Путь Чхоты

Это говорит не в их пользу. Но как бы то ни было, если у кого-нибудь из вас есть свободное время, пожалуйста, пожертвуйте им, чтобы мы могли помочь нашему уважаемому гостю осуществить то, для чего он приехал в Бруклин.

Глава двенадцатая

Подслушивать человеческие разговоры мышам было совсем не трудно. В кабинете президента человеческого храма имелись потаенные мышиные норки, и мыши могли сидеть там и, подглядывая, видеть любого, кто говорил с президентом храма. Арджавам дас, президент храма, принимал в своем кабинете мужчин и женщин почти весь день напролет. А когда он говорил по телефону, голос его собеседника раздавался из селектора, стоявшего на столе.

Шива-джвара заверил Чхоту, что мыши-преданные помогут ему узнать что- либо о Нимае, но на деле оказалось, что мыши слишком заняты, чтобы тратить время на подслушивание. И тогда Чхота стал делать это сам, по нескольку часов в день сидя в норке.

Он слышал множество имен и названий городов, но никто не упоминал о Нимае. Однажды один преданный, звонивший из Индии, назвал имя Гаурачандры Свами. Чхота знал, что это был Гурудев Нимая. Преданный сказал, что звонит по просьбе Гаурачандры Свами, который хочет, чтобы его секретарь приехал к нему в Бомбей. Но преданный не успел договорить, так как на линии начались помехи, и он сказал, что перезвонит позже. Но он так и не позвонил, по крайней мере, в то время, когда Чхота подслушивал, что он делал очень часто.

Чем больше Чхота наблюдал за Арджавамом, тем больше он ему нравился. Арджавам выслушивал все жалобы и пытался как-то помочь, хотя чаще всего он мало что мог сделать.

Арджавам не переедал и очень мало спал, и, как заметил Чхота, каждую свободную минуту он открывал «Шримад-Бхагаватам» и начинал читать - даже если это были всего лишь две минуты, - пока его опять не прерывали.

Он с большим чувством повторял мантру, и Чхота даже видел несколько раз, как он, думая, что его никто не слышит, начинал громко молиться. Один раз он воскликнул: «О Кришна! О Прабхупада! Что же мне делать? Я совершенно не пригоден к этому служению. Все, кажется, недовольны мной. Но все равно, пожалуйста, дайте мне возможность служить вам!»

Чаще всех к Арджаваму приходили казначей, преданный, отвечающий за проведение санкиртаны, и управляющий храмом. Казначей говорил, что у них нет денег и что Арджавам должен достать их. Преданный, отвечающий за санкиртану, говорил, что Арджавам должен отпускать на санкиртану больше преданных. Управляющий храмом говорил, что никто не хочет действовать сообща. Как-то пришел один преданный и сказал Арджаваму, что тот не подходит для должности президента.

- Ты слишком мягок, - заявил критик, - и, если можно так выразиться, ты слишком наивен, чтобы быть президентом храма. Моя жена сказала мне, что ты очень уж прислушиваешься к мнению своей жены. В наши дни президент храма должен быть подобен верховномк правителью. Моя жена говорит, что ты должен позволить кому-то другому принять на себя руководство.

- Я не возражаю, - ответил Арджавам. - Но кому?

- Может быть, я мог бы стать президентом, - произнес критик.

Арджавам пообещал, что вынесет этот вопрос на обсуждение на следующем собрании совета храма.

Каждый день в полдень приходила жена Арджавама и приносила ему тарелку с холодным прасадом. Она говорила, что хочет уехать из города в другое место, а один раз рассказала о женщине, которая все время старается как-то уязвить ее. Очень часто приходили несколько незамужних девушек, которым было уже больше тридцати и даже сорока лет и которые очень хотели выйти замуж; они спрашивали Арджавама, нет ли у него уже каких-либо кандидатур. Арджавам, казалось, искренне сочувствовал им, но он не мог дать им мужей, хотя Чхота слышал, как он обзванивал преданных и спрашивал, не согласятся ли они взять в жены кого-то из этих женщин.

Иногда Арджавам беседовал с преданными, которые хотели покинуть Движение. Он выслушивал то, что они говорили и убеждал их не оставлять попыток обрести сознание Кришны. Он разговаривал также с теми, кто хотел поселиться в храме, он подбадривал их и объяснял правила проживания в храме. Порой по просьбе совета храма он вызывал к себе какого-нибудь преданного или преданную и делал им выговор. Он начинал этот разговор с извинений и просил преданного не обижаться. Многие преданные приходили к нему с какими-либо требованиями. Однажды, например, вошел повар и заявил:

- Я хочу сменить вид служения - я хочу выходить на улицу и проповедовать.

Арджавам сказал ему, что это хорошая идея, но ему придется подождать, пока ему не найдут замену. Он часто убеждал людей быть терпеливыми и сдерживал тех, кто делал очень резкие заявления, вроде того, какое прозвучало из уст повара, который как-то сказал:

- Я больше не считаю, что кормление людей приносит какое-то духовное благо.

Однажды Арджавама посетили родители одного еще очень юного преданного. Они сказали, что им нравится храм, но они хотели бы, чтобы их сын стал врачом. Когда же Арджавам заверил их, что у него нет никаких возражений, они попросили его:

- Он прислушивается к Вашему мнению - пожалуйста, вразумите его. Он просто взбунтовался против нас, не так ли?

Слушая изо дня в день все эти разговоры, Чхота заметил, что преданные, представляя свои доводы, часто перевирали и искажали слова Арджавама.

Когда же эти искаженные слова доходили до ушей Арджавама, он не поправлял преданных, из уст которых они звучали, или же делал это в очень мягкой форме.

В один из дней, когда Чхота все так же сидел и слушал, хоть и не очень внимательно, в кабинет вошел Вира дас, управляющий храмом, и попросил разрешения уничтожить мышей. Чхота вскочил и задрожал всем телом.

Первым его побуждением было тут же убежать, но он заставит себя остаться и дослушать.

- Они приходят ночью на кухню и едят бхогу, - говорил Вира, - а иногда они делают это даже среди бела дня. Повара совсем потеряли терпение. Я хочу рассыпать по полу стрихнин. Их, наверно, здесь уйма.

- Лучше поддерживать везде чистоту, - возразил Арджавам. - Вайшнавы не должны убивать. Помнишь историю, в которой Нарада сделал охотника преданным. Этот охотник потом не убивал даже муравьев.

Услышав, как человек проповедует ненасилие, Чхота почувствовал глубокое волнение. Он высунул голову из норки, чтобы посмотреть, какое впечатление слова Арджавама произвели на Виру.

- Но это нереально, - не согласился с ним Вира. - Если уж где-то завелись мыши, можно мыть и убирать хоть день и ночь, они все равно не уйдут.

- Прабхупаде это было не по душе, - настаивал на своем Арджавам. - Я читал, как однажды преданный спросил его: «Можно нам убить крыс, Шрила Прабхупада?» И Прабхупада ответил: «Нет, это тебя нужно убить».

Прабхупада говорил, что крысы и мыши - это представители Майи, которая посылает их к нам, когда мы не поддерживаем чистоту. Может быть, нам устроить генеральную уборку? Можно использовать также какие-нибудь неядовитые дезинфицирующие средства.

Было похоже, что Арджавам настроен очень решительно. Это был вопрос, относительно которого он имел твердое мнение. Чхоте очень хотелось иметь хоть какую-то возможность помочь ему и привести свои доводы в его поддержку. Ему на ум пришел один из них: «А как насчет того, что отец Шрилы Прабхупады оставлял в своем магазине на ночь для крыс миску риса?» Чхота хранил в памяти также множество цитат, но он не мог говорить.

Его судьба и судьба всех мышей была в руках Арджавама.

- Неядовитые дезинфицирующие средства? Ты имеешь в виду что-то вроде борной кислоты? Такие вещества не действуют даже на тараканов.

- А что ты скажешь о мышеловках?

- Нет, - ответил Вира, - мыши слишком умны для этого. Мы должны отравить их.

- Прабху, - проговорил Арджавам, - ты должен подумать о том, как избежать убийства. Вспомни о том, как сурово убийство осуждается в шастрах. Мы навлечем на себя кармические последствия. Даже кшатрии, которым дозволено убивать животных, должны искупать этот грех. Я не так давно читал что-то подобное в Седьмой Песни, и мне кажется, там говорится и о мышах.