Страница 3 из 19
А Ляйне схватил прекрасную Воавр за руки, и бросились они к своей лодке.
Увидели чудины, как вежа предводителя горит, и кинулись Ляйне ловить. Из луков стреляют, копья бросают, топорами машут — страх. Бьется Ляйне, звенит тетива его лука, свистят гагарьи стрелы. И Воавр бьется: хватает на лету топоры чудинов и со всего маху обратно во врагов бросает. Пробились Ляйне и Воавр к своей лодке, а все же попали в Ляйне две стрелы, и один топор зацепил богатыря. Обливается кровью саамский богатырь, но метко посылает свои стрелы в страшную чудь, насмерть врага разит. Много положил, а чудь все наседает, толпой прет.
Воавр веслами гребет изо всех сил, а Ляйне из лука стреляет.
Тут им помощь подоспела. Арипий ждал–ждал, когда Ляйне вернется, дождался весны и сам поехал на помощь брату. В самый раз и успел.
Отстали страшные чудины, кто живой, кто мертвый остались на берегу, а саамские богатыри уплыли на своих лодках.
— Спасибо тебе, брат, — сказал Ляйне. — Выручил ты нас из беды. Много чуди у Чудэ–Чуэрвя, мне бы одному не справиться.
Арипий смеется.
— Мы, — говорит, — еще бы больше чуди перебили, если бы я твоего сына с собой взял, Пяйвия. Уж как он просился со мной, тебе на подмогу, как просился! Но сказал я ему твои слова: расти еще, Пяйвий, силы набирайся, учись тетиву натягивать сильно, как настоящий мужчина. Оставил я его наши вежи охранять.
Обрадовался Ляйне словам брата. И Воавр обрадовалась.
Пришли саамы в вежу, которую Ляйне зимой построил. И просит Ляйне брата Арипия:
— Достань мне, брат, с дерева медвежий жир. Двух медведей я убил зимой, теперь сослужат они мне добрую службу.
Не успел Арипий бровью шевельнуть — метнулась Воавр, как кошка–рысь взлетела на дерево, достала медвежье сало и принесла мужу.
Разделся Ляйне догола, обнажились страшные раны. Завернулся Ляйне в медвежий жир, весь завернулся, только нос снаружи оставил и глаза. Долго ли, коротко ли так лежал — затянулись раны, потому что нет лучшего лекарства для боевой раны, чем медвежий жир.
Поднялся Ляйне на ноги — и поехали они все домой. Приехали на остров Салма, на Ловозеро. Обрадовались саамы возвращению братьев. Пир закатили, песни пели, пляски плясали, весело было.
Снова стали жить саамы — оленей пасти, рыбу ловить, охотиться.
Жить, как раньше жили.
НЕНЕЦКИЕ ПРЕДАНИЯ[9]
О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ МЛАДШЕГО ХАНТЫ[10]
Три брата ханты живут в лесу. Ни отца, ни матери у них нет. Два старших брата каждый день уходят из чума на охоту. А младший лежит на песчаной печи. Лежит, ничего не делает.
Вот однажды вернулись старшие братья с охоты, принесли объеденных какими–то зверями куропаток. Сварили. Старший брат сам съел своих куропаток, средний брат отдал куропаток младшему.
Потом братья опять пошли на охоту. Вечером возвратились. Принесли каждый по объеденной зверями куропатке.
Старший брат даже и не подумал отдать объеденную куропатку младшему. Нет, не подумал. Сам съел свою куропатку. Средний брат отдал куропатку младшему.
Усталые охотники легли спать. А младший тихонько вышел из чума. Старший, оказывается, оставил свои лыжи там, где их снял. Младший надел эти лыжи. Направил их по следу братьев. Шел, шел и вышел на поляну, окруженную лесом. Посреди этой поляны стоит чум с остроконечной крышей. Следы братьев ведут к тому чуму. Дошел до того чума. Снял лыжи, вошел в жилище. Зажег огонь. Одна половина чума, оказывается, завалена мясом, другая половина — шкурами.
Младший брат понял: братья–охотники поставили в лесу чум — хранилище мяса. Всю добычу здесь прячут. Ежедневно ходят сюда, наедаются, а домой приносят объеденных куропаток.
Поел младший брат мяса, сколько ему хотелось, прихватил с собой запас еды и на лыжах вернулся домой. Спрятал мясо недалеко от чума, вошел в чум, вскочил на печь и уснул.
У него сон чуткий. Слышит, братья собрались и ушли. Вечером они вернулись, опять принесли по объеденной куропатке. Старший брат сам съел куропатку, средний отдал младшему брату. Как только братья уснули, опять младший брат вышел осторожно из чума. Надел лыжи старшего брата. Теперь–то места он знает — быстро нашел лесной чум. Сварил мясо, поел досыта. Взял мяса, сколько мог унести, вернулся домой. Спрятал, опять лег на песчаную печь. Когда он проснулся, братьев уже не было.
Вечером братья опять принесли по объеденной куропатке. Опять старший брат и не помыслил сказать: дамка поесть брату. Средний брат отдал свою еду младшему.
Как только братья уснули, отправился младший брат к лесному чуму. Теперь отправился на лыжах среднего брата — старший брат убрал свои лыжи, а средний оставил у чума. Младший брат поел мяса, сколько в него вошло, прихватил с собой, сколько мог унести. Спрятал неподалеку от своего чума.
Так живут много дней.
Однажды утром встали. Два ханта советуются. Старший говорит: «Так дальше жить нельзя: мясо кончилось. Так мы умрем с голоду. Пойдем в царский город — там как–нибудь добудем себе пропитание». Встали они на лыжи, зашагали в царский город.
Как только братья ушли, младший брат стал искать себе лыжи. Без лыж нельзя — утонешь в снегу, быстро выбьешься из сил и погибнешь. Обшарил весь чум, нашел корыто. Расколол его, приладил крепления. Надел младший ханты свои лыжи, сделанные из плоского корыта. И как побежит, как побежит! Несколько дней бежал, а местность вокруг него не меняется. Бежал, бежал ханты, очень устал. Сел отдохнуть, оглянулся, а его чум, оказывается, за спиной! Протянул руку, откинул полог чума. Бросил свои лыжи и вошел в чум.
Прошло какое–то время, и мясо, припасенное им, кончилось. Бедный ханты думает: «Скоро умру от голода. Надо сделать себе гроб. Как почувствую, что умираю, сразу прыгну туда».
Взял топор, отправился на лесистую сопку. На лесистой сопке стоит лиственница в полный обхват. «Хороший гроб из этой лиственницы получится», — подумал ханты и ударил топором несколько раз. Дерево упало. И тут кто–то из–за спины сказал:
— Младший ханты, ты зачем срубил верхушку моего чума?
Оглянулся — увидел, как из того места, где стояла лиственница, выходит старый великан–людоед.
Ханты сказал:
— Я умираю. Из этой лиственницы хочу себе гроб сделать. Вот надо измерить дерево. Самому лечь — не измеришь. Ложись–ка, дедушка, на дерево ничком, дай–ка я измерю по твоему росту.
Дед лег на лиственницу. Ханты изо всех сил ударил деда по шее — голова отлетела. Расставил ноги, встал возле отверстия, откуда вышел старик великан, и крикнул: «Эй, семеро детей великана–людоеда! Я убил вашего отца, отомстите за его смерть».
Выглянет один сын великана в отверстие, он его ударит по шее. Покажется другой — он и его стукнет. В чуме остался один, младший сын людоеда–великана.
— Младшее дитя великана, где ты прячешься? Я убил твоего отца, убил твоих братьев! Выйди, я и тебя порублю!
— Не надо меня убивать. Я хочу жить, — просит младший сын людоеда.
— Если хочешь жить, выйди ко мне через дверь! — велит младший ханты.
Вышел сын великана в дверь, спросил:
— Зачем тебе понадобилась верхушка нашего чума?
Ханты отвечает:
— Хочу сделать лыжи. Но я не умею делать лыжи.
Сын людоеда говорит:
— Я тебе сделаю лыжи.
Сын великана–людоеда расколол лиственницу пополам, снял кору, обстругал носы, приладил к лыжам крепления. Сказал:
— Не велики ли они тебе?
Младший ханты померил лиственничные лыжи, сказал:
9
Ненцы (самоназв. — хасова, устар. назв. — самоеды, юраки; «Ненэць» — означает «человек»,«мужчина». «Ненэй ненэць» — настоящий человек) — народность, населяющая обширную территорию от Кольского п–ова до правобережья Енисея. Общая численность ненцев, проживающих на Севере России, — в Архангельской и Тюменской областях, Красноярском крае, на п–ове Таймыр — по данным 1998 г. составляет 34,5 тыс. ч. Верующие — православные, часть придерживается традиционных, верований. Ненецкий язык относится к самодийской группе уральских языков. Письменность на основе русского алфавита.
10
О приключениях младшего ханты. Текст записан в 1979 г. в Верхней Хатынге Надымского р–на Тюменской обл. от рыбака Пуйковского рыбзавода О. Ядне. Записала и перевела кандидат исторических наук, преподаватель ненецкого языка факультета народностей Севера ЛГПИ им. А. И. Герцена Е. Пушкарева.