Страница 31 из 114
Вдруг что-то со страшной силой ударило его по левой ноге, да так, что показалось, будто ему вывихнуло бедро. Его мгновенно закрутило в воде, он потерял всякую ориентацию. Бандит попытался вынырнуть, но нога не слушалась. Боли он не чувствовал; было лишь ощущение огромной тяжести и онемения, как будто нога закована в кусок бетона, который тянет его вниз, в зеленые глубины Замбези.
Он бешено заработал правой, здоровой ногой и вынырнул из воды. Приоткрыв глаза, он увидел, как удаляющийся катер мчит зигзагами поперек реки, круша челноки один за другим и сбрасывая в воду вопящих пассажиров.
Сали подумал, как хорошо, что благодаря этой атаке у него есть короткая передышка: ведь пройдет несколько минут, прежде чем ревущий катер вернется за ним. Он повернул голову. Спасительные заросли тростника совсем рядом. Боевая ярость, все еще бушующая в нем, придала ему сил, и, хотя левая нога камнем тянула его ко дну, он сделал несколько мощных гребков и через пару секунд уже ухватился за стебли папируса. Отчаянным усилием, волоча за собой поврежденную ногу, он заполз в тростник, который удерживал его на себе, подобно пружинному матрацу.
Забравшись в гущу зарослей, он наконец остановился и перевернулся на спину, чтобы посмотреть в сторону реки. При виде кровавого следа, который тянулся за ним по воде, у него перехватило дыхание. Он ухватил себя за колено, поднял раненую ногу над водой и замер, не веря своим глазам.
Ступни у него как не бывало — ниже колена лишь висела лохмотьями изуродованная плоть да торчала белая кость. Из разорванных кровеносных сосудов ручейками струилась кровь, растекаясь вокруг красно-коричневым облаком, сквозь которое шныряла возбужденная запахом крови мелкая серебристая рыбешка, подхватывая обрывки мяса.
Сали тут же опустил вниз другую ногу и попытался нащупать дно. Вода сомкнулась у него над головой, однако он так и не достал до илистого дна Замбези. Кашляя и задыхаясь, он снова вынырнул на поверхность. Глубина здесь явно слишком велика, и единственной опорой для него оставался густой тростник.
Тут он услышал стрельбу у противоположного берега, а затем протяжный гул мотора: это возвращался катер. Вой становился все громче, потом вдруг почти полностью стих, и Сали услышал голоса. Он сообразил, что его ищут, и поглубже погрузился в воду.
По мере того как он истекал кровью, его все больше охватывала тяжелая сонливость, однако он заставил себя собраться с силами и стал потихоньку пробираться сквозь тростник к замбийскому берегу. Перед ним открылся свободный участок воды величиной с теннисный корт, окруженный забором из высоких, слегка покачивающихся стеблей папируса. Поверхность воды здесь устилали круглые и плоские листья водяных лилий, поднимающих свои красивые небесно-голубые цветки навстречу утреннему солнцу. Неподвижный воздух был напоен их сладким, нежным ароматом.
Внезапно Сали, приподняв голову над водой, застыл на месте. Под водяными лилиями что-то шевельнулось. Вода заволновалась, и водяные лилии закивали своими светлыми головками в такт скрытым где-то под ними неторопливым мощным движениям.
Сали знал, что это. Его толстые коричневые губы в ужасе приоткрылись, а изо рта пузырями пошла слюна. Кровь его растеклась по покрытой лилиями воде, и существо, таившееся в глубине, все увереннее и решительнее двигалось к нему, привлеченное ее дразнящим вкусом.
Сали был не робкого десятка. Мало что на этом свете могло испугать его. Сейчас же, однако, к нему приближался представитель иного мира — таинственного холодного мира речных глубин. От ужаса сфинктер бандита расслабился, выпустив в воду содержимое кишечника, и этот новый запах заставил чудовище вынырнуть на поверхность.
Среди лилий появилась лоснящаяся от воды черная шишковатая голова, похожая на бревно. Блестящие глазки на наростах, напоминавших древесную кору, немигающим взглядом смотрели на Сали, а пасть с зазубренными клыками, казалось, весело ухмылялась. Цветы лилий, венком лежавшие на лбу чудовища, придавали его страшной морде издевательский вид.
Внезапно хищник изогнул огромный хвост и забил по воде так, что она вспенилась; его длинное, покрытое чешуей тело с поразительной быстротой рванулось вперед.
Сали закричал.
Айзек, стоя у штурвала, попытался пробиться на катере в глубь зарослей. Крепкие волокнистые стебли наматывались на винт, замедляя ход катера, наконец он и вовсе остановился.
Тогда помощники Айзека бросились на нос судна и, хватаясь за папирус, принялись вручную проталкивать катер сквозь тростник, пока вдруг не очутились на небольшом участке чистой воды. Прямо по курсу вода перед ними, казалось, кипела, густая пелена сверкавших на солнце брызг обрушилась на них и словно душем обдала с ног до головы.
В пене вертелось и бултыхалось огромное чешуйчатое тело, сверкая желтым, цвета сливочного масла, брюхом, а длинный, украшенный гребнем из острой чешуи хвост колотил по воде, взбивая ее в белую пену.
На мгновение из воды показалась человеческая рука. Казалось, смертельно испуганный человек молил о помощи. Айзек перегнулся через борт и ухватил руку за запястье. Кожа оказалась мокрой и скользкой, Айзек крепко взялся обеими руками и всем своим весом откинулся назад. Он, однако, был не в состоянии удержать Сали да еще крокодила в придачу. Рука Сали стала выскальзывать, но тут на помощь капитану пришел один из объездчиков, ухвативший Сали за локоть.
Вдвоем они постепенно начали вытаскивать Сали из воды. Тот переживал сейчас состояние вздернутого на дыбу: с одной стороны его тянули к себе Айзек с объездчиком с другой — ужасающих размеров крокодил.
Второй объездчик перегнулся через планшир и выпустил из автомата очередь по воде. Это, однако, оказалось абсолютно бесполезно: пули срикошетили от брони пресмыкающегося как от стальной плиты, обдав Айзека и помогавшего ему фонтаном мелких брызг.
— Не стреляй! — тяжело выдохнул Айзек. — Заденешь ненароком кого-нибудь из нас!
Объездчик бросил автомат и ухватил Сали за другую руку. Теперь Сали тянули к себе уже трое. Им удалось вытащить его настолько, что над поверхностью воды показалась громадная чешуйчатая голова чудовища.
Своими клыками рептилия вцепилась в живот Сали. У зубов крокодила нет режущих кромок. Он разделывается с добычей, вцепляясь в нее мертвой хваткой и затем поворачиваясь всем телом в воде, отрывая при этом конечность или основательный кусок плоти. В тот момент, когда они перевалили туловище Сали через планшир, крокодил ударил хвостом и резко повернулся, разорвав Сали живот. Затем попятился, не разжимая челюстей, и вырвал наружу внутренности Сали.
Благодаря тому, что сопротивление с другой стороны уменьшилось, Сали оказался на катере. Однако крокодил по-прежнему не отпускал добычу. Хотя извивающееся тело головореза лежало на палубе, кишки его тянулись за борт, напоминая пуповину, связывавшую бандита с его судьбой.
Крокодил снова изо всех сил дернул к себе добычу. Кишки лопнули, и Сали, вскрикнув в последний раз, испустил дух на залитой кровью палубе.
На какое-то время на катере воцарилась тишина, которую нарушало лишь хриплое дыхание мужчин, только что пытавшихся спасти Сали. Сейчас они стояли, оцепенев от ужаса, не в силах оторвать взгляд от его изуродованного тела, пока Айзек Мтветве не прошептал чуть слышно: — Я не смог бы выбрать для тебя более подходящую смерть. — Затем он торжественно произнес на языке шона: — Пусть твоя дорога в мир иной, о злодей Сали, не будет мирной, и пусть сопровождают тебя по ней все твои злодеяния.
Глава VIII
Мы не задержали ни одного, — сказал Айзек Дэниелу Армстронгу.
— Ни одного, говоришь? — крикнул Дэниел. Айзека было едва слышно, и к тому же голос его заглушал треск атмосферных помех, вызванных бушевавшей в долине грозой.
— Ни одного, Дэнни, — повторил Айзек, стараясь говорить громче. — Восемь трупов, а остальные либо достались крокодилам, либо смылись обратно в Замбию.
— А как насчет бивней, Айзек? У них были с собой бивни?