Страница 123 из 123
И император отпустил Шань Хо.
А когда пришло утро и наступил час казни, он велел посадить Юаня у окна, выходящего во двор, где посередине возвышалась плаха и дожидался палач с тяжелым мечом, а вокруг толпился во множестве народ и стояла стража, опиравшаяся на свои копья.
Во двор ввели Шань Хо, и Юань мог видеть ее и слышать все, что говорит император.
Император сказал:
— Вот Шань Хо, дочь дровосека Юаня. Она просит за вину отца отрубить ей руки, чтобы только палач не трогал рук отца, добывающих хлеб для ее сестер и братьев. Пусть же палач так и сделает — отрубит ее невинные руки вместо виновных рук отца.
Юань горько плакал, слыша эти слова. Так император, совершая свой суд, казнил Юаня более жестоко, чем если бы отрубил ему даже голову.
А Шань Хо опустилась на колени перед плахой и положила на нее свои слабые, нежные руки. Император кивнул головой — палач высоко поднял свой тяжелый меч. Но тут народ громко закричал палачу:
— Не тронь ее!
И даже стража, подняв грозно копья, закричала:
— Не тронь ее!
Палач опустил свой тяжелый меч на плаху, не задев даже пальчиков Шань Хо.
А император, видя такое возмущение народа, велел отпустить Шань Хо и отца ее на свободу.
Народ проводил их до самых ворот города.
А на том месте, где стояла плаха, воздвигнут был столб из крепкого камня и на нем высечены знаки, чтобы люди могли прочесть следующее:
«Здесь Шань Хо, дочь бедного дровосека Юаня, готова была отдать свою жизнь для спасения жизни отца. Блаженны отцы, имеющие таких дочерей. Блаженна земля, на которой произрастает такая любовь».