Страница 8 из 52
— Они ее забрали, — сказал он.
В голове у Питера что-то заклинило.
— Вы имеете в виду ФБР?
— Те парни, что сюда вломились, — уточнил Рейли. — Они захватили ее вместе с малышом.
Рывком приподнявшись, Питер свесил ноги с кровати — и рухнул бы на пол, если бы Рейли не подхватил его. На мгновение перед ним всплыло видение синей жестяной каски, горящих глаз, синевато-багрового шрама и искаженного рта. Из соседней комнаты продолжало доноситься бормотание и перешептывание.
— Помогите мне, — сказал Питер.
— Вам бы лучше расслабиться, старина, — посоветовал Рейли. — Думаю, вы вне опасности, но все же…
— Кончайте свои дела, — прервал его Питер. Каким-то образом, опершись на дверной косяк, он поднялся на ноги. Он собрался двинуться в гостиную, но потерял ориентацию в пространстве. Переступив порог, он очутился в комнате Бобби. Детективы в штатском искали тут отпечатки пальцев. На полу валялись обломки черной пластмассовой трассы Бобби. Изящный красный «феррари», раздавленный чьей-то подошвой, превратился в лепешку. Окно, выходившее на замусоренный задний двор, было сорвано с петель.
— Будьте любезны, обойдите другим путем, мистер Стайлс, — сказал детектив. — Мы не теряем надежды найти какие-нибудь следы.
Питер побрел обратно в комнату Лауры. От ярости перед глазами у него плавала красная пелена. Рейли было попытался поддержать его, но Питер оттолкнул врача. В голове пульсировало. Он распахнул дверь в гостиную.
Похоже, она не подверглась разгрому. Тут было все в порядке, но комната имела странный вид. Маленький столик, за которым они с Лаурой пили кофе, был точно в таком же виде, что и раньше: стояли их кофейные чашки, стулья были несколько отодвинуты от стола. Неуместными были лица присутствующих. Тут был молодой армейский лейтенант и незнакомый человек в штатском. И еще Бач. Питер прикинул, что он находился без сознания некоторое время, раз тут успела появиться «скорая помощь» — и Бач.
— Вы, сукины дети, обделались, как всегда, — сказал Питер, сам удивившись той ярости, которая дрожала в его голосе. — Как великолепно вы смотрелись снаружи, где все могли вас видеть, и вам было наплевать на то, что делается на заднем дворе!
Бач подошел к нему:
— Как вы себя чувствуете?
— В голове словно отбойный молоток работает.
— Лучше, чтобы вас доставили в больницу.
— Провались она, ваша больница! — Питер услышал, что он орет. — Вы позволили им похитить Лауру и Бобби! Ваш тупой идиот у дверей готов был проверить мое свидетельство о рождении, прежде чем позволить войти, а эти подонки без всяких трудностей влезли со двора!
Бач спокойно и бесстрастно смотрел на него своими бледно-голубыми глазами.
— Если бы я даже встал на колени и целовал вам ноги, от этого женщина и ребенок быстрее здесь не оказались бы. Вы видели того, кто напал на вас?
Питер прикрыл глаза, стараясь четко представить себе облик нападавшего. Но в памяти всплыло выражение ужаса на лице Лауры, когда она услышала крик Бобби.
— Мы столкнулись в дверях, — сказал он. — Разбилось стекло, и Бобби закричал. Я еще не успел толком разглядеть его, а этот тип уже набросился на меня со свинцовой трубой. Все произошло так быстро. Он был в ярко-синей жестяной каске. Сумасшедшие глаза, и шрам от корней волос до угла рта. Большой.
— Шрам свежий или старый?
Питер затряс головой, стараясь припомнить.
— Багровый. Свежий или старый, понять не могу. Вид был такой, словно по нему гризли прошелся лапой. Кто они, Бач?
Бач пожал плечами:
— Рабочие откуда-то поблизости. Значит, вы видели синюю жестяную каску?
— Неужели никого не арестовали, когда они в первый раз пытались ворваться сюда?
Бач сдержанно усмехнулся:
— Никого. Говоря полицейским языком, их просто «рассеяли».
— О Господи? Зачем они захватили ее?
— Об этом говорит клочок бумаги, в которую был завернут камень, брошенный в окно, — сообщил Бач. — «Скажите Джереми Ллойду, пусть он велит своим приятелям освободить Вардона и Селлерса, или он никогда больше не увидит своей семьи», — на память процитировал Бач. — Больше ни о чем не спрашивайте. Да, идет расследование. Нет, отпечатков пальцев они не оставили.
— Как эти идиоты, расставленные у фасада дома, поняли, что происходит? — спросил Питер.
Улыбка застыла на губах Бача.
— Кто-то выглянул из заднего окна и позвонил в полицию. Солдаты же и мой человек Лоуренс не слышали ничего, что могло бы привлечь их внимание.
— Значит, они до сих пор сидят на задницах и сопли жуют! Почему они не осматривают окрестности?
— Этим занимается полиция. Я не Даниель Бун[1] . Я не могу выслеживать людей на городских тротуарах. Мы должны найти кого-то, кто что-то видел. Я здесь потому, что ждал вашего появления. Так что вам сказала миссис Ллойд?
— Ничего. Она ровно ничего не знает. Я говорил, что от нее ничего не добиться.
— Единственная наша зацепка… единственный след того, что тут произошло, — сказал Бач, — это как раз эти синие каски. Дело в том, что, по мнению полиции, эти каски из порта. Докеры. Я бы посоветовал вам обратиться к сотрудникам Портовой комиссии. Может, вам удастся опознать вашего человека со шрамом в личных делах.
Питер посмотрел на часы. Сквозь портьеры на окнах уже начал просачиваться дневной свет. Шел шестой час.
— Они открыты всю ночь? — спросил он.
— С половины девятого, — сказал Бач. — Я сообщу им о вас.
— И что же мне делать эти три часа?
— Лучше всего отправиться домой и немного передохнуть, — посоветовал Бач. — Если мы что-нибудь найдем, то позвоним вам.
— Вы, должно быть, шутите, — буркнул Питер.
Глава 4
Пять из сорока восьми часов, отпущенных похитителями сенатора Вардона и Селлерса, прошли без всяких известий о том, каким образом собираются удовлетворить их требования, если предположить, что правительство примет их условия. Расписание передач радио и национального телевидения было непоправимо нарушено. Известные граждане, имеющие и не имеющие отношения к политике, выражали свое возмущение. Было немыслимо, чтобы могущественнейшее государство на планете, Соединенные Штаты Америки, позволило себя шантажировать группе «психованных радикалов». Похоже, это стало излюбленным выражением.
1
Бун Даниель (1734—1820) — американский первопроходец, который в 1775 году исследовал прерии Восточной Вирджинии и Кентукки, прокладывая путь первым поселенцам. (Здесь и далее примеч. перев.)