Страница 38 из 43
А. П.- Значит, ты все-таки больше оптимист, чем пессимист. А в судьбу веришь?
С. Б.- Не задумывался. Не хочу задумываться над этим. Считаю, надо на себя надеяться, а не на фортуну. Понимаешь, если верить в судьбу, во все приметы, счастливый случай (авось, пронесет!), - в трудной ситуации это может обернуться против тебя. Подумаешь: "Вот оно, пришло". И вместо того чтобы бороться, подсознательно сдашься, опустишь руки. Мысли о роке, фатуме, прочей мистике считаю вредными, опасными.
Вот, например, такой случай: "двойка" Молдаванов-Зайцев поднималась на пик Вольной Испании. Молдаванов сорвался, на 500 метров улетел вниз. Зайцев передает на базу: произошел срыв, лопнула веревка, Молдаванов погиб. А Шура, можно сказать, отделался легким испугом, переломом руки. Его считают мертвым, а он навстречу спасотряду по плато идет. И в том же году во время восхождения на Шхельду погиб Зайцев - от удара молнии. Кто-то скажет - рок. Трагическое совпадение, я так думаю.
От альпинистов можно услышать, что судьба сигналит, надо ее слушать. Два "свистка" прозвучало - не искушай, третий может стать последним в жизни. Были "свистки" и у меня.
Перед экспедицией на Эверест мы готовились к восхождению на Кавказе. Миша Туркевич работал еще и инструктором у альпинистов-третьеразрядников. Для тренировки пошел я как-то с ними на Чегет-Карабаши - маршрут элементарный. И вот на этой простой "двоечке" встретился довольно заковыристый участок. К тому же дело было после непогоды, снегопада. Попросил Мишу подстраховать. Он петельку веревочную на выступ набросил, а идти продолжаем одновременно. Попробовал я одну из зацепок - как будто надежно, а как только нагрузил, камень сразу вывалился. И я с ним вместе. Туркевич, конечно, поймал. А если бы шли без страховки, улетели бы вместе на километр вниз на глазах у Мишиных подопечных. Обошлось, ушибся чуть-чуть, но продолжал лезть первым. Вот такой "звонок". А спустя несколько дней Туркевич, Москальцов и я пошли уже своей группой на "тройку" - вершину Джан-туган. На одном участке спуска, тоже после снегопада, было очень сложно, крючья били через каждые пять метров. Прошу Мишу подстраховать, когда буду переходить снежный мостик, и с мостиком вместе оказываюсь в трещине. Страховка не подвела. Туркевич, то ли в шутку, то ли всерьез советует: "Два свистка было, подумай..." Ну и что? Пик Коммунизма по маршруту Кузьмина прошли - нормально. А ты говоришь, злой рок...
Кстати, среди писем, адресованных мне, есть и такое: "Сережа! С большим удовольствием перечитываю твои "Шаги по вертикали" и радуюсь, что ты достиг в альпинизме таких высот.
Однако ты еще не добился полного счастья, ибо, думаю, ты ни разу до Эвереста, на нем и после не поблагодарил Творца за дарованные Им победы... Не исключено, что при каком-либо восхождении у тебя сложится безвыходное положение. Знай: у Бога безвыходных положений не бывает, а потому сразу же проси Его помощи, и он спасет тебя. Эти выводы я сделал за 22 года веры в Бога. И Он всегда выручал меня. Не забывай молиться и перед восхождением. Привожу начало 120-го псалма "Песнь восхождения": Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя..."
Вот такое письмо. Знаю, оно написано искренне, от всей души. "Возвожу очи мои к горам..." Здорово, правда? Но каждый раз перед восхождением, "возводя очи к горам", я знаю: рассчитывать стоит только на себя и друзей. На любом, даже несложном, маршруте может возникнуть запредельная ситуация. Надо быть готовым ко всему и не уповать на судьбу. В одной из предыдущих глав мы рассказывали о трагедии на пике Клары Цеткин, когда почти у самой вершины четверых альпинистов снесла лавина, в живых остался один - Шура Коваль. Все было против него, даже одного шанса не оставила Ковалю судьба, чтобы выжить...
А. П.- А он выжил, ходит в горы. Мы познакомились с ним во время поездки в Гималаи, Позже я записала его рассказ, в котором ни капли рисовки, желания представить события в выигрышном свете. Вот что рассказывает Коваль:
- Когда сверху на нас обрушилась лавина, меня чуть дернуло веревкой. Машинально сел на ледоруб, поглубже загнав его в снег. Лавина прошелестела над головой, залепила глаза, уши, снег засыпался за шиворот, не говоря уже о том, что сам я оказался по грудь в снегу.
Отплевался, вытряхнул снег из-за ворота, подтянул чуть-чуть веревку. Крикнул, что перила готовы. В ответ - молчание. Позвал еще раз. Снова никакого ответа. На высоте, где воздух разреши, в горле постоянно першит - не покричишь. Как обычно в таких случаях, дернул веревку - подал знак, что можно идти. Никто не отзывался. Дернул снова, потом еще. Вдруг обнаружил, что вся веревка - конец оплавленный, маркированный, значит, не оборван - у моих ног. Тут я мысленно произнес несколько крепких слов, мало того, что чуть не сдернули, так еще и не страховали. Ну, подумал, не пойду к ним, пусть сами лезут сюда.
Но снизу не доносилось ни звука, ни движения, на крики - никакого ответа. Подошел к скалам - там было несколько камней. Забил крюк, навесил на него свой рюкзак. Прищелкнул веревку, второй ее конец - на себя, и стал спускаться к месту, где были закручены ледобуры, там как раз стояли Леша Москальцов и Сережа Бондаренко. Увидел: никого и ничего нет, все стесано лавиной...
Стоять там я не мог - зарубиться, чтобы в случае схода новой лавины не улететь, было не на чем. И я на своих 40 метрах веревки двинулся вправо. Мела пурга. Увидеть хоть что-то - невозможно. Пошел вверх. Добрался до крюка, не выбивая его, поднялся еще на 40 метров. Ужаснулся: что же я делаю? Снова спустился, насколько позволяла веревка - на 80 метров. Никого, ничего.
Полез вверх. Растерянность полная. Куда идти? Вспомнил, что я и пути спуска, в принципе, не знаю. Как-то не предполагал оказаться в такой ситуации. Знал - со мной идут грамотные ребята. Пройти бы стену, взойти на вершину. А как спускаться - расскажут. Занятый этими мыслями, дошел почти до вершины. Подумал: а что там делать? К чему мне она - без ребят? Ах, да, это ж я себе следы в снегу протоптал, мне здесь завтра идти придется.
Делаю два шага и... Из-под меня неторопливо так начинает уходить снежная доска. Падаю на "пятую точку", зарубаюсь ледорубом. Остаюсь. В голове одно вертится - лучше бы этой доске вместе со мной уйти. Чтоб не мучиться. Но одновременно это и отрезвило. Спустился метров на 30. Надо устраиваться на ночлег. Начал рыть, вернее, топтать яму в снегу. Вырыл большую, примерно по грудь. И тут она обвалилась. Все сначала. А руки и ноги уже совершенно окоченели. Вытоптал яму ногам. Руки "откачивал", сжимая и разжимая ладони, грел под мышками. Стал смотреть, что там в рюкзаке. Он был максимально облегчен - я ведь шел первым. По счастью, там был каримат - водонепроницаемая подстилка. Еще - фляга с водой, попил из нее на ночь. Две таблетки трентала - сосудорасширяющего средства на случай обморожений.
Вспомнил, как утром, когда выходили, взял из общей аптечки три таблетки - одну сразу проглотил, чтобы не так мерзли ноги, а две оставил на всякий случай. Не предполагал, что случай окажется вот таким. Проглотил одну. Чувствую, ноги мерзнут так быстро, что вторую беречь не стоит, может не понадобиться. Глотаю и ее. И тут вспоминаю, что в клапане рюкзака - мазь гепароид, которую Витя Пастух советовал применять на ночь, чтобы не обморозиться. Я уже эту мазь испытал - когда поднимались на пик Ленина, провел эксперимент: одну ногу намазал, другую - нет. Разница была очень ощутима. Ночь предстояла длинная, и я занялся ногами. Снял ботинок. Носок был совершенно мокрый. Выкрутил его, натер ногу. А руки уже не слушаются. Отогрел под мышками. Больших трудов стоила борьба с пластиковым ботинком. Снять, пока он теплый, не проблема. А вот надеть... Хватит ли сил, чтобы проделать все эти бесконечные операции со второй ногой? Если нет, то она останется на морозе, и тогда - конец...