Страница 33 из 43
Штормовая погода в проливе чувствовалась даже на глубине 18 метров. Лодка слегка покачивалась и днищем мягко ударялась о грунт. В мертвой тишине, царившей в лодке, каждого из моряков терзала мысль о том, что будет с ним, если вторжение отложат еще на один день. Хватит ли кислорода, пока они доберутся до Англии? Два или три раза в течение дня они слышали шум винтов от проходивших над ними кораблей — звуки, которые подводникам, находящимся во вражеских водах, всегда кажутся зловещими. Наконец наступила ночь, их третья ночь вблизи берегов противника.
В середине ночи был принят по радио сигнал о том, что флот вторжения вышел из своих баз и следует к берегам Нормандии. В 4 часа 15 минут утра продули цистерны, всплыли на поверхность, включили радиомаяк, средства подводной сигнализации, выдвинули мачту и зажгли на ней проблесковый огонь в сторону моря. На рассвете Хонер и его товарищи увидели наконец зрелище, вознаградившее их за все испытания, перенесенные за 64 часа пребывания в водах противника: со всех сторон к ним шли сотни кораблей и плавсредств вторжения. В 6 часов 15 минут первая волна самоходных десантных барж, которые вело специальное судно с радиостанцией для приема сигналов плавучего радиомаяка, прошла мимо одинокой подводной лодки. Лейтенант Хонер выполнил боевую задачу, поставленную перед ним командованием сил вторжения. В 8 часов утра он приказал обрубить якорный трос — у них уже не было сил возиться с поднятием якоря, и через сутки Хонер был в Портсмуте.
Соединение боевых кораблей английского флота, выделенное для сопровождения десантных плавсредств и обстрела побережья противника непосредственно перед высадкой, в заключительный период перехода через пролив Ла-Манш вели два норвежских эсминца — «Сторд» и «Свеннер».
Командиром эсминца «Свеннер» был тридцатилетний норвежец капитан-лейтенант Тор Холт. Тор Холт начал службу в норвежском военно-морском флоте еще до войны. Норвежские эсминцы в ходе войны в составе соединений английских кораблей вели боевые операции во всех районах Северной Атлантики.
Когда в 1940 году немцы оккупировали Норвегию, Холт командовал торпедным катером. Это было небольшое суденышко водоизмещением около ста тонн, построенное еще до первой мировой войны, с паровой машиной, которая работала на угле. В общем, это была музейная редкость среди боевых кораблей 40-х годов XX века. Вторжение немцев в Норвегию застало Холта врасплох, как, впрочем, и всех норвежцев. Прежде чем кто-либо понял, что произошло, немцы заняли все порты на юге и западе Норвегии. Торпедный катер Холта был слишком привязан к берегу, так как нуждался почти в ежедневном пополнении запасов угля, который в сложившейся обстановке можно было получить только из рук немцев. В связи с этим Холт распустил по домам свой экипаж, а затем, пустив торпедный катер на дно, принялся изыскивать другие средства борьбы с немцами. Пробравшись на западное побережье страны, Холт вместе с тремя еще более молодыми, чем он, морскими офицерами норвежского флота сумел добраться на рыбацком боте до Англии, где пробыл ровно пять лет.
В Англии он получил более крупный боевой корабль, который, однако, по своей древности не уступал потопленному Холтом торпедному катеру. Это был норвежский эсминец 1909 года постройки. Холт был назначен на него сразу же после катастрофы в Дюнкерке, когда англичане каждую ночь ожидали вторжения немцев и поэтому с радостью принимали помощь любого судна, способного держаться на воде и вести огонь из своих орудий. Капитан-лейтенант Холт командовал этим древним эсминцем в течение 18 месяцев, патрулируя восточнее побережья Англии.
Следующее назначение явилось для Холта большим шагом вперед: он был назначен старшим помощником на новый эсминец типа «Хант» — первый современный корабль этого класса, состоявший когда-либо в норвежском военно-морском флоте. Затем Холт служил старшим помощником нового эсминца «Сторд», на котором побывал в Гибралтаре и Мурманске, и участвовал в морском бою, закончившемся потоплением немецкого крейсера «Шарнхорст».
Пробыв в Англии почти четыре года, Холт наконец был назначен командиром эсминца новейшей постройки «Свеннер» водоизмещением в 1800 тонн, который он принял прямо на верфи. Эсминец был вооружен четырьмя 120-миллиметровыми орудиями и двумя четырехтрубными торпедными аппаратами; экипаж эсминца насчитывал более двухсот офицеров и матросов.
Уже весной 1944 года, когда Холт осваивал свой недавно полученный корабль, ему было ясно, что эсминцу придется участвовать во вторжении на европейский континент. В мае 1944 года эсминец совершил переход в Клайд, где капитан-лейтенант Тор Холт в качестве командира современного боевого корабля получил свой первый боевой приказ. Эсминец «Свеннер» в составе своего соединения должен был эскортировать эскадру крупных боевых кораблей в район порта Уистреам (Франция), где им надлежало стать на якорь и, обеспечивая высадку первого оперативного эшелона вторжения, обстрелять противника на побережье. Затем для подавления береговой обороны немцев эсминцу «Свеннер» следовало подойти к берегу на полторы мили и прямой наводкой подавить огневые точки противника, уцелевшие после артиллерийского обстрела тяжелых кораблей английского флота.
2 июля 1944 года эскадра кораблей в составе линкоров «Уорспайт» и «Рэмиллис», эскортного миноносца «Роберте», крейсеров «Мауритиус», «Аретуза», «Данаэ», «Драгун» и «Фробишер» снялась с якоря и легла курсом на юг. Капитан-лейтенант Тор Холт собрал команду и рассказал ей о полученном боевом приказе. Большинство норвежских моряков, из которых состояла команда эсминца «Свеннер», были, как и Холт, в течение нескольких лет оторваны от своей страны, родных и близких, и больше всего в жизни мечтали о скорейшем окончании войны и возвращении домой. Они были рады приблизить это желанное время, лично участвуя во вторжении. Картина предстоящей грандиозной операции, нарисованная Холтом, сразу подняла настроение у норвежских моряков. Внушительный вид эскадры, которую они эскортировали, говорил им о многом. Когда же эскадра вошла в Ирландское море и к ней присоединились американские, английские, французские, датские и польские военные корабли, дух моряков поднялся еще выше.
Таковы были те силы, которые, чтобы не выйти из графика, предусмотренного планом, легли на обратный курс и в течение двенадцати часов шли на север, после того как Эйзенхауэр отложил на сутки начало вторжения. Такими они были и на третий день их пребывания в море, когда флот вторжения обогнул мыс Лондс-Энд, вошел в пролив Ла-Манш и достиг района, расположенного к югу от острова Уайт, который моряки прозвали тогда цирком Пиккадилли, так как там сходились маршруты всех конвоев. Отсюда флот вторжения повернул на юг и, придерживаясь десяти заблаговременно протраленных фарватеров, направился к берегам Франции.
В 11 часов утра корабли, войдя в восточную часть Ла-Манша, направились по обставленному светящимися буями фарватеру, который подобно хорошо освещенной улице пролег почти до Нормандии. Крейсер «Мауритиус», флагман отряда кораблей, которые должны были вести обстрел восточных плацдармов, где планировалась высадка англичан, шел головным; эсминец «Свеннер» держался под углом 30 градусов к его левому борту на расстоянии 5 кабельтовых от него. В полночь капитан-лейтенант Холт приказал команде занять места по боевому расписанию, и его в первый раз за все это время охватило чувство, которое испытывает каждый человек перед боем. В первом часу ночи корабли перестроились в кильватерную колонну, причем передним мателотом оказался эсминец «Сторд», за ним шел «Свеннер». К Холту непрерывно поступали донесения гидроакустиков и операторов на радиолокаторе — море было полно шумов от винтов кораблей, а эфир заполнен отраженными импульсами от непрерывно летавших самолетов. Сигналов было слишком много, чтобы в них можно было толком разобраться, и поэтому Холт мог только предполагать, что в море, в непосредственной близости от его эсминца, шли корабли союзников, а не противника и что в данной обстановке ему следовало опасаться лишь столкновения с ними. В воздухе стоял несмолкаемый гул авиационных моторов. В эту ночь тысячи самолетов, бесконечным потоком подымавшиеся с аэродромов Англии, разбудили ее жителей, которые с тревогой прислушивались к их гулу и гадали, что бы это могло случиться. К рассвету Холт и сигнальщики увидели с ходового мостика эсминца вспышки от разрывов авиационных бомб где-то впереди по курсу и огромное зарево от пожаров на берегах Нормандии.