Страница 2 из 54
Водитель белого «ягуара» сделал широкий круг по громадной автостоянке за «Логовом». В рассеянном сиянии желтоватой луны на ней поблескивали крыши более ста автомобилей. Из основного здания доносились веселая музыка и смех отдыхающих. Какой-то любитель народного пения исполнял «Полет голубки», довольно сносно подражая Берлу Айвсу.
Мужчина в меховой парке вышел из машины, открыл багажник и извлек брезентовую походную сумку. Затем запер машину и медленно двинулся к парадному входу в «Логово». Один раз он слегка поскользнулся на заснеженной тропинке и чуть не упал, втихомолку ругнувшись. Как только он открыл дверь в просторный холл, его сразу обволокло теплом и ароматом горящих в камине дров, смешанным с благоуханием духов и запахом дорогого табака. Слева от вошедшего располагался бывший бальный зал, заполненный оживленной толпой в одежде стиля «после лыж»: женщины расцвечивали общий фон своими нарядами нежных пастельных тонов, большинство было в эластичных брюках, так восхитительно подчеркивающих хорошую фигуру, некоторые — в длинных юбках. На мужчинах были узкие брюки, жакеты спортивного покроя или свитера. Человеку в меховой парке показалось, что он смотрит на своего рода балет в стилизованных костюмах.
Справа находилась старая столовая, теперь переоборудованная в бар, отделанный дубовыми панелями, и гриль-зал. Все столы были заняты нарядными постояльцами. Именно здесь выступал певец, чей высокий голос заглушал общий гомон и смех.
Человек в парке направился вдоль вестибюля к стойке администратора. За стойкой ему приветливо улыбнулся юноша лет восемнадцати.
— Надеюсь, сэр, у вас зарезервирован номер, — сказал он. — У нас полным-полна коробочка.
Мужчина опустил на пол сумку, снял очки и откинул капюшон парки, открыв светло-голубые глаза и коротко остриженные темные волосы. У него были высокие скулы и тонкая, почти никогда не исчезающая морщинка между бровями. Он был очень хорош собой, отличался мрачной задумчивой красотой.
— Питер Стайлс! — радостно воскликнул молодой человек.
— Думаю, у вас найдется для меня комната, — сказал Стайлс.
— Д-да… конечно, мистер Стайлс. — Юноша пробежал пальцем по списку зарезервированных номеров. — Только, боюсь, не совсем то, что вы просили… Вот, номер двести пять. Это на один пролет лестницы выше и через три двери по коридору от лестничной площадки. И вам придется делить ее с кем-нибудь.
— Я просил комнату на первом этаже или коттедж, — сказал Стайлс, и складка между его бровями обозначилась резче.
— Но, мистер Стайлс, папа больше ничего не смог сделать. Вы же знаете, в зимний сезон отель забит до предела.
— И комната двести пять, да еще на двоих, — это все, что у вас есть?
— К сожалению, это так, мистер Стайлс. Это очень хорошая комната, она как бы выступает наружу. Окна выходят на склон холма. Отдельная ванная. И парень, который будет жить вместе с вами, очень порядочный. Это Джим Трэнтер. Он занимается для папы какой-то работой по общественным связям.
— Если это все, что у вас есть, придется соглашаться, — после минутного раздумья сказал Стайлс. — Не попросите ли кого-нибудь отнести наверх мою сумку?
Юноша засмеялся:
— Я не могу оставить стойку, мистер Стайлс. А все остальные работают в баре или в зале. Боюсь, вам придется нести свой багаж самому.
Он снял ключ с доски за своей спиной и протянул его Стайлсу.
Рука Стайлса дрогнула, и его лицо залилось мертвенной бледностью.
— Я не могу ее нести, — проговорил он. — Пошлите ее наверх, когда у вас появится возможность.
— Да это просто смешно! — презрительно сказал юноша. — Вы не сможете донести всего одну сумку?
— Где ваш отец? — спросил Стайлс.
— Где-то здесь, — ответил молодой Лэндберг.
— Так найдите его! — резко приказал Стайлс, испугав юношу. — Немедленно приведите его, если не хотите, чтобы я свернул вам шею!
Молодой человек недоуменно пожал плечами и вышел из-за стойки. Стайлс поглядел на свои сцепленные руки и медленно разжал их. Ладони были влажными от пота. Он вытер их о брюки.
Из бара показался Макс Лэндберг — жизнерадостный, коренастый, с коротким ежиком серебристо-седых волос, одетый в темно-синие лыжные брюки и серый тирольский жакет, отделанный голубой и серебристой ниткой. На его лице царила профессиональная улыбка гостеприимного хозяина.
— Питер! — сердечно воскликнул он, протягивая гостю свою крупную руку.
— Привет, Макс. — Стайлс твердо сжал руку хозяина отеля.
— Извини насчет номера, — сказал Макс Лэндберг.
— Все нормально, — кивнул Стайлс. — Но мне не справиться с сумкой. Твой сын, кажется, решил, что это такая шутка.
Улыбка Макса Лэндберга замерла, и он обернулся к сыну.
— Ах ты, сопляк! — сказал он. — Ну-ка, поворачивайся и немедленно отнеси сумку в номер двести пять. — Когда смущенный парень поспешил исчезнуть с багажом гостя, Лэндберг снова повернулся к Стайлсу: — Он ничего плохого не имел в виду, Питер. В любом случае он должен был взять ее, но он сказал не подумав. — Он опустил глаза. — Ну, как твоя нога, дружище?
— Пока еще я не могу рисковать и таскать тяжести вверх и вниз по лестнице, — сказал Питер. — Не могу занимать руки, чтобы успеть удержаться при падении, если этот проклятый протез выскочит из-под меня. — Он горько улыбнулся. — Никому бы не порекомендовал иметь искусственную ногу для комнатных видов спорта.
— Тебе помочь подняться? — спросил Макс.
— Без багажа я поднимусь и сам, — сказал Питер. — И я не люблю, когда мне помогают или наблюдают за мной.
— Мы ужасно рады твоему приезду, — сказал Макс. — Но не получится ли, что ты только растравляешь свою рану? Мы с Хеддой подумали об этом, когда ты позвонил.
— Я приехал сюда, — тихо проговорил Питер, — потому что намерен добраться до сукиного сына, который виновен в этом.
Он поднял правую ногу и опустил ее на пол с глухим деревянным стуком.
Глава 2
Первая часть его истории началась год назад.
О послевоенных поколениях наша литература писала очень много. После Первой мировой войны наступил век джаза, выразителем которого стал Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Затем пришла очередь «потерянного поколения», о проблемах которого с горечью писал Эрнест Хемингуэй. А наших современников можно было бы назвать «поколением, не имеющим цели». К нему принадлежал и Питер Стайлс.