Люди легенд

С другой стороны, среди населения, да и среди партизан жили еще страх перед немецко–фашистской армией и удивление ее временными успехами.

Штаб областного отряда ежедневно принимал сводки Совинформбюро о положении на фронтах и о жизни в советском тылу. Эти сведения комиссар Дружинин распространял не только среди бойцов кавалерийской группы, но и среди жителей сел, с которыми он поддерживал постоянную связь. Вместе со своими конниками уходил комиссар в дальние и опасные рейды, рискуя головой, собирал сходы селян, нес людям слово большевистской правды.

Требовательный и беспощадный, когда дело шло о партизанской и партийной дисциплине, комиссар в то же время был самым задушевным другом каждого бойца своего подразделения.

Бойцы–партизаны были людьми разными. Одни из них остались в своей области по заданию обкома партии. Другие пришли из окружения. Третьи бежали в лес, спасаясь от гитлеровцев и их прислужников.

В начале войны, когда партизанское движение только становилось на ноги, находились люди, страдавшие подозрительностью. В каждом новичке видели они предателя или засланного гестапо шпиона. Эти люди старались замкнуть партизанские ряды, не принимать в отряды никого извне.

Подобная подозрительность была чужда Дружинину. 19 ноября 1941 года в лесу под Рейментаровкой состоялось совещание. Трудно определить, какое именно было это совещание — военное или партийное, потому что на нем присутствовали и командиры всех партизанских отрядов и почти весь состав подпольного Черниговского обкома партии. На этом совещании решили слить все районные отряды в один областной отряд. Было решено также принимать в отряд бойцов и командиров Красной Армии, попавших в окружение. Таких вооруженных групп в окрестностях лагеря черниговских партизан было довольно много. Наконец, по предложению А. Ф. Федорова начальником штаба отряда был утвержден советский офицер Дмитрий Иванович Рванов.

Это предложение, как, впрочем, и предложение о приеме в отряд окруженцев, не всем пришлось по вкусу. Многие из командиров районных отрядов и даже некоторые члены подпольного обкома партии возражали, тех, кто внес их, упрекали в утере бдительности и в других смертных грехах.

И тут большую роль сыграло выступление на совещании комиссара кавалерийской группы В. Н. Дружинина.

Вот как вспоминает об этом выступлении в своей книге «Подпольный обком действует» командир партизанского соединения и первый секретарь подпольного Черниговского обкома партии Алексей Федорович Федоров.

«Запомнилось короткое и энергичное слово Дружинина:

— Спорить, собственно, не о чем, товарищи. Мы с вами на войне. Мы своеобразная воинская часть. Хотим мы того или не хотим, но потери в наших рядах будут. А потери должны восполняться, иначе мы как воинская часть, как партизанский отряд погибнем. Я, между прочим, и сам пришел к вам из окружения. Говорят, что меня приняли потому, что я выходец из Черниговской области и руководству известен. Говорят, что и Днепровского поэтому признали своим. Некоторые тут даже предлагали принимать только черниговцев или даже только жителей того района, в котором организован отряд. Это ошибочная, вредная мысль. Такого рода местничество к добру не приведет. Наша Родина — весь Советский Союз, а не Рейментаровский или Понорницкий район. По указанию, по призыву партии организованы партизанские отряды, отобраны и оставлены заранее. Но почему надо было отбирать в эти отряды известных обкому людей? Да потому, что они должны составлять костяк, основу партизанского движения. Наивно думать, что мы одни, без поддержки народа, без резервов, без пополнения, сможем что‑нибудь сделать…»

Вскоре после того как организовался объединенный областной партизанский отряд, была проведена крупная операция по разгрому вражеского гарнизона в селе Погорельцы. Успех партизан в этой операции обеспокоил оккупантов. Они усилили подготовку карательных отрядов, предназначенных для действий против партизан, в райцентрах области — в Корюковке, Холмах. В больших селах были организованы крупные гарнизоны врага.

В декабре сорок первого года гитлеровцы повели решительное наступление на партизан, располагавшихся в Рейментаровском лесу. Восемь дней сдерживали партизаны врага на подступах к лагерю. Но силы были слишком неравны. У партизан кончались боеприпасы. Появилось много раненых. А враг подтягивал все новые и новые силы. Наконец в ночь на 22 декабря командование отряда приняло решение покинуть лагерь и выйти из окружения. Оставив насиженное место, партизаны оказались в сложной обстановке. Для того чтобы оторваться от противника и не дать себя окружить, зажать в угол, отряд должен был все время передвигаться. А это, в свою очередь, потребовало организации сильного разведывательного подразделения. Вот тогда‑то и было принято решение о реорганизации кавалерийской группы в группу разведки.

В разведке талант комиссара Дружинина проявился особенно ярко. Как уже было сказано, Владимир Николаевич был тесно связан со многими жителями ближних и дальних сел. Эти связи оказали неоценимые услуги партизанам.

Стоило гитлеровцам появиться в каком‑нибудь селе, как весть об этом немедленно приходила в лес к комиссару разведки. Дружинин упорядочил сеть своих связных. Организовал явочные квартиры, назначил «дубки» — тайные почтовые ящики, куда связные «опускали» свою корреспонденцию, и откуда забирали распоряжения, листовки и номера нелегальной партизанской газеты, издаваемой подпольным обкомом партии. Именно благодаря хорошей сети партизанских связных гитлеровцам никак не удавалось захватить партизан врасплох.

28 июля сорок второго года при оформлении Черниговского соединения партизанских отрядов Владимир Николаевич Дружинин был назначен его комиссаром.

В партизанских отрядах человек ценился исключительно за свои личные качества, за умение руководить и ориентироваться в сложнейшей обстановке, которая была присуща вражескому тылу. При этом главную роль играло не столько довоенное положение, сколько деятельность в партизанах. И Владимир Николаевич Дружинин, коммунист и довоенный партийный работник, с честью выдержал экзамен на партизанского комиссара!

Оформление соединения партизанских отрядов происходило в окружении. Это было в районе Жуклянских и Рейментаровских лесов. С 27 июля по 4 августа вновь созданное соединение вело напряженные бои в полном окружении. Комиссара Дружинина видели на самых трудных участках партизанского фронта. В одном месте он около станкового пулемета отбивает очередную атаку. В другом — с криком «ура» первым поднимается в контратаку…

В то время как главные силы соединения отбивали наседавших немцев, командование карателей бросило из деревни Жукля две роты партизанам в тыл.

Но враг просчитался. Партизанское командование предвидело такую возможность, и две вражеские роты сами угодили в засаду. Побросав оружие и повозки, враг в панике бежал, оставив на поле боя убитых и раненых.

В этот день разведчики привели в отряд полицая из «примаков» — одного из тех, кто, попав в окружение, не двинулся через фронт и не пошел в партизаны, а пристроился в одном из окрестных сел и решил переждать войну… Потом его взяли на службу в сельскую полицию.

Владимир Николаевич некоторое время молча рассматривал пленного. Это был уже немолодой человек, в потрепанном пиджаке, перешитом из шинели.

— Как вы попали в полицаи? — спросил наконец комиссар.

— Мобилизовали… — пробормотал пленный.

— Мобилизовали? И вы согласились?.. Согласились на предательство?

— А что я мог поделать!..

— Что поделать? А что делают вот они? — обвел комиссар рукой толпившихся вокруг партизан. — Да вот хоть ты, Халиуллин! Может, ты расскажешь ему, что ты сделал, как избежал мобилизации?

Небольшой, жилистый, упругий, как кошка, командир взвода злынковского отряда Халиуллин искоса посмотрел на полицая.

— Нечего мне ему говорить, этому паршивому барану! — сквозь зубы отрубил он. — Тьфу!

Халиуллин сплюнул и еще раз так посмотрел на «примака», что тот сжался.