Утро в Нормандии.

Не обнаружив в деревне своей пехоты, Линдсей проскочил через нее, обошел санаторий с тыла и начал разминировать дорогу, которая вела из деревни на запад. Через некоторое время он наткнулся на заграждения в виде стальных ежей, которые преградили ему дальнейший путь; за ними находился противотанковый ров. Линдсей повернул машину и направился назад к деревне. Там он нашел проход через ров и приступил к разминированию минного поля за рвом. Одиночный английский танк-тральщик, двигавшийся по открытой местности, представлял собой удобную цель для немецких артиллеристов, и поэтому не успел Линдсей протралить и нескольких сот метров, как был дважды обстрелян немецким орудием, установленным примерно в одном километре от города Арроманш. Немцам удалось поджечь танк, но его экипаж, отделавшись легкими ожогами, успел выбраться из горевшего танка и укрыться в кукурузе. Ночью Линдсей и два его товарища дождались подхода английских войск и присоединились к ним; два других танкиста были захвачены немцами в плен, но спустя несколько дней им удалось бежать из плена и присоединиться к американцам.

Прорыв танка Линдсея в глубь обороны немцев и смелые действия в их тылу вызвали замешательство среди немцев и частично отвлекли их огонь от хэмпширцев. Возможно, что это помогло и Боуэрсу, который как раз в это время приступил к выполнению приказа командира полка.

Боуэрс был вооружен автоматом «стэн» и несколькими английскими ручными гранатами. Кроме того, он предусмотрительно прихватил итальянские гранаты, которые высоко ценил еще по опыту боев в Италии. Он решил ползком подобраться к доту и забросать его гранатами.

Боуэрс добрался до прохода в волноломе, где встретился с двумя солдатами английской морской пехоты «командос», с которыми вместе двигался к берегам Нормандии на самоходной барже. Одного из них звали Тэдди, другого — Тэффи. Встретившись в столь необычной обстановке, они как ни в чем не бывало обменялись непринужденными репликами.

— Эй, Гарри! — окликнул Боуэрса один из них. — Куда это ты так торопишься? Мы были бы не прочь составить тебе компанию и немного повеселиться. Как ты смотришь на это?

— Ну что за вопрос, друзья! Пошли, но сомневаюсь, что вы получите удовольствие, — невозмутимо ответил Боуэрс, хотя в душе очень обрадовался им.

Они ползком пересекли развороченный снарядами и бомбами участок санатория, который начинался непосредственно за волноломом. Под прикрытием их огня Боуэрс добрался до развалин, а оттуда через окно, которое находилось над дотом, прыгнул на его крышу и свесился с гранатой в руке над одной из амбразур. В щель Боуэрс увидел чью-то руку с белым платком, которая подавала сигнал о сдаче. Боуэрс мгновенно вспомнил все пережитое им во время высадки, гибель своей роты и швырнул гранату внутрь дота.

Через минуту после взрыва из дота с поднятыми руками вышли уцелевшие немцы.

Как только Фридрих Вюрстер и его товарищи по батарее пришли в себя после бомбардировки, они открыли огонь из своих 105-миллиметровых орудий. Но вскоре их батарея была вынуждена прервать огонь из-за самолетов союзников, которые пролетали над ней на бреющем полете; их яростный огонь не давал возможности орудийным расчетам выйти из укрытия. Батарея понесла большие потери. Причем количество убитых и раненых непрерывно росло. Положение батареи с каждой минутой ухудшалось. Англичанами был захвачен передовой наблюдательный пункт батареи, на котором находился ее командир. Немецкие артиллеристы по батарейной радиотрансляции слышали его последние слова: «Они идут прямо на меня!» На этом связь с наблюдательным пунктом прекратилась. Прервалась также связь и со штабом полка, который находился вблизи Мервиля. Оттуда успели сообщить на батарею о падении Мервиля и о том, что штаб находится под непрерывным обстрелом противника.

Батарея Фридриха Вюрстера оказалась изолированной. Вюрстер видел, как английские танки выгружались на берег, как они заполняли все дороги, взбирались на холмы и один за другим захватывали немецкие опорные пункты вокруг батареи. В отчаянии немецкие солдаты обращали взоры к небу в надежде увидеть свои самолеты, но тщетно: в воздухе господствовала авиация союзников.

Батарея Вюрстера была взята танковой ротой 2-го территориального танкового полка Лондонского графства, в которой служил капитан Роджер Белл; в плен попало около ста человек. Это были первые солдаты противника, которых видели Белл и его люди, несмотря на то что война с Германией продолжалась уже пять лет. Естественно, англичане очень гордились тем, что захватили пленных. Вюрстер и его товарищи не сомневались, что их непременно расстреляют. Но ничего подобного не произошло. Гитлер, услышав о том, что прорван Атлантический вал, обвинил немецких солдат и офицеров в предательстве и измене. Рыцарское отношение англичан к военнопленным, чудовищное обвинение Гитлера немецких солдат и офицеров, оборонявших Атлантический вал, в предательстве и измене привели к тому, что у Вюрстера постепенно выработалось критическое отношение к войне, которую вела Германия, и к цели, во имя которой погибли сотни его товарищей. Другими словами, события дня «Д» положили начало решительному перелому в мировоззрении Вюрстера. Подобный процесс в это время происходил в сознании многих сотен тысяч немцев.

Бой на участке «Голд» закончился полной победой англичан еще задолго до падения батареи, где служил Фридрих Вюрстер. В деревне Ле Хамель немцы держались до полудня и нанесли хэмпширцам тяжелые потери, но уже к 10 часам утра английские танки проделали проходы с берега в семи местах. По ним в глубь страны широким потоком хлынула английская пехота, которая захватила и очистила от противника район глубиной до пяти километров и к исходу дня прочно закрепилась на достигнутых рубежах.

Капитан Белл, старшина роты Боуэрс и, вероятно, каждый английский солдат, который пробился в глубь Франции на участок «Голд», считали себя первыми англичанами, ступившими на землю Франции за последние четыре года. Но это было не так. В ночь под новый, 1944 год здесь побывали два военнослужащих английской армии, которые высадились на берег точно в том же месте, где и капитан Роджер Белл, провели разведку местности и взяли пробы грунта. Хотя это произошло за пять месяцев до описываемых нами событий, полученные ими разведывательные данные имели огромное значение для успешной высадки англичан. В связи с этим следует рассказать о деятельности майора Скотт-Боудена и сержанта Брюса Огдена Смита из подразделений английской морской пехоты «командос», которые умело проводили детальную разведку побережья Нормандии.

Технически обоснованная идея проведения такой разведки существовала уже в течение нескольких лет, предшествовавших вторжению в Нормандию. Подобно многим другим «экстравагантным» идеям, она была обязана своим существованием человеку, страстно в нее поверившему. Это был штурман английского флота капитан-лейтенант Нигель Уилмотт. Он считал, что высаживать войска где-либо на побережье противника только лишь на основании данных топографических карт и аэрофотоснимков по меньшей мере легкомысленно, так как они не могли отразить многих подробностей, исключительно важных для любой успешной высадки. К таким подробностям он относил, например, знание плотности и структуры грунта, что представляло большую ценность для автобронетанковых частей и подразделений.

Отстаивая свою идею, Уилмотт говорил, что единственным способом получения подобных данных может быть только личная разведка вражеского побережья и что это вовсе не такая трудная, опасная или невыполнимая задача, как кажется на первый взгляд. Капитан-лейтенанту Уилмотту стоило огромного труда убедить начальство разрешить ему осуществить свой план. В 1942 году он ночью доплыл до острова Родос и провел разведку его берегов. К сожалению, намеченная высадка на этот остров была отменена, и данные, полученные Уилмоттом, оказались бесполезными. Перед вторжением в Африку ему не разрешили провести такую разведку: командование боялось, что противник может захватить кого-нибудь из его людей в плен и таким путем раскрыть планы операции. Перед высадками в Сицилии и Италии все-таки признали ценность идеи Уилмотта, однако по-настоящему высокую оценку она получила только в конце 1943 года. Тогда при изучении аэрофотоснимков берегов Северной Франции на них были обнаружены темные полосы, которые могли означать либо наносы морского ила, либо глинистый грунт неизвестной плотности. Это открытие поставило под угрозу срыва весь план вторжения, так как он был разработан, как уже указывалось, на основе массового использования бронетанковых войск, успешная высадка и боевые действия которых в значительной степени зависели от проходимости местности. Оказалось, что ни один из обычных способов ведения разведки не мог обеспечить английское командование такими сведениями. В конечном итоге верховное командование английской армии ухватилось за идею Уилмотта. Хотя была середина зимы, ему предложили как можно скорее добыть образцы грунта на некоторых участках французского побережья. Уилмотт был болен и не мог плавать в ледяной воде. Он стал срочно тренировать группу пловцов, среди которых были майор Скотт-Боуден и сержант Огден Смит.