Зенитные залпы

— Кто он?

— Есть такой в нашем полку, комбат Савонин. Его батарея у Мамаева кургана стоит… Приглашал после войны в Киев, где он жил до призыва в армию…

— И что же ты ответила?

— Рано загадывать. Еще не известно, как все обернется. Слышишь, как гремит бой? А там, у Мамаева кургана, кромешный ад…

— Дождемся победы, — звонче стал голос Лены, — И вы будете жить в Киеве, на берегу Днепра. И я прикачу к вам в гости. Вспомним тогда день, когда переплывали вместе Волгу…

Из-за невысокого лозняка вынырнул грузовик, наполненный ящиками со снарядами. Послышался знакомый голос гребца-ефрейтора с «Чайки»:

— Сгружай, ребята!

Лодку быстро заполнили тяжелыми ящиками.

— А о нас не забыли? — крикнула Лена.

— Что вы! Садитесь!

Взяв на борт своих старых знакомых, «рыбаки» налегли на весла. Быстро темнело. Усиливался ветер. Лена и Тоня сидели рядом, беседуя о своем.

Над Волгой взлетали ракеты. Висело несколько осветительных авиабомб. И за каменными громадами домов, что на правом берегу, гремели орудийные раскаты. Монотонно плескалась вода от ударов весел. И лодка, покачиваясь на волнах, шла все дальше и дальше.

«Чайка» подходила к берегу. Ефрейтор притормозил веслом. — Не туда плывем.

Гребцы переглянулись.

— Действительно не туда.

— Ефрейтор, всматриваясь в берег, сказал:

— Ушли в сторону от Спартановки. Но здесь где-то батарея Новицкого, тут у них и разгрузимся.

— Верно, батарея здесь, — подтвердила Лена.

Но как только лодка причалила к берегу, к ней справа и слева стали подбегать люди. Послышались незнакомые выкрики. Гитлеровцы с автоматами сжимали полукольцо,

— Гранаты, к бою! — скомандовал ефрейтор. — А вам, девчата, уходить!

Лена сунула подруге в карман замотанную в платочек вещицу, крикнула:

— Тоня, уплывай! — и со всей силой толкнула Жидкову в воду,

Антонина поплыла. Вскоре услышала разрывы гранат, а потом огромной силы взрыв потряс воздух. Над местом, где находилась «Чайка», поднимались пламя и дым. «Взорвались боеприпасы в лодке. Погибли ребята и Лена с ними», — догадалась Тоня и стала отчаянно грести руками.

Сильно устала. Некоторое время стояла в воде, чтобы собраться с силами. Вышла на берег и тут же увидела фашистского солдата. «Опять переплет», — мелькнула тревожная мысль. Когда солдат удалился, бросилась в лощину. Долго ползла, держала направление к тракторному заводу. На высотке, окруженной рвами, увидела силуэты зениток. Остановили часовые.

— Я от Ершова! — ответила Тоня. — Переплывали Волгу на лодке со снарядами. Лена Земцова была со мной. Знаете такую?

— Знаем.

По вызову подошел дежурный. Тут же провел Тоню в землянку к девушкам, где она переоделась в сухую одежду. Затем ее направили к комбату. Новицкому и Михайлину Тоня рассказала обо всем, что произошло с «Чайкой».

— Да, слышали сильный взрыв на берегу, — заметил Михайлин.

А Новицкий вслед за тем грустно произнес:

— Значит, гребцы и Земцова погибли…

— Вот это Лена передала мне в последнюю минуту, — сказала Тоня и положила на стол завернутый в носовой платок предмет.

Новицкий задумчивым взглядом смотрел на поблескивающую крышку портсигара Даховника.

— Ну что ж, товарищ военфельдшер, будете до утра у нас, — сказал Новицкий, обращаясь к Жидковой. — А утром отправим в ваш полк. Сообщим в хозяйство Ершова, пусть не беспокоятся — нашлась военфельдшер Тоня.

Позвонил Герман. Интересовался, как дела на батарее. Предупреждал, как обычно, «быть начеку», «смотреть в оба». Потребовал еще раз проверить, все ли сделано на огневой по противотанковой обороне.

…Правый берег Волги крутой, обрывистый. В кручах саперы соорудили подземелья. В обшитых тесом помещениях разместился штаб 62-й армии. А неподалеку в таких же кручах берега находился штаб зенитно-артиллерийского полка, которым командовал Ершов.

И хотя от батареи Новицкого до штаба полка МЗА было близко, путь для Жидковой оказался длинным. Вместе с двумя бойцами-разведчиками она осторожно пробиралась по выжженной земле, между развалинами каменных домов, рискуя каждую минуту попасть под огонь противника. Наконец-то она оказалась возле штабных землянок и блиндажей.

— Товарищ командир, военфельдшер Жидкова возвратилась с задания!

— Что-то очень долго выполнялось задание, — произнес с любопытством Ершов.

— Так точно! Долго! Ввиду сложившихся обстоятельств.

— Говори проще, — приветливо заметил находившийся здесь же комиссар полка, — Нам уж кое-что известно от Антонова и Новицкого.

— Тогда мне и говорить не о чем.

— Рассказывайте, рассказывайте, Жидкова, а комиссар возьмет все это на карандаш, — сказал Ершов. — К ордену нужно представить военфельдшера.

— О тебе, Антонина, спрашивала одна девушка, что лежит у нас в санчасти, — посмотрел на Жидкову старший политрук Зинченко. — Говорила, что с тобой Волгу на лодке переплывала… А встретили ее наши разведчики на берегу ни живую ни мертвую.

— Кто же она такая? — думала Жидкова.

12. Неожиданная встреча

Жидкова направилась в санчасть. Размещалась она рядом со штабом полка в просторной землянке, вырытой в отвесном берегу реки. Кровлей ей служила многометровая толща береговой кручи. В передней бревенчатой стенке, смотревшей на Волгу, были двери и окна, сквозь которые щедро лился дневной свет.

Войдя в землянку, Тоня тут же увидела Земцову.

— Лена! — воскликнула Жидкова и бросилась к ней, — Воскресшая красавица…

По усталому, бледному лицу Лены покатились слезы. Но она не могла скрыть улыбки.

— Не от горя, от радости, — промолвила она, шевельнув своими густыми бровями.

На деревянных топчанах лежали раненые бойцы-девушки. Одни собирались переправиться на левый берег в госпиталь, другие, «подремонтированные», готовились возвратиться в строй. В «палате» было спокойно и тихо. Но от трогательной встречи подруг все оживленно заговорили. О том, как очутилась здесь Лена, все уже знали из ее же рассказа. Теперь же Лена поведала об этой истории Жидковой.

…Когда гитлеровцы приблизились к лодке со снарядами, Лена передала сверток с портсигаром Тоне, и та бросилась в воду. Тут же прогремел сильный взрыв — то взорвались боеприпасы. Взрывная волна, словно смерч, подняла огромные массы воды. Лену бросило в речную глубину. В голове у нее шумело. Все тело стало словно свинцовым. Она вынырнула, вобрала в себя воздух и почувствовала, что может держаться на поверхности. Работая руками, поплыла. Тянула вниз намокшая одежда, страшно тяжелыми оказались сапоги.

Освободилась от сапог. Стало легче. Вглядываясь в ночную темноту, по темным контурам строений определила подступающие к реке корпуса тракторного.

Приплыла к берегу. Удивительно тихо вокруг. Отжала одежду и мокрую надела вновь. Продрогла. Стала бегать туда-сюда, чтобы хоть как-то согреться. Потом пошла. «Как бы не наткнуться на немцев» — беспокоилась больше всего. Шла не так долго. И тут встретились наши патрульные. Решили пошутить: «Русалочка! Одна аль целый хоровод? Танцевать будем…» Но ей было не до шуток… В голове шумело, перед глазами стояли темные круги, от холода тело сводила судорога. «Зенитчица я, санинструктор. Вашего брата пораненного на ту сторону отвожу. Сама попала в воду…» — сказала обо всем с сердцем.

Бойцы оставили шутки. Дали девушке сухие носки, и та надела их на босые ноги. Хотели привести на батарею, к бойцам, как они называли их — «эмзэашникам», но потом вспомнив, что недалеко расположен КП Ершова, проводили ее туда. А на КП решили, что санинструктору после такого купания нужен покой и отдых хотя бы на несколько суток, и направили ее в санчасть…

Тоня, слушая подругу, охала, вздыхала, удивленно глядела на нее, радовалась ее спасению и такой неожиданной встрече.

— Отдохни, наберись сил, — советовала она. — Там, на батарее, тебя считают погибшей, отправили, наверно, похоронную родным… А денька через три нагрянешь как гром среди ясного неба. Вот будет чудо! А может, Лена, останешься у нас? Здесь очень нужны такие смелые.