Страница 95 из 156
Чашницкая бригада стала называться бригадой Дубова. И вот почему.
Заместителем по разведке у Дубровского был Сергей Васильевич Маркевич, человек смелый и в то же время осторожный и осмотрительный. Он‑то и додумался.
— Федор Фомич, — поинтересовался Маркевич, — твои родственники где живут?
— Здесь, на Ушачине, — ответил Дубровский.
— А фамилию они носят какую?
— Есть Дубровские, есть и с другими фамилиями — по матери родственники. Много их. В гости пойдешь — за месяц всех не обойдешь.
— Ну, а если кто‑нибудь донесет, что сам командир партизанской бригады им близкий человек?
Федор Фомич понял, к чему ведет разговор Маркевич:
— М–да–а-а… Вон у батьки Миная такое дело получилось… Детей схватили…
— Надо фамилию менять, — предложил Маркевич. — Был ты Дубровским, а отныне будь… ну, скажем, Дубовым…
— А что, подходит! — согласился Дубровский.
С того времени бригада и стала называться бригадой Дубова.
В штабной землянке бригады собрались командиры отрядов. Федор Фомич кивнул своему начальнику штаба Шарко — мол, читай.
Шарко откашлялся и начал:
— Мы сегодня собрались, чтобы познакомиться с постановлением Центрального Комитета Коммунистической партии Белоруссии «О разрушении железнодорожных коммуникаций противника методом «рельсовой войны»». В Москве считают, что белорусские партизаны, в том числе и на Витебщине, многое сделали, чтобы задержать продвижение войск к фронту по железным дорогам. Теперь поставлена более ответственная и сложная задача: нужно полностью парализовать железнодорожный транспорт врага.
— А тол, где брать тол? — перебил начальника штаба командир отряда Дмитрий Короленко. — Мы вон машину немецкую подорвали. Снаряды везла. Все выплавили. И уже снова не из чего мины делать…
Федор Фомич движением руки остановил Короленко:
— Погоди, Дмитрий, не лезь раньше батьки в пекло. Будет тол. Подбросят самолетами с Большой земли. А здесь вопрос стоит шире… Читай, — снова кивнул он начальнику штаба.
Шарко отбросил со лба растрепавшуюся прядь волос и обвел глазами командиров отрядов. Начавшие было оживленно обмениваться мнениями партизанские командиры сразу замолчали. Шарко читал:
— «Методом «рельсовой войны» разрушение коммуникаций можно довести до состояния катастрофического для немецко–фашистских войск. При массовом применении этого способа борьбы противник принужден будет проводить огромные работы трудоемкого характера по замене взорванных рельсов для восстановления путей. Потребуется доставлять колоссальное количество стали, проката, что для него будет почти неразрешимой задачей…»
— Теперь поняли? — сказал Федор Фомич. — Не только пускать под откос эшелоны, но и взрывать десятки километров рельсов, выводить из стрвя целые железные дороги. Белорусский штаб партизанскога движения поставил перед витебскими партизанами задачу взорвать 17 700 рельсов… Будем выполнять задание…
По всей зоне ночами горели партизанские костры. На лесные аэродромы один за другим садились транспортные самолеты. Большая земля слала взрывчатку. И вот Федор Фомич дал команду бригаде:
— В путь!
На задание отправились все, за исключением сторожевой охраны лагеря и раненых. На подводы погрузили тол, ломы, лопаты, кирки, мотыги. Сейчас дубэвцы больше напоминали строителей, чем партизан. Но оружие каждый взял с собой. Дорога Орша — Лепель усиленно охранялась немцами.
Оккупанты не ожидали такого мощного удара по железной дороге. Солдаты сидели в бункерах и дзотах, шлепали по столам засаленными картами, пили шнапс и горланили песни. А тут как гром с ясного неба — партизаны! По сигналу зеленой ракеты разведчики бесшумно навалились на караульные посты. В дзоты полетели гранаты. Через несколько минут с охраной было кончено и из лесу к дороге устремились остальные партизаны бригады и жители окрестных деревень. Справа и слева от участка Дубова на «железке» работали партизанские бригады Заслонова, Лобанка и Леонова.
От Лепеля и чуть ли не до самой Орши вспыхнули яркие костры. Шпалы обливали мазутом, керосином и зажигали. В огне металл деформировался. Вовсю работали подрывники. На местах стыков они закладывали небольшие заряды тола и перебивали рельсы. На станциях летели в воздух водокачки…
Фашисты перебросили в район железной дороги большое воинское подразделение. Но партизан уже и след простыл. На железнодорожной насыпи остались только искареженные рельсы и кучи обгоревших шпал.
Немцы расставили вдоль дороги усиленные гарнизоны, буквально через каждые двадцать пять метров замаскировали посты и принялись за восстановление полотна. А партизаны тут как тут. Бой длился 42 часа. Восстановленная часть дороги была снова разрушена.
Недели через две заместитель по разведке Сергей Маркевич докладывал командиру бригады:
— До чего додумались фрицы: новую дорогу ведут. Из Лепеля на Крулевщизну…
— А ну–ну, дай карту, посмотрим, — заволновался Федор Фомич. — Зачем это им понадобилось?..
Сергей Васильевич расстегнул планшетку и достал карту. Дубровский ладонью расправил складки и навис над столом.
Через несколько минут он говорил Маркевичу:
— Ты понимаешь, что это будет за дорога? Это же прямой путь из Вильнюса через Молодечно — Крулевщизну — Лепель на Оршу. Несколько часов — и новая дивизия на фронте, хочешь танки — пожалуйста. И вторая у них цель: думают рассечь надвое партизанскую зону… Не выйдет. Объявляй сбор, и срочно гонцов в соседние бригады!..
Замыслы немецкого командования не осуществились. Партизаны отрезали на своем участке фронтовые части от их тылов. Немцам пришлось туго.
Не прекращалась диверсионная работа и на других железных дорогах. На откосах чуть ли не впритык валялись сожженные, исковерканные паровозы и вагоны. Наученные горьким опытом, фашисты теперь были чрезвычайно осторожны. Скорость воинских эшелонов не превышала десяти километров в час. Партизаны с трудом пробирались сквозь посты на полотно, закладывали мины и ждали. А поезд ползет, как черепаха. Паровоз взорвется и станет. Вагоны и платформы с фашистами и техникой остаются целыми. Немецкие железнодорожники подгонят новый паровоз, исправят путь, и снова эшелон движется на восток.
— Так дело не пойдет, — волновался Федор Фомич. — Нужно усилить подрывные группы. Будем наносить по эшелонам массированные удары…
Железнодорожное полотно круто изгибается и уходит за выступ леса. На фоне густой зелени сначала появляются платформы — одна, вторая, третья. За ними, выпуская густые клубы пара, выползает паровоз. Эшелон движется медленно–медленно, кажется, вот–вот остановится.
На платформах, обтянутые серым брезентом, застыли неуклюжие громадины.
— Правильно донесли разведчики, — шепчет Федору Фомичу Сергей Маркевич. — Танки…
— «Тигры», что ли? — отзывается Дубровский.
— Они.
А эшелон все ближе и ближе. Уже можно различить, что за паровозом и в хвосте поезда идут вагоны с бронированными колпаками. Хоботы орудий нацелены на лес.
— Приготовиться! — передается по цепочке команда. — Орудиям бить по бронированным вагонам!..
Столбом взметнулись из‑под колес паровоза осколки шпал и желтый песок. Мина сработала безотказно. И вслед за взрывом гулко ахнули 76–миллиметровки. Заработали партизанские пулеметы.
Мощное «ура» прокатилось по опушке леса. Более тысячи партизан пошли на штурм эшелона.
Через полчаса все было кончено. Горели вместе с платформами «тигры», плавился металл. Прибывший вражеский бронепоезд вслепую бил из орудий по лесу. А партизаны были уже далеко. Знакомой лесной дорогой форсированным маршем они двигались в сторону лагеря.
Вечером Федор Фомич вместе со штабными работниками намечал план следующей операции…
В четыре часа утра вестовой разбудил Дубровского. Командир бригады лег в два, не выспался и поэтому сердито смотрел на партизана из‑под полураскрытых век.
Вестовой доложил: