Страница 47 из 66
Начальник связи Гулин робко, но довольно назойливо пытался убедить начдива в том, что натянуть телефонные линии для всех бригад нет никакой возможности, так как людей маловато, а главное — провода и шестов не хватает для такого обширного фронта.
После бессонной, изнурительной ночи у Блюхера разболелась голова, противно заныла спина. С трудом сдерживая раздражение, начдив требовал проявления инициативы и неуклонного выполнения всех указаний.
Впервые за все время службы в армии он отошел от своего твердого правила разговаривать с подчиненными ровным, спокойным голосом и, сам того не желая, перешел на повышенный, угрожающий тон.
В это время в Чаплинку приехали командующий фронтом Фрунзе и командарм Корк.
Блюхер не ожидал их и доложил о подготовке к штурму сбивчиво и нервозно.
Фрунзе прочитал приказ и, глядя в упор, спросил:
— Все, что наметили, выполните?
Блюхер опустил голову, задумался.
— Вы что, сомневаетесь в выполнении директивы? — удивился Корк.
Блюхер развернул схему. Вот она, стена укреплений.
— Труднейшая операция, к сожалению, материально не обеспечена. Нам обещали шесть дивизионов тяжелой артиллерии, а дали один. Да и тот не имеет достаточного боекомплекта. Мы послали несколько заявок на саперные ножницы и взрывчатку и не получили десятой части затребованного инженерного имущества. А ведь люди не птицы, через проволоку не перелетят…
— Спокойно! — сурово оборвал Фрунзе. — Не теряйте времени па пустые жалобы. Дивизионы тяжелой артиллерии застряли в Кременчуге. Я пытался их протолкнуть и не мог. Железные дороги разбиты, мосты взорваны. Республика бедна, вы это сами знаете, и ничем нам не поможет. Мы должны помочь Республике завоевать и закрепить мир.
— Дивизия понесла крупные потери… Все оборвались, разбили обувь. А морозы стоят дикие, пятнадцать градусов. Появились обмороженные.
— Да, на вас возложена задача неимоверной трудности. И ее надо, подчеркиваю, товарищ Блюхер, надо, выполнить любой ценой. Каждый день передышки усиливает Врангеля. Ему и его союзникам на Западе выгодна наша медлительность.
— Сделаем все возможное, товарищ Фрунзе. Наш успех будет зависеть от действий Сивашской группы.
— Независимо от действий соединений на Литовском полуострове вы обязаны штурмом взять Турецкий вал. Это мой категорический приказ.
Фрунзе надел папаху, повернулся к Корку:
— Август Иванович, вы останетесь здесь, в Чаплин–ке, и проверите готовность штаба, а мы поедем в пятьдесят вторую дивизию к Германовичу.
Блюхер проводил Фрунзе до машины.
С моря наползал густой седой туман. Прожектора старательно рубили надвигавшуюся темноту.
Блюхер не спеша вытер с лица пот. Как эго все нехорошо получилось. Видно, бессонные ночи, усталость, крупные потери при первом штурме вызвали повышенную раздражительность. Начал жаловаться на снабжение, изрекать прописные истины: «Стена укреплений… Люди не птицы, через проволоку не перелетят». И перед кем — самим командующим. Сейчас предельно исполнительный и спокойный бывший подполковник Август Корк строго и неприязненно напомнит о дисциплинированности и воинском долге.
Прихрамывая, Блюхер пошел в штаб.
Корк сидел рядом с Датюком и просматривал документы. Услышав скрип двери, сказал, не поворачивая головы:
— Через десять минут выезжаем к Сивашу.
— Я был там вчера. Разведка Сиваша проведена еще тридцать первого октября. Дно грязное, однако выдержит не только пехоту, но и конницу и артиллерию.
— Разведку вели также ваши соседи. Вы ничего нового не сообщили, — не повышая голоса, произнес Корк. — Меня интересует готовность к маршу.
На автомобиле доехали довольно быстро.
Бойцы сидели и лежали на мерзлой земле. Пахло дымом, но огня не было видно. Красноармейцы поочередно прикрывали крошечное пламя темными от копоти и пыли ладонями.
Корк тихо сказал:
— Костры демаскируют. Это лишнее.
Блюхер виновато заметил:
— Голое поле. Обогреться негде. Посмотрите, как они одеты.
— Знаю. Вы считаете себя добреньким, а меня этаким черствым сухарем. На войне, во имя большой цели, приходится глушить в себе самые прекрасные душевные чувства. Вы еще не умеете это делать. Потому и повели себя нетактично, беседуя с командующим фронтом.
Подбежал запыхавшийся комбриг Борис Круглов. Доложил быстро и толково.
Корк спросил:
— Боевую задачу выполните?
— Так точно! От действий моей бригады зависит успех на главном, перекопском, направлении.
— Ваше направление—главное, товарищ комбриг, — поправил Корк. — Здесь сосредоточены основные силы армии. А как вы намерены действовать на том берегу?
— Наступать на узком участке, не теряя связи с соседями слева. Иначе нельзя, в темноте растеряешь солдат.
— Вы бывший офицер?
— Всего лишь прапорщик, — смутился Круглов.
— Желаю вам успехов, товарищ Круглов.
Корк повернулся к Блюхеру, сказал улыбаясь:
— Я пройду в пятнадцатую, к своему земляку Раудмецу. Сопровождать не нужно. Занимайтесь подготовкой к штурму.
По пути Блюхер заехал в резервную бригаду к Хлебникову. Зашел в крайнюю избу. На столе мигало остренькое пламя коптилки. Плотно прижавшись друг к другу, бойцы писали письма родным и знакомым. Неграмотные с клочками бумаги стояли за спинами товарищей, терпеливо ждали, когда те закончат и выполнят их просьбы.
Блюхера никто не заметил, и он не решился прервать это навевающее грусть занятие. Кто знает, может быть, многие из них последний раз ведут короткий разговор с близкими, любимыми людьми. И еще Блюхер подумал о том, что надо будет написать письмо матери. Тоже волнуется, ждет весточки.
Блюхер хотел пройти в штаб, но из соседней избы донесся такой раскатистый, такой заразительный хохот, что не удержался, перешагнул через порог. В хате плавал густой махорочный дым. У лампы стоял хорошо знакомый Блюхеру отчаянно смелый красноармеец Константин Плакунов, представленный к ордену Красного Знамени за бой под Могилой Рясной, и громко читал отпечатанный листовкой «Манифест барона фон Врангеля», сочиненный приехавшим на Южный фронт Демьяном Бедным:
Смеялись от души, подталкивали в бок друг друга. А Плакунов старался, изображая Врангеля, воинственно размахивал руками. А когда прочитал последнюю строку, зрители потребовали:
— Костя, еще раз! Давай, Константин Петрович!
— Третий раз читаю.
— Еще раз! Здорово получается.
«А ведь, верно, здорово получается, — выходя за дверь, одобрил Блюхер. —Надо Строганову напомнить: пусть везде прочтут этот манифест. Молодец Демьян, хорошо помогает.»[53]
Первыми вступили в бой полки комбрига Круглова. В ночь на 8 ноября они пересекли обмелевшее озеро Сиваш и на рассвете прорвались сквозь проволочные заграждения, выбили врангелевцев из окопов и двинулись на Караджанай.
Получив донесение от Круглова, начдив Блюхер сказал Датюку:
— Наши зацепились за твердую землю на Литовском полуострове. Теперь и в лоб будет легче штурмовать. Поехали в Перво–Константиновку.
На участке Ударной огневой и 152–й бригад всю ночь бойцы первой штурмовой волны прогрызали проволочные заграждения перед Турецким валом. К утру удалось пробить несколько проходов в трехрядном заборе. В 6 часов подрывники приступили к уничтожению второй линии.
Врангелевцы залили передний край светом прожекторов и открыли прицельный огонь из винтовок, пулеметов, бомбометов и орудий. Оставив более половины своего состава у проволоки, первая штурмовая волна откатилась на исходные позиции.
53
Демьян Бедный дружил с бойцами 51–й Московской стрелковой дивизии и был единодушно зачислен Почетным красноармейцем (53–го стрелкового полка.