Пришедшие издалека

У партии профессора Дейвида не было ни пони, ни собачьих упряжек. Три человека волокли сани с пол-тонным грузом. Шли по морским льдам, рискуя, что шторм расколет белое поле и унесет на обломке в море. Одолевали горные хребты, разверзшиеся трещины, огромные сугробы, лабиринты ледяных глыб. Ледник, шириной меньше 40 километров, потребовал двухнедельной тяжкой борьбы. Другие два ледника, где встретились зияющие черные пропасти и завалы рыхлого снега, пришлось обойти. На плоскогорье Земли Виктории большая высота стесняла дыхание, пронизывающий ветер не давал двигаться. Исследователи жестоко страдали от холода, сказывалось и систематическое недоедание. На этом горном плато они провели много наблюдений и точно определили место Магнитного полюса.

Четырехмесячное путешествие Дейвида, Моусона и Маккея на расстоянии 2300 километров было не менее отважным, чем поход отряда Шеклтона к центру Антарктиды.

НЕЗАВЕРШЕННЫЙ

МАРШРУТ

» МЕСТЕ с Шеклтоном снаряжа-.JLM лись в путь метеоролог Адамс, врач Маршалл и Фрэнк Уайлд, ведавший продовольствием и транспортом.

— Ни одного лишнего килограмма мы не возьмем,— сказал Шеклтон.— Запасы провизии рассчитаны на девяносто один день. Доктор Маршалл, пожалуйста, еще раз проверьте наше продовольствие... У каждого будет свой спальный мешок и пара белья, несменяемая, а в сильные морозы мы сможем надевать поверх нее вторую пару. Инструменты, приборы, блокноты и карандаши, сложенные в особом ящике, весят пятнадцать килограммов. Это поручается вам, Адамс... Все должно быть тщательно осмотрено и уложено: палатки, лыжи, снаряжение... Как наши пони, Уайлд?

— В хорошей форме.

— Мы двинемся двадцать девятого октября.

Отряд берет запас сухарей, сахара, пищевых концентратов, овсянки, чая, печенья, сыра, шоколада, соли, перца; взят и традиционный у полярных исследователей пеммикан, приготовленный из обезвоженного мяса, жиров и яиц. Суточный рацион человека — больше одного килограмма. Маньчжурские лошадки повезут свое «меню», главным образом маис. Когда пони выбьются из сил, они будут убиты; свежее мясо подкрепит путешественников.

Своим заместителем на зимовке Шеклтон назначает биолога Мёррея и оставляет ему письменную инструкцию: что надо сделать, если в намеченный срок не вернется отряд профессора Дейвида; какие задания поручаются Западной партии, в которую включены молодые Пристли и Брокльхёрст...

У Шеклтона нет мрачных мыслей о будущем, но все же он дает Мёррею точные указания «на случай невозвращения Южной партии»: «Самый крайний срок, до которого вы должны оставаться,—10 марта 1909 года; если мы не вернемся к этому сроку, то, очевидно, с нами случилось несчастье».

К Южному полюсу! В неизведанные края! Тысяча четыреста километров туда и тысяча четыреста километров обратно...

Как только они вышли с зимовки, начались неприятности. Захромал пони Соке. Во время короткого при-Еала, когда люди сидели на санях, Гризи ударил копытом по ноге метеоролога Адамса, кость почти обнажилась.

В первую неделю ноября пурга вынудила трое суток провести в палатках. Вспомогательная партия повернула к зимовке; в тот день полюсный отряд продвинулся на полтора километра.

Потом дела улучшились — ежедневно проходили 25—27 километров, но давались они нелегко. При густой облачности трещины ледника были невидимы. Маршалл, сопровождавший пони Гризи, удачно перебрался через незаметный провал почти двухметровой ширины. Заглянув вниз, Шеклтон увидел зияющую пропасть. Но и его подстерегала опасность. В подозрительном месте Шеклтон остановил своего Квэна секун-дой-двумя позже, чем следовало: сам он, лошадь и сани с продуктами уже находились в центре снежного моста, прикрывавшего трещину. Квэна отпрягли и тихонько перевели на другую сторону, осторожно вытянули и сани. Спустя час едва не угодил в пропасть пони Чай-намен, которого вел Адамс.

— Лишь по счастливой случайности не погибли Чайнамен, сухари, половина керосина, все кухонные принадлежности,— невесело заметил Шеклтон.— Еще немного, и нашему путешествию пришел бы конец...

Людей терзала снежная слепота. Сперва появлялся насморк, затем все вокруг расплывалось, предметы двоились в глазах, возникало ощущение, будто под веки попал песок. Защитные очки запотевали, а когда их снимали, белизна становилась нестерпимой. На лошадей надели предохраняющие козырьки.

Километрах в восьмидесяти южнее барьера путешественники услышали сильный глухой гул. Словно великан, зажатый в недрах ледника, пытался сбросить давящую его тяжесть. По-видимому, от барьера оторвался огромный айсберг.

Ночь прошла беспокойно — маньчжурские лошади не давали спать: они разгрызали и пожирали все, что могли,— упряжь, веревки, неосторожно оставленную одежду, разбрасывали по снегу приготовленный для них фураж, объедали друг другу хвосты.

В пути они нередко глубоко проваливались сквозь снежную корку. Старый Чайнамен изнемогал, его пришлось застрелить. За 81-й параллелью появился очередной склад—«депо № 2», где оставили сорок килограммов конины, часть сухарей и жестянку с керосином.

23 ноября отряд с тремя пони одолел рекордное расстояние — около 30 километров.

— Если все пойдет как сегодня, мы через пять-шесть недель будем у цели,— сказал довольный Шекл-тон.

Он внимательно разглядывает горы, к которым пробирался с такими мучениями прошлый раз, сопутствуя Роберту Скотту и Эдварду Уилсону. Теперь у него совсем другое настроение. Все чаще Шеклтон отмечает в дневнике: «Поверхность ледника неплохая»... «Дорога значительно лучше»... «Погода восхитительная»...

Торжественным днем было для Шеклтона 26 ноября: его отряд миновал самую южную точку земного шара, достигнутую людьми. Со Скоттом и Уилсоном он шел сюда почти два месяца, а теперь добрался до этой широты за четыре недели.

Путешественники предвидели, что очень скоро расстанутся с лошадками. У Гризи и Квэна пропал аппетит, силы их иссякли; они пережили старого Чайнамена лишь на несколько дней. Мясо пони оставили в путевых «депо», часть взяли с собой.

Люди охотно питались кониной, ели ее сырой, замороженной, варили похлебку. Вкусно было слегка разогретое мясо, но приходилось экономить керосин.

Начальник экспедиции ведет отряд через глетчер, сползающий из прохода Шеклтона. Справа тянется горная цепь с могучими пиками, покрытыми вечным снегом. Мало кому выпадает увидеть страну, не известную ни одному человеку! v

Все выше взбираются они по леднику Росса, кое-где спускаются по обледенелым склонам. В дороге складывают из снеговых плит двухметровые гурии — вехи для возвращения. После пурги, задержавшей отряд в начале ноября, погода все время благоприятствует путешественникам. Они довольны, обидно только ограничивать себя в пище; аппетит у всех отличный, однако надо бережно расходовать провизию.

Отряд вступает в область, где с шельфовым гигантом Росса смыкается неведомый миру ледник. Шеклтон дает ему имя Уильяма Бирдмора, своего покровителя. Под мощным давлением в этом месте возникли колоссальные белые гребни, бесчисленные трещины разверзли свои темные пасти. Необходимо чрезвычайное внимание! Пропасти расширяются книзу. Люди смотрят в сине-черную ловушку, бросают в бездну куски льда, но отзвука нет.

Глетчеры, сползающие по склонам гор и в долинах, обтачивают скалы, увлекают с собой огромные валуны и обломки. Первобытный хаос!

— Вероятно, так выглядела Северная Европа во времена Великого оледенения,— говорит Маршалл.

— Скорее бы добраться до другого берега этой ужасной ледяной реки,— откликнулся Шеклтон.

У отряда теперь двое саней с грузом. Впрягшись в лямки, люди тянут первые сани, позади идет единственный уцелевший пони Соке со вторыми. Скорость уменьшилась, но, к счастью, нет пурги. Температура 5—8 градусов мороза, солнце обжигает, люди вспотели, хотя поверх белья на них только рубашка и легкие штаны, а вот ноги мерзнут.