Страница 61 из 66
В ночь на 17 ноября 5–я Кубанская кавалерийская бригада Константина Константиновича Рокоссовского [82] пересекла скользкую, только что замерзшую Аргунь и двинулась на юг, в обход чжалайнорской группировки противника. Комбриг Рокоссовский стремился как можно быстрее перерезать железную дорогу и ударом с тыла захватить город Чжалайнор.
Одновременно с кавалеристами перешли в наступление на Чжалайнор пехотинцы 35–й стрелковой дивизии.
Вострецов, следовавший с головными частями, в полдень доложил командарму Блюхеру: кавбригада овладела железной дорогой и вышла в тыл чжалайнорскому гарнизону. Противник контратаковал во фланг бригаду, но был отбит 75–м кавполком.
На следующий день, сметая заслоны врага, кавалерийская бригада Рокоссовского ворвалась в Чжалайнор.
Части 36–й стрелковой дивизии окружили город Маньчжурия. В кольце оказалась 15–я пехотная бригада. Вострецов предложил генералу Лян Чжу–цзяну сложить оружие. Генерал решил оборонять город до подхода подкреплений. Командующий 11–й китайской армией генерал Ху Юй–кай направил к осажденным самолет, приказав летчику доставить генералу Ляну добрую весть о направляемых ему на помощь крупных соединениях. Опасаясь, что его собьют красные, летчик поторопился, не рассчитал и опустил вымпел с важной бумагой своего командарма в головной батальон Подушкина, в котором в это время находился Вострецов. Приказ перевели. Вострецов немедленно доложил командарму Блюхеру, что генерал Ху Юй–кай выдвигает в сторону Цаган — Чжалайнор 1–ю пехотную и 3–ю кавалерийскую бригады.
Блюхер, находившийся на станции Ваньгунь, приказал Вострецову мощной атакой разгромить гарнизон Маньчжурии.
На рассвете 20 ноября части вновь перешли в наступление.
Генерал Лян предпринял несколько попыток прорвать кольцо окружения, но все контратаки были отбиты. Мощным ударом артиллерии и авиации командующий Забайкальской группой Степан Вострецов сломил сопротивление противника. Многотысячный гарнизон Маньчжурии сдался в плен.
Поздно вечером 20 октября командарм Блюхер донес в Реввоенсовет Республики: «Чжалайнор занят 18 ноября. Вторым ударом занят г. Маньчжурия 20 ноября. Бой за Чжалайнор длился двое суток. Противник, несмотря на превосходство нашей техники и полное окружение, оказывал небывалое по упорству сопротивление. Чжалайнор и Маньчжурия были противником настолько прочно укреплены, что полевая и гаубичная артиллерия не пробивала верхних перекрытий окопов и блиндажей. Несмотря на это, разгромлены полностью 15–я и 17 я смешанные бригады противника. В результате боев взято свыше 8 тысяч пленных и около тысячи тяжело раненных солдат. В числе пленных захвачен командующий Северо–Западным фронтом генерал Лян Чжу–цзян со своим штабом и около 250 офицеров. Противник потерял убитыми около полутора тысяч.
Нами взята почти вся имеющаяся артиллерия, два бронепоезда, большое число военного имущества, снаряжение, орудия и прочее.
Наши потери: убитых—123 человека и 605 раненых. Наши войска дрались отлично, проявляя высокую доблесть и героизм. Настроение войск отличное»[83].
Продолжая наступление, полки Забайкальской группы 23 ноября взяли станцию Цаган, а через четыре дня — город Хайлар.
Одновременно с операциями в Маньчжурии развернулось сражение у Приморской границы. Сводная группа Альберта Лапина разгромила гарнизон города Мишаньфу. Были захвачены штабы 1–й Мукденской кавалерийской дивизии и 1–й стрелковой бригады. Противник потерял убитыми около 1500 человек.
В Мишаньфуской операции отличились части 1–й Тихоокеанской дивизии под командованием героя гражданской войны А. И. Черепанова и 9–й отдельной кавалерийской бригады Д. А. Вайнерха.
Вести о разгроме приграничных армий потрясли правящие круги Китая. Их дипломаты срочно обратились с просьбой к Советскому правительству о прекращении конфликта на КВЖД. 22 декабря 1929 года в Хабаровске было подписано советско–китайское соглашение, восстановившее нормальное положение на железной дороге и границе.
Изучая документы проведенных операций, командарм Блюхер часто возвращался к тому времени, когда он был цзян–цзюнем Галиным. Было отрадно сознавать, что удалось разгромить тех самых генералов, которые примкнули к подлейшему из подлых предателей Чан Кай–ши. Обидно, что его самого не оказалось в приграничной полосе. Не ушел бы, не вырвался.
Командарму было приятно, что при встрече пленные китайские солдаты узнавали его и, кланяясь, говорили:
— Цзян–цзюнь Галин! Здоров, Галин, здоров.
Показывали советские листовки. Хлопали по животам:
— Чи–фань, чи–фань, шибко хорошо.
Солдат с алой звездочкой на шапке торопливо заговорил на русско–китайском языке:
— Цзян–цзюнь Галин ошень ша! Ша! Ляна. Генерал Ху паола, паола[84] Пекин. Наша пушка стреляй так: пук — немножко отдыхав, пук — опять отдыхав. Галин пушка стреляй так: бум, бум, бум. Та–та–та. — И зажал уши, замотал головой. Потом осмотрел товарищей, громко сказал: — Мой Совет надо. Совет — хорош.
— Наш Совет! Совет Китай. Совет Россия, — закричали солдаты.
Они радовались, что остались живы, что их свели в баню, выдали новое белье, сытно накормили. Они убедились в том, что генералы обманывали, запугивали их. Они почувствовали себя людьми. И это замечательная победа!
Победа и опыт! Они всегда рядом. Только тот, кто учитывает опыт, побеждает. И командарм внимательно изучает действия каждой дивизии. Отмечает успехи и учитывает недостатки. Проводит расчеты. Делает выводы по каждой операции. И созывает командиров и политработников. Совещание превращается в большой учебный зал. На стенах крупные схемы: «Сунгарийская операция», «Мишаньфуская операция», «Чжалайнор–Маньчжурская операция». Командарм строг и справедлив в оперативно–тактических оценках. Он считает весьма поучительной Сунгарийскую операцию — было достигнуто четкое взаимодействие флота, пехоты и авиации. Сражение продолжалось всего семь часов! По мнению командарма, успех в Чжалайнор–Маньчжурской операции был достигнут благодаря умелому маневрированию на поле боя кавалерии и пехоты. Глубокий обход укрепленных позиций позволил взять в кольцо и пленить крупные войсковые соединения противника.
Командарм приглашает к схемам начдивов — пусть они дополнят разбор, пусть скажут и о промахах и ошибках, чтобы не повторять их в грядущих боях.
Подытоживая совещание, Блюхер напоминает:
— Товарищи! Родина дала высшую оценку нашей боевой работы — Особая Дальневосточная армия награждена орденом Красного Знамени. Мы представили к правительственной награде более пятисот героев недавних боев. Нарком обороны передал мне: «Ваше ходатайство поддерживаем, заслужили!» Я только и мог сказать: «Служим Советскому Союзу». Нашей великой Родине служим, товарищи. Так не пожалеем сил, приумножая боевое могущество Страны Советов. Будем всегда помнить: мы краснознаменцы, мы на границе, мы на линии огня. Лозунг «Даешь отпор!» не снимайте с повестки дня. Отпор, беспощадный, сокрушающий, на каждое нарушение наших рубежей, на каждую вражескую вылазку. Да здравствует отпор!
Добрые вести крылаты. Советский народ горячо отблагодарил своих отважных сынов. В адрес ОКДВА пошли телеграммы, письма, подарки. Поехали делегации из всех республик. Из братских компартий.
Революционный Военный совет обратился со специальным ходатайством в Президиум ЦИК СССР: «Боевые успехи Особой Краснознаменной Дальневосточной армии в защите наших границ от белокитайских наймитов и международного империализма были достигнуты под выдающимся и искусным руководством командующего этой армией товарища Блюхера Василия Константиновича. Революционный Военный совет СССР ходатайствует о награждении Блюхера орденом Красной Звезды»[85].
82
Ныне Маршал Советского Союза.
83
ЦГАСА, ф. 33879, оп. 1, д. 7, лл. 216–218.
84
Чи–фань — кушать; ша — бей; паола — бежать (китайск.)
85
ЦГАОР, ф. 3316, оп, 2, д. 362, л, 41.