Страница 13 из 36
На правом берегу показались две избы. Это заимка Чамба. Здесь никто не живет. Только иногда в избах ночуют рыбаки и охотники да косцы во время сенокоса. Путешественники здесь всегда могут найти приют.
Но вот и первая знакомая преграда — Чамбинский порог. Мы причаливаем к правому берегу: зачем напрасно рисковать драгоценным грузом и губить кинопленку!
Мы идем по берегу к порогу и выбираем наиболее безопасное место.
— Вот смотрите, — говорит Толя, — здесь сильный слив, но нет опасных камней в воде, а у левого берега буруны кипят, там можно удариться о камень.
— Не зачерпнем водички?
— Думаю, что нет. Еще раз внимательно посмотрю дорожку, и поплывем.
Чамбинский порог расположен на повороте Подкаменной Тунгуски. Русло здесь разделено скоплениями камней посредине. При малой воде там появляется даже каменный островок. У левого берега русло мелкое и загромождено многочисленными подводными камнями. У правого берега русло глубокое и менее опасное для прохождения лодок. Все рыбачьи лодки, а весной и баржи-самоходки из Красноярска стараются проходить именно по сливу у правого берега.
Осмотрев порог, мы вернулись к лодке и поплыли. Быстрое течение подхватило лодку и, как щепку, в один миг пронесло по сливу. Лодка несколько раз подпрыгнула на волнах, громко хлопая по ним днищем, потом спокойно заскользила по реке.
Под Чамбинским порогом Подкаменная Тунгуска снова стала широкой и полноводной.
Анатолий показывает мне первую достопримечательность — высокий обрыв на левом берегу:
— Гора Карандашная.
— Странное название!
— Здесь каменный уголь выходит наружу. Некоторые камешки пачкают руки, видимо графит. Поэтому и называют Карандашная.
Я внимательно смотрю на берег. В отвесном обрыве видна толстая темная полоса, тянущаяся на несколько сотен метров вдоль берега. Это только маленький предвестник несметных богатств, которые хранит в своих недрах Тунгусский каменноугольный бассейн.
Вот и устье Чамбы. Еще недавно плыл я по ней с друзьями-геологами.
Эта часть Подкаменной Тунгуски мне уже знакома.
Вскоре я узнал устье Верхней Лакуры со следами лагеря метеоритной экспедиции.
Дальше потянулись лесистые берега, глухие, безжизненные. Шум лодочного мотора оглашал реку. Только через пятнадцать километров после Лакуры на правом берегу в лесу показалась ветхая охотничья избушка. Возле нее дымил костер. Рядом сидели два человека.
— Наши, ванаварские, — сказал Анатолий.
Мы обменялись приветствиями, и скоро избушка скрылась за деревьями.
Таежная глухомань снова обступила Подкаменную Тунгуску. Среди берегового леса виднелись рощи гигантских лиственниц в три обхвата. Местами русло реки неожиданно суживалось. Течение здесь было быстрое. На Подкаменной Тунгуске такие узкие места называют горлышками.
На правом берегу показалась небольшая скала со странным названием Хорек. Справа в Подкаменную здесь впадает речка Нижняя Лакура. Когда мы подплывали к устью, перед нами с шумом взлетела стая уток.
— Пора и охотой заняться, — сказал Толя.
Мы приготовили ружья, я поудобнее устроился на носу с двустволкой. Так мы проплыли еще несколько километров, но утки больше не встречались.
— Скоро будет Панолик! — крикнул Анатолий.
В Ванаваре я слышал об этом коварном пороге, о его крупных бурунах, которые будто бы разом захлестывают лодку. Панолик находится двумя километрами ниже речки Нижней Лакуры.
— Это самый грозный порог в верховьях Подкаменной, — добавил Толя. — Чамбинский порог по сравнению с Паноликом — фитюлька!
— Что будем делать? Поплывем через него?
Хотелось, конечно, рискнуть, испытать острое ощущение, и в то же время я очень дорожил кинопленкой и съемочной аппаратурой.
Лесистые невысокие холмы приблизились к реке; она заметно сузилась. Вскоре Подкаменная повернула вправо; послышался шум порога.
— Вот он, сердешный! — улыбнулся Савватеев.
Наша лодка на большой скорости приближалась к месту, где белели крупные барашки. Это бурлила вода над подводными каменными глыбами. Всю реку от одного берега до другого словно перегородили камнями. Да, это более серьезное препятствие, чем порог близ устья Чамбы!
Перед порогами у берегов обычно образуются маленькие заводи — улова. Вода в таких местах, прежде чем низвергнуться в пучину, затихает и течет в обратную сторону. Здесь удобно причалить лодку.
Слово улово происходит от улавливать: здесь всегда скапливается, улавливается многое, что плывет по реке, — мусор, пена, смытые с берегов деревья.
Анатолий увидел такое место у правого берега и направил туда лодку. Мы вылезли из лодки и пошли осматривать Панолик.
В шуме порога слышались звуки, напоминающие звериное рычание. Вода кипела над огромными подводными камнями. В местах бешеных сливов катились цепочки гигантских валов. Каждый постепенно нарастающий вал всей своей громадой обрушивался против течения. При этом раздавался глухой удар, как будто с отвесной скалы в воду падал большой камень.
Было удивительно, как могут большие, тяжело груженные самоходки преодолевать это, казалось бы, совершенно непроходимое препятствие.
Порог Панолик — самый коварный на участке Ванавара — Байкит. О нем с почтением говорят все сплавщики на Подкаменной Тунгуске. В малую воду он непроходим и для илимок. Поэтому караваны с грузами, ежегодно идущие в Ванавару весной, стараются пройти через него до первых чисел июня, когда река наполняется водой из своих многочисленных притоков.
Упустит время караван — и сидеть ему в Ванаваре до следующей весны!
Но наша лодка — не илимка и не самоходка. Грозные валы Панолика поглотят ее в два счета. Внимательно осмотрев порог, Анатолий предложил:
— Давайте-ка сгрузим наши товары, лодку на веревке переведем у берега, а вещи перенесем под порог на себе. Зачем рисковать!
Анатолий привязал длинную веревку к носу лодки, к одному из сидений и к корме. Меня попросил взять длинный шест, а сам, сдерживая лодку веревкой, пустил ее по течению. Шестом я должен был слегка отталкивать лодку от берега, чтобы ее не прибивало сильным напором воды.
Это была трудная работа. Лодка часто застревала на прибрежных камнях, а оттолкнуть ее дальше от берега мы не решались: в один миг захлестнет волной! Приходилось забираться почти по пояс в воду и сталкивать лодку с камней. Мы намучились, вымокли, но благополучно перевели наше судно под порог.
Затем в несколько приемов туда были перенесены все грузы. Путешествие продолжалось.
Был уже поздний час. Солнце скрылось за береговым лесом. В долине Подкаменной постепенно становилось сумеречно.
Из-за поворота реки на правом берегу показались дома. Это был Панолик.
— Отдохнуть и перекусить бы, — сказал Савватеев.
— Не мешало бы остановиться уже на ночлег.
— В Панолике и заночуем!
Село Панолик, когда-то большое, состояло всего из трех домов. Анатолий быстро разыскал знакомых, предоставивших нам ночлег в своей просторной избе. Только теперь мы почувствовали сильную усталость и голод, да и не мудрено: мы проплыли девяносто километров и преодолели два порога. Для первого дня путешествия это было неплохо.
Рано утром мы отправились дальше.
Потянулись такие же однообразные берега, как и вчера. Лес и лес... Казалось, ему нет конца. На болотистых низинах лес был чахлый, исключительно лиственничный, с редкими группами высоких и стройных елей. На холмах, иногда подходивших к реке, были видны сосновые боры.
Сколько зеленого богатства на этих пустынных берегах!
Подкаменная Тунгуска здесь течет по равнине. Низкие берега тянутся на десятки километров.
— Теперь не будет скал до самого Байкита, — сказал Анатолий. — А вот там, говорят, по берегам стоят огромные утесы. И пороги такие, что наш Панолик по сравнению с ними — перекатик.
Я слышал в Ванаваре, что более мощные пороги на реке находятся ниже Байкита, но мне казалось, что опаснее Панолика уже ничего не может быть.
— А почему река называется Подкаменной?