Страница 4 из 8
Она испуганно молчала.
— Вам мешает служба у моей бабушки Эмили или что-то иное?
— Ничего мне не мешает. Просто я не хочу пока выходить замуж.
Он вздохнул:
— Ясно. В таком случае извините. И давайте посмотрим магнолию.
У Патрисии упало сердце. Понимая, что совершила нечто непоправимое, она подвела его к цветку.
— Какая красота! — воскликнул Джим.
— А вон там апельсиновое дерево.
Он посмотрел на нее:
— Оно меня интересует меньше. Давайте лучше поговорим о моем юном брате. Вы сможете выдержать его присутствие до моего приезда?
Патрисия напряглась.
— А вы собираетесь приехать сюда погостить?
— Да, на следующей неделе. Но если вам это неприятно…
— Почему это должно быть мне неприятно?
Джим заулыбался:
— Ну вот и хорошо. У меня появилась надежда.
— Если я когда-нибудь и выйду замуж, — неожиданно заявила Патрисия, — то только за миллионера.
Он вскинул брови:
— Вот как?
— Да.
— Ну а если вместо миллионера вам попадется просто молодой человек, достаточно состоятельный, вас это устроит?
— Нет. Мне нужно, чтобы он сидел на сундуке с деньгами.
Джим расхохотался:
— Все ясно. Вы недавно говорили с Розмари. Я угадал?
Она улыбнулась.
— Служба у моей бабушки, видимо, связана со многими запретами, — продолжил он. — В таком случае чем скорее вы с ней покончите, тем лучше. Если я поговорю с бабушкой, вы согласитесь?
Патрисия молчала.
— Значит, я вам не нравлюсь?
— Вовсе нет. Я хочу сказать, что… мне пора вернуться в гостиную.
Джеймс Кейн загородил ей путь.
— Не торопитесь. Давайте внесем ясность. Вы бы приняли мое предложение, если бы не служили у бабушки?
— Дело не только в вашей бабушке. Вы забыли, что у вас есть мать. И ей не понравится, что вы собрались жениться на бедной девушке, которая служит компаньонкой.
— Боже мой, и это все? — Он с облегчением перевел дух. — Насчет моей мамы не беспокойтесь. Ей это безразлично. А теперь скажите, с каким камнем вы предпочтете кольцо?
— Я равнодушна к драгоценностям.
— Чудесно! — воскликнул Джим. — Значит, у меня будет бережливая жена, с которой не разоришься.
Прежде чем Патрисия смогла придумать подходящий ответ, в оранжерею бесцеремонно ворвался юный Тимоти Харт.
— Привет! Чем вы тут занимаетесь?
— Любуемся магнолией, — ответила она. — Как она тебе?
— Классно.
— Сколько раз я тебе говорил, — проворчал Джим, — оставь этот жаргон. А то насмотрелся американских фильмов.
— Да ладно. — Тимоти посмотрел на Патрисию: — Знаете, что мне недавно пришло в голову?
— Что же?
— А то, что меня бы не удивило, если бы сегодня здесь кого-нибудь грохнули.
— Что?
— И меня бы это не удивило, — произнес Джим, подыгрывая брату. — И я даже знаю, чей труп к утру обнаружат.
— Ха-ха, — отозвался Тимоти. — И чей же?
— А почему вы решили, что здесь кого-то убьют? — удивилась Патрисия.
— Не знаю, — пожал плечами Тимоти, — но обстановка слишком уж подходящая для преступления. Как в детективном фильме.
Джим всплеснул руками:
— Ну вот, полюбуйтесь на этого идиота! Какую он мелет чушь.
— Да ладно вам, не волнуйтесь, — улыбнулся Тимоти. — Конечно, такое бывает только в кино. Просто я размечтался.
Глава вторая
Вернувшись в гостиную, Патрисия догадалась, почему юному Тимоти пришла в голову мысль об убийстве. Там царила напряженная обстановка. Разумеется, это было связано с Клементом и Розмари. Он стоял с задумчивым видом, а она сидела на диване, постоянно вставляя в разговор замечания, имеющие цель убедить собравшихся, что ее брак на грани катастрофы. Присутствующие реагировали по-разному. Агата Манселл высокомерно поглядывала на красотку, а почтенная миссис Кейн несколько раз многозначительно усмехнулась. На реплики супруги Клемента откликалась лишь Бетти. Она находила эту женщину «интересной».
Но не такая собеседница нужна была сейчас Розмари. Женщин, живущих с мужьями в мире и согласии, она откровенно презирала, считая их жалкими обывательницами. А Бетти вдобавок ко всему еще подарила мужу двоих чудесных детей. Поэтому, когда та подсела к ней и заговорила о целебных свойствах воздуха, Розмари досадливо поморщилась:
— В Портло я просто задыхаюсь.
— О, я вас прекрасно понимаю, — кивнула Бетти. — Когда мы жили в городе, со мной происходило то же самое. В маленькой квартире буквально негде было повернуться, и я твердила Клайву, что в курятнике, наверное, воздуха больше.
— Но я говорю не о физическом пространстве, а о духовном, — с досадой произнесла Розмари. — Об атмосфере.
— Вот именно. Атмосфера для меня очень много значит. Я вообще чувствительна к красоте, и, что любопытно, оба моих ребенка такие же. Даже Питер, которому всего три с половиной года. Например, я вижу, что картина на стене покосилась, и чувствую, что обязательно должна ее поправить.
Розмари насмешливо улыбнулась:
— Что касается меня, то я даже не замечаю, как у нас висят картины.
— Да, да, я тоже ужасно рассеянна. Иногда чуть ли не засыпаю на ходу и не замечаю ничего вокруг. И еще удивляюсь, откуда это у моей Дженифер. Она тоже иногда грезит наяву. Понимаете, мои дети часто гостят у дедушки и бабушки у моря, валяются целыми днями на песке, забывают о еде. Когда мы Клайвом приезжаем и его родители нам об этом рассказывают, мы долго смеемся.
Розмари раздражал любой намек, что какие-то семьи могут жить счастливо.
— Странно, что вам нравится, как вы живете, — заметила она. — А вот моя душа просится на волю. Разве вам не действует на нервы это однообразие? Возможно, они у вас просто железные.
— Да что вы, я почти вся соткана из нервов! — воскликнула Бетти Пембл, не замечая издевки в тоне Розмари. — Просто не люблю говорить о себе. И мне неприятны люди, постоянно жалующиеся на свои болезни. А у меня нервы давно не в порядке. Отсюда и частые головные боли, от которых хочется кричать. И дети мои такие же. Очень чувствительные, их так легко обидеть. Но они, как и я, скрытные, все держат внутри.
Ее последние фразы сочла необходимым прокомментировать Агата Манселл.
— Чепуха, дитя мое! — бросила она. — Ты их просто избаловала.
Миссис Пембл слегка покраснела, но быстро нашлась:
— Ты не права, мама. Всем известно, что своих детей я воспитываю не хуже, чем другие.
Чтобы придать своим словам весомость, она, как обычно, обратилась за поддержкой к супругу, прервав его разговор с Джимом. Они обсуждали результаты последнего футбольного матча высшей лиги. Тем временем в дискуссию о воспитании детей включились Джо Манселл, почтенная миссис Кейн и Клемент. Впрочем, последнему сказать было нечего, поскольку супруга его детьми не наградила, а вот Эмили со свойственной ей категоричностью заметила, что в ее молодые годы над детьми так не тряслись. Когда ее поддержала миссис Манселл, бедной Бетти деваться стало некуда. Разве можно перечить этими двум реликтам викторианской эпохи?
Розмари в дискуссии не участвовала, погрузившись в задумчивость. Джим Кейн воспользовался возможностью завести беседу с мисс Эллисон, а Джозеф Манселл направился к креслу, в котором восседал Сайлас, и предложил кое-что обсудить.
— Разумеется, Джо, — кивнул Сайлас и начал медленно подниматься. — Думаю, в моем кабинете нам будет удобно.
Джозеф Манселл последовал за ним в конец дома, в строго обставленный кабинет с окнами, выходящими на обсаженную кустарником аллею. Сев в кресло, он заметил, что приехавшая погостить Бетти с семьей оживила жизнь в их доме.
— И надолго они к вам? — вежливо поинтересовался Сайлас.
— Наверное, на месяц. Бетти считает, что детям полезно менять обстановку. Конечно, у нас на Голдерс-Грин моря нет, однако обстановка довольно приятная. И между нами, это хорошо, что они приехали. На бирже сейчас кошмар. Боюсь, Клайву приходится несладко.
— И не говорите! — Сайлас махнул рукой. — Стабильность на рынке так и не восстановилась.