём намерении наведаться в гости. Даже вдове. Он хотел сделать сюрприз. А сюрприз, кажется, приготовили ему?

Епископ решил выяснить всё у женщины. Он сделал шаг в сторону спальни, но раздавшийся голос заставил его замереть на месте.

- Не спеши, священник! – донеслось откуда-то сверху.

Майнрада бросило в пот. Он посмотрел наверх, но не увидел там ничего, кроме белого потолка, расписанного пасторальными сценками.

- Сядь за стол, выпей! - велели сверху. – Ведь это твоё любимое вино, не так ли?

- Кто здесь? – внезапно охрипший епископ продолжал озираться по сторонам.

- Твоя совесть!

Священник вздрогнул. Теперь ему казалось, что голос звучит отовсюду. Он заполнял собой всё пространство, раздаваясь со всех сторон одновременно. Кроме того он имел какую-то странную окраску. Будто кто-то невидимый немного ломал фразы и коверкал слова. Внезапно немца охватил гнев, который придал ему смелости. Что это за шутки? Кто смеет так разговаривать с ним, епископом Баварским?

- Я не собираюсь слушать, и уж тем более выполнять то, что вы мне говорите! – глядя вверх, выкрикнул Майнрад. – Я ухожу, но вскоре вернусь. Только уже не один, и…

Произнося всю эту тираду, немец медленно двигался в сторону входной двери, но добраться до спасительного входа ему было не суждено. Раздался резкий свист, и прямо перед грузной фигурой епископа вонзился большой кинжал. Вибрируя сталью, клинок торчал прямо из дверного полотна. Майнрад, застыл, как вкопанный. Снова свист, и новый нож, расщепив доски, вонзился в косяк.

- Ты должен сесть за стол! - велел голос.

Германец ещё раз взглянул на торчащие из двери кинжалы и, опустив руки, направился к столу. Его ноги дрожали, а в груди возникла тупая ноющая боль. Майнрад тяжело опустился на кресло и посмотрел на стол. Там не было ничего, кроме открытой бутылки с вином и зелёного бокала. Кубок был полон.

- Пей! – снова велели сверху.

Ноги священника сделались ватными, а боль в груди усилилась, стала почти нестерпимой.

- Вы хотите меня отравить? - еле слышно произнёс вконец перепуганный немец.

- Каждому воздастся по делам его! Кажется, так у вас говорят? - не унимался проклятый голос.

Дрожащей рукой священник потянулся за бокалом, его пальцы коснулись зелёного стекла.

- Пей! – команда взорвалась в голове немца.

В следующую секунду германец швырнул сосуд с вином на пол и с невероятной для его грузной фигуры резвостью рванул в сторону двери. Он почти добежал до спасительного проёма, но почувствовал резкую боль в шее. Его ноги подкосились, и он всей своей массой рухнул на пол.

Немцу нечем было дышать. Он схватился за горло и с ужасом понял, что его шею стягивает верёвка. Майнрад попытался ослабить петлю, и это ему немного удалось. Он сделал два жадных вдоха и увидел, как на него надвигаются две тени. Глаза священника слезились, и ему было сложно рассмотреть тех, кем на самом деле были эти двое. Сердце готово было выпрыгнуть наружу, а боль в груди стала совсем невыносимой.