Клятва рыцаря

Если такое замечание ей сделал бы Флорис, Герлин почувствовала бы себя неловко — и, несомненно, сразу отправилась бы на поиски ближайшего зеркала, чтобы проверить, как она выглядит. Беспокойство Соломона стало для нее отрадой. Она утвердительно кивнула.

— Говорят, Господь Бог не дает нам ношу, которая нам не по силам, — сказала она.

Соломон улыбнулся:

— А наш народ пытается утешать себя за все страдания тем, что считает себя «избранным»… Однако я считаю, что чаще всего именно люди взгромождают друг на друга ношу, а не Вечный, и я боюсь, что несу ответственность за многие ваши тяготы. Ведь это была моя идея посватать к вам Дитриха.

Герлин посмотрела лекарю в глаза.

— Вам не стоит ни о чем сожалеть, — спокойно сказала она и вздрогнула от неожиданности, однако приятной неожиданности, когда рука Соломона в легком утешительном жесте накрыла ее руку — пусть даже всего на миг.

Вечером щеки Герлин разрумянились от поездки верхом по прохладной погоде. Ее небольшая кобыла радостно пританцовывала возле Флоремона Дитриха, и новоиспеченный граф делал все возможное, чтобы его молодой супруге понравились крестьяне и ремесленники Лауэнштайна и Лауэнхайна, Штайнбаха и Людевихсдорфа. В поездке Герлин раздала не только золото и подарки для женщин и детей, привезенные из Фалькенберга, но и содержимое еще одной шкатулки из сокровищницы крепости. В результате народ восхвалял ее за щедрость, и эта поездка по землям Пфальца была похожа на триумфальное шествие. Поговаривали, что госпожа Лютгарт по приезде была не так щедра. Герлин могла это понять. Лютгарт также была родом из не очень богатой семьи, и, вступая в брак уже третий раз, отец Дитриха наверняка посчитал, что не имеет смысла представлять ее с большим размахом.

На Герлин и Дитриха сыпались пожелания счастья и благополучия, а Герлин также обзавелась новыми друзьями, со знанием дела комментируя крестьянский труд.

— Ты сварила прекрасное пиво! — заявила она крестьянке, отпивая глоток. — Возможно, чуть крепковатое. Следи за тем, чтобы твой муж и сыновья не слишком на него налегали! А вот пряности… Что же ты туда добавила? Тебе следует дать пивовару из крепости этот рецепт. Или же это тайна?

Польщенная крестьянка рассмеялась и сразу же сообщила новой графине семейный рецепт и пришла в неописуемый восторг, когда та поведала ей тайны пивоваров Фалькенберга.

— Откуда ты все это знаешь? — изумленно спросил ее Дитрих, когда они двинулись дальше. — Я не знал, что для пивоварения нужны дрожжи, да и другие ингредиенты!

Герлин рассмеялась.

— Я ведь когда-то вела хозяйство, дорогой. Правда, не такое большое, как в Лауэнштайне, но в Фалькенберге хозяйка также не сидит без дела. Если возникнет необходимость, мой господин рыцарь, я сама сварю для тебя пиво!

Дитрих практически не пил пива и даже вино употреблял в очень умеренных количествах. Поэтому он испытал облегчение, когда многодневные празднования в Лауэнштайне наконец подошли к концу. Юноша выглядел изнуренным. Ведь ему приходилось не только брать на себя обязанности председателя турнира, но и по ночам стараться зачать наследника. Второе явно вызывало у него больше восторга.

Дитрих быстро учился под нежным руководством Герлин, и она всегда получала удовольствие от его вначале застенчивых, а затем все более изобретательных проявлений чувств. Юной графине в эти первые дни семейной жизни редко попадался на глаза рыцарь Флорис, и постепенно поцелуй на балконе стал казаться ей просто наваждением. Герлин потерялась в круговороте банкетов, турниров, поздравлений и светских бесед, чествований рыцарей и проповедей высокопоставленных священнослужителей. Ей казалось, что это никогда не кончится. Она едва могла поверить в то, что жизнь наконец вернулась в свое нормальное русло.

Герлин и Дитрих попрощались с Перегрином из Фалькенберга и другими гостями — одним из последних уехал любивший выпить епископ Бамберга. К удивлению и радости Герлин, к нему присоединился Роланд Орнемюнде. Лютгарт сердечно простилась с ним и попыталась сделать вид, что все в порядке, но обмануть Герлин ей не удалось. На самом деле молодую вдову душила лютая ненависть. Она вспыхивала в ее взгляде, когда ей приходилось обмениваться учтивыми речами со своим пасынком или его женой, — так затаившаяся змея на мгновение высовывается из своего убежища.

— Как бы я хотела, чтобы и эта Лютгарт тоже убралась отсюда! — неистовствовала Герлин, вернувшись вечером после окончания всех празднований в покои, которые она делила с Дитрихом.

Ее супруг сидел в обществе Соломона и Флориса у камина, и Герлин рассказала им, что только что произошло. Она отыскала бывшую хозяйку крепости, чтобы попросить у нее ключи от кладовых и винного погреба. Лютгарт сначала не хотела их отдавать, и в ушах Герлин до сих пор звучали ее горькие слова: она никогда не думала, что проведет остаток своих дней в качестве бедной родственницы в крепости, которая должна была достаться ей и ее детям. Ее отец перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что ей приходится выпрашивать даже кусок хлеба.

— При этом раньше она никогда не переступала порог хозяйственных помещений, да и управляла здесь всем не ахти как, — возмущалась Герлин. — И от недоедания она уж точно не страдает, на кухне день напролет парятся и жарятся блюда. Но так не годится! Если уж на то пошло, я собираюсь вести хозяйство экономней! Однако же госпожа Лютгарт может поесть в любое время.

Флорис улыбнулся, но при этом старался не задерживать свой взгляд на Герлин. Ее гневная речь, румянец на ее щеках и растрепанные волосы показались ему обворожительными.

— Думаю, тут дело в принципе, — заметил он.

— В любом случае, я бы хотела, чтобы Роланд забрал ее с собой! — продолжала бушевать Герлин.

Соломон вздохнул:

— Если бы все было так просто! Но пока у рыцаря нет своей земли, он не может жениться. И мне, честно говоря, было бы спокойней, если бы он остался в крепости. Здесь он был под нашим присмотром. Кто знает, что он задумает. Мне не нравится, что он присоединился к епископу.

— Вы думаете, он останется в Бамберге? — спросил Флорис. — Но в таком случае он никогда не получит землю! Если у него есть хоть капля разума, он отправится на юг. В Святой земле все еще идут сражения, не правда ли? А в испанских землях они вообще не прекращаются — там все никак не могут выгнать мавров из Аль-Андалуса. И там, и там можно быстро что-то заработать, если рыцарь отважно сражается.

— Он скорее не знает, что такое настоящее сражение, — в этот день Герлин была язвительной как никогда, — а больше сведущ в поединках с юнцами и оруженосцами…

Господин Соломон пожал плечами.

— Я не вправе судить о его бесстрашии, — сказал он рассудительно. — А вот владения Лауэнштайна, несомненно, подошли бы ему лучше, чем клочок земли где-нибудь на границе с Кастилией. И он был так близко к тому, чтобы… Я не думаю, что он сразу сдастся. И в лице госпожи Лютгарт у него есть пособник прямо в нашем тылу.

— Но мы ему не уступаем! — вырвалось у Герлин. — Ну, я имею в виду то, что у нас также есть свой человек возле него. Мой брат Рюдигер ведь уехал с Роландом.

Выходка Рюдигера на турнире осталась никем не замеченной. У Роланда не было повода не доверять своему оруженосцу, произошедшее он считал воздействием злого рока. И теперь юноша, жаждущий приключений, последовал за странствующим рыцарем. Герлин не слишком обрадовалась этому, однако ее убедило заверение Рюдигера, что он будет сообщать ей обо всех делах и планах Роланда.

Соломон поднял брови.

— Что касается вашего брата и его деловых отношений с моим племянником, то я хотел бы поговорить с вами об этом. Однако хорошо, что юноша на нашей стороне. На многое ему рассчитывать, однако, не стоит. Время открытой борьбы уже позади, друзья. Теперь пришло время интриг.

Мимолетное счастье