Страница 68 из 80
— Жаль, Я-то думал, что вы обрадуетесь. Но сейчас речь не о том, что творится в вашем так называемом мозгу. Вам придется стерпеть все, что происходит. А происходит, бесспорно, следующее: произведенное нами возбуждение нервов вызывает большее разветвление их: их аксоны вын брасывают добавочные волокна, разветвляющиеся в мышцах. Постоянное возбуждение этих добавочных нервных волокон вызывает более быстрое развитие мышц. Вот и все. Нечто противоположное тому, что происходит при полиомиелите, когда повреждение нервов заставляет мышцы съеживаться.
— От этого объяснения мне не легче.
— Послушайте, вы, неблагодарный болван! Вы хотите, чтобы ваш сын был непротивленцем? Кто-то попытался занять его место у биты. Он не пожелал согласиться с этим. Что в этом плохого?
— Он не должен был ломать мальчику руку, черт возьми!
— Это только несчастный случай. Важно, что Донни достаточно настойчив и следит за тем, чтобы признавали его права.
— Не кажется ли вам, что у него слишком много этой самой настойчивости?
— Может быть, слишком много. На сегодня. Но вспомните: Донни — мальчик будущего. Он должен быть подготовлен для мира, в котором будет жить, когда вырастет. В обществе с каждым годом воцаряется все более жестокая конкуренция. Вы думаете, что теперешний мир — это лихорадочная гонка, но подождите, пока исчезнет еще одно поколение. Вот тогда действительно человек человеку будет волком. Донни подготовлен к этому. Если у него не будет высокоразвитой способности к соревнованию, он погибнет.
Рой был слишком раздражен, чтобы продолжать разговор. Из кабинета Эллиота он вышел, не простившись. В последний раз, сказал он себе, никогда больше не буду иметь никаких дел с этим болтуном.
Однако не прошло и двух недель, как Рой позвонил ему по телефону.
— Зачем я только связался с таким ничтожеством, как вы! — простонал он.
— Что еще стряслось? — спокойно спросил Эллиот.
— Все! Эта ваша проклятая способность к соревнованию. Донни теперь не может играть ни с кем. Даже те ребята, которым мы платим, — все бросили работу. Он невыносим. Он только что сбил с ног какого-то мальчика, выбил ему два зуба. Утром у меня будет письмо адвоката.
— За что он сшиб мальчика? — с любопытством спросил Эллиот.
— Ни за что. Какая-то глупость. Парень ошибся в счете во время игры в теннис.
— Понимаю, — мягко сказал Эллиот. — Донни блестяще подвигается вперед.
— Что-о?
— Несомненно. Никто не смеет быть лучше него. Он настоящий мальчик будущего.
— Что это такое — мальчик вашего паршивого будущего? — завопил Рой.
— Перестаньте кричать мне в ухо, и я скажу вам. В будущем все разумные родители будут заранее развивать своих детей так же, как мы сделали с Дональдом. Это — единственный путь к тому, чтобы ребенок мог выжить в условиях беспощадной конкуренции, которая тогда будет господствовать. Вы ведь знаете, я изучал развитие конкуренции в обществе за последние сто лет. Я вам могу показать график. Вы увидите, что кривая поднимается все круче и круче и под конец становится почти вертикальной. Говорю вам, Кроули, что в течение жизни ближайших двух поколений каждый вид конкуренции в нашем обществе усилится в тысячу раз. Донни — мальчик для той эпохи. Я хорошо позаботился об этом.
— Вы имеете в виду… Вы умышленно сделали его способным к соревнованию? — хрипло спросил Рой.
— Несомненно. Способность к конкуренции, конечно, не есть простая черта характера, которую вы можете отнести к одной части мозга. Но мы возбуждали и двигательную область мозга, а также гипоталамус — эмоциональный центр — за счет префронтальной области — той части мозга, в которой находятся задерживающие центры. Здесь мы достигли большей энергии, более свободной воли, так сказать. Теперь это проявляется, помимо других свойств, и в способности к соревнованию.
— Вы раньше никогда не говорили мне об этом.
— Господи, я не мог вам сказать все сразу. Вы бы все равно не поняли. Это — лишь часть сложного плана, в мозгу все взаимосвязано. Было очень тщательно изучено все в целом, прежде чем я решился на это.
— Если бы я только знал, к чему это приведет…
— Вы понимаете, что вы вызываете у меня отвращение? — набросился на него Эллиот. — Вы делаете меня совершенно больным. Что вы скулите? Вы не жаловались, когда были избавлены от небольшой неприятности, через которую проходят остальные люди, имеющие детей. Вы были вполне счастливы, получая все блага, которые я только был в состоянии вам дать. Не так ли? Мало того, вы были очень нетерпеливы при малейшем неудобстве: вы настаивали, чтобы ребенок еще раз подвергся обработке в матураторе. Так? И вас, кажется, вполне устраивало, что вы можете эксплуатировать способности ребенка и выжимать из него все до последнего доллара. Тогда вы не хныкали…
— Идите к черту! — огрызнулся Рой и бросил телефонную трубку.
Теперь Донни был один, без товарищей; он становился угрюмым, раздражительным, сварливым. Рой и Филлис почувствовали, что с ним очень трудно иметь дело. Это навело Роя на мысль, что стремление к соревнованию, находившее отдушину в играх с другими мальчиками, теперь обратилось против них. Эта догадка не сделала, однако, его поведение более приятным или извинительным. Все хитрые термины во всех книгах по психологии ничего не могли изменить: мальчик стал просто плохим. Он был груб с отцом, он пререкался с матерью, он непрестанно жаловался, он был всем недоволен, он хотел командовать всем домом.
Однажды он сидел в кресле и дергал кусок проволоки, заставляя его звенеть. Филлис велела ему перестать, потом подошла и вырвала у него проволоку. Донни вскочил и ударил мать кулаком в грудь. Как раз в этот момент в комнату вошел Рой. Он взбеленился, сгреб мальчишку и задал ему трепку, старомодную, ненаучную трепку. Это была жестокая борьба — мальчик был очень силен, — но Рой положил его себе на колени и отлупил, вложив в удары всю горечь, которая у него накопилась.
Он остановился, только когда устала рука, и приказал мальчику идти в свою комнату. Донни повиновался, он пошел, вызывающе покачивая плечами. Перед тем как выйти за дверь, он повернулся и посмотрел на Роя. Этот взгляд потряс Роя до глубины души. Это не был взгляд обиженного ребенка, выражавший понятное чувство возмущения или горя. Эго был взгляд твердого, как камень, и холодного, как камень, недоброжелательства; взгляд ледяной, бесчувственной отчужденности, полного отсутствия всякой близости…
С этого времени в доме Кроули появился чужой. Чужой, которого они однажды доверчиво приняли и который оказался врагом. Он не хотел сидеть с ними за столом. Он не хотел разговаривать. Он игнорировал все, что они говорили. Он отказывался ходить в телевизионную студию; туда сообщили, что он болен, и директор вынужден был искать заместителя. Он проводил дни, сидя в комнате и пристально глядя на своих родителей. Филлис приходила в бешенство.
— Он сведет меня с ума, — шептала она.
— Этого-то он и добивается, — говорил Рой. — Крепись.
Приближался день, когда Дональду должно было исполниться шесть лет. Филлис внезапно загорелась истерическим желанием отпраздновать этот день. Она хотела устроить это богато, полно, весело, значительно лучше, чем в прошлые годы. Она была уверена, что магическое действие зажженных свечей возродит всю близость, тепло и счастье прежних лет.
— Я сама испеку торт, — сказала она, возбужденная и радостная. — Рой, сходи накупи всяких украшений, все, что увидишь…
— Для этого чудовища? — мрачно спросил Рой.
— Рой, пожалуйста!
Он поехал в универсальный магазин, дал продавщице десять долларов и попросил ее завернуть набор украшений для праздничного вечера — он собирался захватить его на обратном пути. Затем он поехал к Эллиоту.
Он застал Эллиота в классе, в обществе полудюжины детей. Психолог что-то писал на доске. Рой поманил его в кабинет. Как только они вошли туда, Рой затворил дверь и схватил психолога за грудь.