Море вероятностей

Уже несколько минут рядом с его машиной ожидал робот-курьер из цветочного магазина. Данкмар приложил карточку к его протянутой лапке и взял из распахнувшегося контейнера белую розу.

В «Клумбе» снова пели, не лучше, чем прежде. Десяток пьяных голосов подвывал певцу, теряя ритм и мелодию. Дисайне всё ещё сидела, курила и размышляла. Она понимала, что с Ласом у неё всё закончилось, но он ничем её не обидел, и она хотела расстаться как можно мягче. Данкмар остановился над ними, с удовольствием приняв враждебный взгляд Ласвега. Дисайне подняла нежное лицо.

- Я ваш сосед по столику, - улыбнулся ей Данкмар. – Так получилось, что я подслушал часть вашего разговора. Вышло нечаянно, и я прошу прощения. Это вам, Дисайне.

Она заморгала и открыла рот. Он знал, что она любит белые розы. Как и ночные полёты над городом, море, храбрецов и романтиков.

- Красная роза, - церемонно проговорил Данкмар, - означает флирт. Белая – это знак восхищения сильной и независимой женщиной.

Дисайне порозовела. Картина была чарующая. Данкмар склонил голову к плечу. Он уже предвкушал завоевание и победу, немного преждевременно, но от того ещё более сладко. Ласвег чувствовал себя мебелью – это забавляло, тем более, что было правдой. Данкмар отечески сощурился, снова извинился и вернулся к своему столику. Место по-прежнему пустовало, дипломат лежал нетронутым. Зная, что Дисайне украдкой бросает на него любопытные взгляды, Данкмар напустил на себя сосредоточенный вид и уткнулся в коммуникатор.

Он быстро нашёл адрес Дисайне по координатам с сайта онлайн-газеты и написал ей в почту: «Меня зовут Данкмар. Можно увидеться с вами? Завтра вечером, на набережной. P.S. Да, это попытка флирта».

Затушив сигарету, Дисайне встала и намотала на шею газовый шарф.

- Лас, - устало сказала она, - я поеду домой. Тут уже все перепились, ничего интересного.

- Я тебя подвезу! – выпалил он, вскочив.

- Ну, если хочешь...

Они вышли, столкнувшись с кем-то в дверях. Пока Ласвег чертыхался, Дисайне обернулась. В её взгляде пока не стоило искать симпатию, но интерес в нём светился несомненный. Скоро за окном взревела, поднимаясь, машина Ласвега. Данкмар угадал верно: бородачу принадлежала самая разукрашенная из седловых авиеток, чрезмерно тюнингованная и от носа до сопел покрытая аэрографией. Мощная, дорогая и бесполезная игрушка для больших мальчиков. Дисайне уселась позади байкера, привычно и крепко взялась за его бока. Данкмару вспомнилось, что в тёплое время такие, как Ласвег, любят носить майки с надписью на спине: «Если ты это видишь, значит, моя тёлка свалилась». Что же, «тёлка» и впрямь свалилась в чужие объятия... Данкмар улыбнулся ей вслед – и забыл о своей любовнице. Он уже знал, что через двадцать минут, когда Ласвег довезёт её к дому, она отправит в ответ на письмо краткое «Да».

На сегодняшнюю ночь у него были другие планы. Более возбуждающие.

Идея явилась ему неожиданно. Данкмар с розой в руке открывал двери клуба, возвращался из свежести ночи в прокуренный шум – и замер на миг. Он осознал выбор.

До того певец не привлекал его особенного внимания. Он не был даже бездарностью, хотя быстро растрачивал невеликий талант в попойках и лени. Он не делал и не желал зла, а низкий вкус и отсутствие жизненных целей встречаются слишком часто, чтобы заинтересоваться лишь ими.

Но было кое-что ещё.

Малозначимые на первый взгляд губительные детали.

...Данкмар убрал коммуникатор и достал из нагрудного кармана магический маятник. Эту милую игрушку он не прятал от чужих глаз. Время от времени всякий задумывается, не подкинуть ли ему монетку. Маятник – просто чуть более изысканная замена... Он изображал голову демона, вырастающую из языка пламени. Цепочка начиналась в перекрестье рогов и заканчивалась массивным кольцом. Демон разевал пасть и грозно сужал пустые глазницы. Данкмар купил его в эзотерическом магазине. Ему понравилось литьё.

Он продел палец в кольцо, протянул руку и вынудил демона закачаться над столешницей. Маятник начал покручиваться в разные стороны. «Да или нет?» - спросил Данкмар. Вращение вправо означало «да», влево – «нет».

Обычно он выбирал мелких жуликов, мошенников, всевозможных целителей и гадателей; кроме прочего, так он минимизировал риски. Когда-то он подумывал заняться венчурным инвестированием, но отказался из-за высоких рисков, – а здесь опасность была куда серьёзней, и много больше ставилось на кон. Существовали чёткие правила, и он не знал их до конца. Ошибка могла дорого ему стоить. Поэтому Данкмар стремился как можно точнее повторять проверенные решения. Крайне редко он определял избранника с первого взгляда. Куда чаще выбору предшествовал долгий анализ, колебания, изыскания, раздумья. Данкмар изучал обстоятельства, пытался как умел составить психологический портрет. Порой эта тонкая и сложная задача увлекала его, порой его раздражало, что всё приходится делать самому. Здесь аутсорсинг был немыслим. Кое-какую необходимую информацию могло дать только второе зрение. Требовалось учитывать бесчисленное множество факторов, в том числе чисто субъективных, эмоциональных, и это только на этапе подготовки. Этап же реализации нёс с собой безо всяких иносказаний смертельный риск.

Но и выигрыш обещал грандиозный.

Данкмар хорошо понимал, ради чего трудится. Он никогда не работал за туманные перспективы и обещания. Он знал цену всему и предпочитал надёжные активы. Развивая проект, он получал пусть неликвидную, но исключительно высокую и полезную для него лично короткую выгоду, и в то же время инвестировал в будущее. Ни один легальный, да и нелегальный бизнес не предоставлял подобных возможностей.

Данкмар любил свой проект.

Проект дарил ему всё, что ему нравилось в жизни: свободу и власть, обладание тайнами и огромные прибыли, увлечённость и энергию и, что ещё приятней – сознание, что он растёт как личность и утверждает себя в мире. Данкмар нечасто и самому себе признавался в подобных романтических мотивациях, но они были, и они его вели.

Демон медленно вращался по часовой стрелке. «Я не сомневался», - хмыкнул Данкмар, посмеялся сам над собой и убрал маятник на место. Всё ещё улыбаясь, он попросил у официантки бутылку минеральной воды, лучшей, какая найдётся, и впервые по-настоящему пригляделся к певцу.

Всё было понятно и просто.

Парень Данкмара раздражал.

И не только его: Данкмар с удовольствием отметил это. Он раздражал прелестницу Дисайне. Многие юнцы в «Клумбе» болтали вслух, чтобы не слушать приятеля. Ему определённо не стоило завывать «Если я ветер» в своей омерзительной манере, и вдвойне не стоило заводить «Струны любви» под аккомпанемент здешнего разгуляй-хора.

О, серебряные струны любви, медный колокол долга!

Не рыдай, любимая, не зови. Знаешь, ждать меня долго...

В промежутках между «хитами» юноше щедро наливали. Он уже забывал слова. Окажись здесь, против ожидания, настоящий марйанне, его бы одолел хохот. Бессмертные воины относились к себе самим с неистощимым юмором. «Но я серьёзен, - подумал Данкмар; углы его губ тянулись в стороны. – Смертельно серьёзен».

Он ощутил утончённое волнение, словно укол электричества. Волосы приподнялись. «Восхитительно, - думал он, лелея разгорающийся азарт. Дыхание учащалось. Данкмар сладко закусил губу. – Именно то, что нужно». Прямая и грубая эмоциональная реакция становилась решающим аргументом, тем субъективным фактором, который сначала едва не погубил Ласвега Джева, а потом спас его. Только собственное равнодушие вынуждало Данкмара так тщательно анализировать биографии и повадки своих обычных избранников. Эмоции всё упрощали. Эмоции, столь зыбкая и неуловимая материя, были неоспоримыми доводами.

Данкмар обратился к второму зрению и узнал, что певца зовут Тони Клаас, что концерт подходит к концу, так как Тони побаивается свалиться со стула и разбить гитару, что он живёт в двадцати минутах ходьбы от клуба, но понимает, что вусмерть упился, и планирует вызвать роботакси. Данкмар слегка надавил на него и вычистил эту идею из одурманенных мозгов Клааса, заменив её на решимость пройтись и проветриться.