Страница 54 из 56
Борис, разумеется, не отчаивался. Законного права никто у него не отнимет. Рано или поздно правда восторжествует. Мешают, конечно, гордость и амбиция — родимые пятна прошлого нелегко стираются. Но ведь победил же Борис в борьбе с Беглишки, победит и в борьбе с Яной, докажет свое право на ребенка, плоть от плоти его!
В таком настроении слегка подвыпивший Борис отправился в тот день на новый стадион, где должен был состояться футбольный матч. Он помнил, как сооружался этот стадион! Одни хотели, другие возражали; одним нравилось выбранное место, другим не нравилось… Заседания, разговоры… А дело на точке замерзания… Пока наконец не вмешался он, Борис. Но и потом какую борьбу пришлось выдержать, сколько было подводных камней… Он, конечно, настоял на своем, ведь все делалось в интересах горожан. После-то все радовались, и каждый старался приписать заслуги себе… А кто подал идею, кто боролся с предрассудками — об этом никто и не вспомнит. Впрочем, черт с ним, он всегда отличался скромностью!
Решив пройти через новый парк, Борис свернул с дороги, ведущей вдоль реки, и вышел на главную аллею. И тут его осенила счастливая мысль: «А вдруг она с дедом здесь гуляет?» У него заколотилось сердце. Он устремился по аллее, в глубине которой маячили какие-то фигуры. Борис задыхался от волнения. Он несся вперед в лихорадочном возбуждении, предвкушая желанную радость встречи.
На скамейке сидел дед Еким и читал газету, а чуть в сторонке играла с ведерочком Валя. Дед с бабушкой выпросили у Яны девочку на воскресенье, чтоб порадоваться на ребенка. И вот целое утро они, словно опьянев, вертелись возле внучки, наперебой балуя ее. Угощали разными лакомствами, пирогами, без конца тискали и целовали, а после обеда дед Еким новел девочку в парк подышать свежим воздухом.
Запыхавшийся Борис кинулся прямо к ребенку. Дед Еким не заметил его и порывисто обернулся, только когда услышал: «Валечка, Валечка!» В нескольких шагах от него, стоя на коленях в песке, Борис обнимал смущенную дочурку.
— Борис, — вскочив, крикнул старик, — что ты делаешь?
— Оставь меня, дедушка.
Девочка уронила ведерко. Взволнованный отец наполнил его песком и подал ей, спросив при этом, любит ли она шоколадки. Девочка сказала, что любит.
— А бузу?
— И бузу.
— А лимонад?
— И лимонад.
Он подхватил девочку, поднял ее высоко и понес к павильону, где продавалось все, что она любила.
Дед Еким поплелся за ними.
— Пусти ее, Борис, — кротко просил старик. — Она сама может идти. Не надо ее баловать.
— Ничего, дедушка, я понесу. Она не тяжелая.
Он торжественно выступал посреди аллеи с ребенком на руках, не забыв прихватить и ведерко.
Старик семенил следом и не знал, радоваться ему или горевать. Он заметно состарился в последнее время, волосы совсем поседели, брови торчали, как клочки нескошенной травы, глаза угасли.
У павильона Борис опустил дочку на землю и достал бумажник.
— Ну, теперь говори, моя девочка, чего тебе хочется.
Дед Еким стоял в стороне и хмурился.
— Не транжирь деньги, Борис. Купи ей шоколадку, и все тут.
— Ты, дедушка, не вмешивайся! Она моя гостья, пускай приказывает.
Старик сдался.
Девочка поднялась на цыпочки и с восхищением осмотрела все, что было разложено на прилавке. Сперва она потянулась к шоколадке, потом к пестрым леденцам, а затем к бутылкам с лимонадом. Но тут лежали и конфеты в мешочках, и шоколадные «кошачьи язычки». Борис все это брал и совал ей в ручонки.
Они отошли от павильона, когда в кармашках и в руках у девочки было полно подарков. Борис счастливо улыбался и нежно гладил ее каштановые волосы, мягкие, словно атлас.
Втроем они снова вернулись в парк. Не сводя глаз с ребенка, Борис озабоченно сказал:
— Дедушка, по-моему, Валя очень бледненькая. Я тебя прошу, не давайте ей сладостей перед едой. Сладости убивают аппетит!
Дед Еким кивнул головой, жмурясь, как старая кошка, привыкшая к шалостям котят. Борис наставительно продолжал:
— И пусть не пьет воды за едой — дети любят пить, когда едят, но это вредно для здоровья! Запомни, что я тебе сказал!
Дед Еким снова зажмурился.
Борис обратил его внимание и на то, как девочка одета и обута, напомнил, что ноготки на руках надо регулярно обстригать. Затем, взглянув на часы, сказал, что хотел бы взять Валю на матч. Старик пришел в ужас.
— Да что ты! — воскликнул он. — На матч! Никогда! С минуту на минуту за нею должна прийти Яна! Что мы ей скажем? Об этом не может быть и речи! Заберет ребенка и больше никогда к нам не пустит… Нет, нельзя!
Борис пробовал его убеждать, но дед Еким и слушать не стал.
— Ну ладно, дедушка, — согласился Борис. — Раз так, я не настаиваю. Как видишь, я благоразумен, не хочу тебя ссорить с Яной. Об одном только прошу…
Дед Еким поглядел ему в лицо.
— Всякий раз, когда Валю будут привозить к вам, сразу же давай мне знать. Я должен видеть ее, хотя бы и не часто, следить за ее воспитанием. Потом я окончательно улажу этот вопрос. Так дальше продолжаться не может. Валя моя дочь, и я имею на нее права!
Старик пугливо оглядывался.
— Торопись, Борис, а то опоздаешь на футбол.
— Не опоздаю, дедушка, — возразил Борис. — Тебе не терпится от меня избавиться!
Он опять прижал к себе Валю и стал целовать в щечки.
— Ну теперь до свиданья, моя деточка!
Валя тихо ответила:
— До свиданья.
Борис улыбнулся.
— Я твой папа!
Он ткнул пальцем себя в грудь и повторил, что он ее папа. Валя ничего не имела против этого, ее удивляло только, что у нее уже есть папа, который называет ее «моя Валечка». Разгадав ее сомнения, Борис еще раз указал на себя.
— Это я твой папка!.. Я всегда буду тебе покупать шоколадки!
Дед Еким тронул его за локоть.
— Хватит тебе, Борис, опоздаешь!
Борис окинул его строгим взглядом.
— Ты, дедушка, не вмешивайся! До свиданья, Валечка, до свиданья, родненькая!
— До свиданья, — ответила девочка, копаясь в песке, отвернувшись от них. Удаляясь, Борис все оглядывался и махал рукой. А Валя играла песочком, то насыпая его в ведерко, то высыпая, — более важного дела, чем это, для нее не существовало в данный момент.
Дед Еким, выйдя на середину аллеи, смотрел вслед внуку и, переводя взгляд на беззаботно игравшую правнучку, горько усмехался.
35
К стадиону народ стекался со всех концов города. Борис двигался вместе со всеми, и на душе у него было легко и весело. Как в детстве, он купил тыквенных семечек, поджаренных с солью, и лущил их, победно посматривая из-под козырька надетой набекрень фуражки на пеструю многолюдную толпу, говорливую, шумную и спешащую.
Взволнованный встречей, которая потрясла и ошеломила его, он все еще не мог прийти в себя от выпавшего на его долю счастья. Сейчас он был раздосадован, что пошел на матч, а не остался с дочкой. Он бы, конечно, остался, махнув рукой на футбол, если бы не дед с его глупыми страхами. Пускай бы их увидела Яна, ну и что? Что бы случилось, если б она застала их вместе? Разве у него нет прав на Валю? Ну да ладно, не стоит огорчать старика, как бы хуже не вышло!
Однако Борис не переставал упрекать себя, все больше сожалея, что упустил удобный случай вволю полюбоваться на родное дитя. Не дойдя до стадиона, окончательно решил вернуться в парк.
Но старика и девочки уже не было там, где Борис оставил их. Он исходил весь парк, прошел берегом, заглянул в беседку в глубине парка, даже в ресторан, но деда Екима с Валей и след простыл. Ясно, они ушли домой. Сходить разве к старикам? А вдруг там Яна? Пораздумав, Борис все же решил отправиться на улицу Героев Труда. Превозмогая мучительные сомнения, он вошел во двор и позвонил у двери. Никто ему не ответил. Домишко был на замке. Вероятно, старики отправились куда-то с девочкой. Может быть, повезли ребенка к матери, на «Победу Сентября»?
Борис опять пришел в парк, сел на скамейку и задумался, представляя себе дорогое детское личико, и сердце его постепенно успокаивалось, наполняясь светлыми воспоминаниями о забавной маленькой девчушке.