Утро в Нормандии.

Донесение об итогах выброски десанта было направлено в ставку. Маршал авиации Ли-Мэллори сообщал, что точность, с какой десантные войска были доставлены в районы выброски, явилась весьма важным фактором в деле достижения ими успеха.

Отуэй и его семьдесят пять оставшихся в живых солдат и офицеров могли бы высказать по этому поводу иное мнение. Но донесение было опубликовано только три года спустя, а к тому времени страсти уже улеглись. Что же касается того раннего утра, когда они устало брели по дороге, направляясь к цели, то их постигло еще одно несчастье — они подверглись бомбардировке американских самолетов.

Что же касается командира дивизии генерал-майора авиации Ричарда Гейла, то он был настроен более оптимистично. Он ни в малейшей мере не испытывал чувства подавленности, ибо это был старый солдат, привыкший ко всяким превратностям боевой обстановки. Он органически ненавидел всякое проявление бюрократизма и, что особенно важно, хорошо понимал человеческие слабости; он много занимался изучением причин, порождающих страх, и знал, что никогда невозможно заранее предсказать, как будет вести себя в бою тот или иной человек.

Генерал прилетел в район высадки в 3.30. Вместе с ним на планере были его адъютант, «виллис» с водителем, связной мотоциклист и два штабных офицера. Еще до начала операции Гейл понимал и всем сердцем ощущал значение предстоящего события. В душе он как мальчишка радовался тому, что является первым английским генералом, которому предстояло высадиться во Франции.

Приземление прошло неудачно: планер наскочил на изгородь, один из кольев попал в шасси и разворотил днище фюзеляжа, однако никто серьезно не пострадал. Когда генерал вылез из планера, он увидел картину, которая менее опытному человеку могла бы показаться катастрофической.

Парашютисты своевременно расчистили посадочную площадку для планеров. Они выкорчевали поставленные немцами столбы и с помощью двух бульдозеров, которые были доставлены сюда на специальных планерах, устранили естественные препятствия. Массовая высадка десантников прошла весьма организованно. Десантники размещались на семидесяти двух планерах, из них сорок девять приземлились в назначенном месте и точно в срок. Однако при посадке почти все планеры пострадали: у одних были поломаны шасси и крылья, другие воткнулись носом в землю или столкнулись между собой, и луг покрылся обломками машин. На первый взгляд казалось, что потери в людях должны быть огромными, но в действительности большинство десантников не пострадало. Более тысячи человек выбрались из приземлившихся машин; они вытащили оттуда «виллисы» и столь необходимые противотанковые пушки (из восемнадцати пушек, бывших на планерах, уцелело только десять).

Генеральский «виллис» оказался погребенным под обломками планера, и Гейлу пришлось отправляться в свой штаб в Ранвиле пешком. Едва он успел там обосноваться, как со всех сторон к нему начали поступать донесения об огромных потерях среди парашютистов. Эти донесения были весьма тревожными, но Гейл сохранял спокойствие. Он знал, что первые сообщения о результатах большой ночной высадки создадут впечатление хаоса, но богатый опыт подсказывал ему, что в подобных условиях сведения о потерях всегда оказываются преувеличенными чуть ли не вдвое. И, кроме того, он хорошо знал своих солдат и твердо верил, что они выполнят задачу независимо от того, какие у них будут потери.

Миновала ночь, а сообщения об уничтожении пяти мостов на реке Див все еще не поступали. Взрывать мосты — обязанность саперов, поэтому для выполнения этой задачи были сброшены специальные саперные подразделения. К тому времени, когда генерал приземлился на плацдарме, восточнее места высадки десанта уже действовали несколько небольших, изолированных друг от друга саперных групп, которые выполняли такую задачу, которая была бы под силу лишь гораздо более многочисленному подразделению. Группа саперов, которой была поставлена задача уничтожить мост в деревне Робом, была выброшена почти в самую топь, а один из самолетов этой группы в момент выброски заложил такой вираж, что находившиеся в нем солдаты попадали на пол; когда же им удалось выпрыгнуть с парашютом, то они оказались в непроходимом болоте, тянувшемся почти на две мили. Остатки этой группы с огромным трудом добрались до моста. В течение семи часов им пришлось пробираться через топь. Когда же они достигли места назначения, то увидели, что мост уже взорван одним сержантом, который позаимствовал взрывчатку у канадцев, ошибочно сброшенных в этом же месте.

Самой главной и самой удаленной целью саперов был мост на шоссе, ведущем из Кана в Руан и Гавр и пересекавшем реку поблизости от небольшого городка Троарн. Этот мост находился в четырех милях от района, который, как предполагалось, должна была захватить дивизия. Планировалось, что саперное подразделение майора Роузвира под прикрытием пехоты сумеет быстро продвинуться к мосту. Взрывчатку они должны были подвезти на «виллисах» с прицепами, которые были доставлены на планерах.

Подразделения приземлились точно в срок. Когда Роузвир осмотрел местность, то не заметил ни одного из известных ему ориентиров. Примерно на расстоянии одной мили к юго-западу слышалась стрельба, и Роузвир догадался, что там дрались с немцами солдаты, которые прыгали с самолетов последними.

Когда Роузвир собрал всех, то он насчитал лишь шесть офицеров и около сорока сержантов и рядовых. Что же касается обеспечивающего пехотного подразделения, то из него отыскалось только двадцать солдат. Удалось также собрать много взрывчатки, но не было средств для ее транспортировки, за исключением прицепов, которые надо было теперь тащить на себе.

Группа Роузвира отправилась в путь около половины третьего ночи. Под минометным и пулеметным огнем солдаты тащили прицепы со взрывчаткой по пологому склону извилистой нормандской долины. Многие из них во время приземления получили ранения и теперь хромали. Вскоре группа подошла к перекрестку с указателем, который подтвердил возникшие у них сомнения: их сбросили в двух милях севернее запланированного места; стало быть, до Троарнского моста им предстояло идти еще семь миль.

Надежды на то, что им удастся дотащить свои прицепы со взрывчаткой до наступления рассвета, было очень мало. Что же касается того, чтобы пройти через город средь бела дня, то это было бы равносильно самоубийству.

Сложившаяся обстановка не предвещала ничего хорошего. Внезапно послышался шум автомобильного мотора и на дороге появилась машина; это был канадский «джип», доверху нагруженный медицинским имуществом. Саперы реквизировали машину, несмотря на протесты канадцев. Груз быстро перетащили в какой-то двор, а машину и прицеп нагрузили взрывчаткой. Было уже четыре часа утра, а до Троарна оставалось еще целых пять миль. Роузвир приказал своему подразделению самостоятельно добираться до другого моста, посадил в машину и на прицеп одного офицера и семерых солдат, сам сел за руль и помчался вперед.

Первое столкновение с противником произошло у ближайшего виадука. Ворота виадука были открыты, но поперек дороги стояли рогатки с колючей проволокой, и Роузвир наскочил на них. Немецкий часовой, сделав всего лишь один выстрел, убежал, но машина настолько запуталась в проволоке, что потребовалось более двадцати минут, прежде чем ее удалось освободить. Это был очень напряженный момент — ведь часовой с минуты на минуту мог поднять тревогу. Выбравшись из западни, они выехали на окраину городка, где проходило главное шоссе. Роузвир выслал вперед двух разведчиков. Когда разведчики приблизились к перекрестку, они увидели ехавшего на велосипеде немецкого солдата. Разведчики тут же прикончили его из автоматов. Однако они поступили весьма необдуманно, так как выстрелы всполошили весь город.

Скрываться было уже бесполезно. Роузвир дал газ и на полной скорости помчался по городу. Но эта «полная» скорость у перегруженного «джипа», да еще с прицепом, не превышала 35 миль в час. Казалось, что машина еле тащится по улице. Немцы из всех домов открыли по ней стрельбу. Один из солдат Роузвира был убит и свалился с машины; остальные вели огонь из автоматов и ручного пулемета. Дорога вдруг свернула, и перед ними открылась прямая и широкая главная улица, которая тянулась примерно на милю, поднимаясь по холму, а затем спускаясь к мосту. Огонь усилился. Казалось, что за каждой дверью прятался вооруженный немец. Прямо от моста в их сторону протянулись светящиеся линии трассирующих пуль. Сидевшие в машине солдаты вели яростный огонь. Машина перевалила через холм и понеслась вперед, виляя из стороны в сторону. Скоро город остался позади. Наконец впереди показалась река и мост, который никем не охранялся. Солдат, сидевший на прицепе с ручным пулеметом, куда-то исчез. Никто не знал, то ли его убили, то ли от резкого толчка он свалился за борт. Оставшиеся солдаты быстро сгрузили взрывчатку — и через пять минут центральный пролет моста упал в реку. «Джип» отогнали как можно дальше на одну из боковых дорог и там спрятали в кювете. Выполнив задание, саперы через болота и реки в тот же день добрались до района, захваченного десантом.