Страница 47 из 54
Ровно за три дня до этого нас вызвали в штаб 21-й группы, где начальник штаба генерал Гюинган сделал нам пространный доклад о военном положении. Большая часть доклада была посвящена доказательству, что трудности союзников только начинаются. Правда, генерал не исключал «счастливой случайности», вроде забытого немцами моста, но командование не могло строить свои планы на таких случайностях: оно готовилось в поте лица к форсированию Рейна.
Генерал подчеркнул, прежде всего, что военная обстановка в Европе, в результате наступления Советской Армии, решительно изменилась. Германские вооруженные силы стали значительно слабее. Советская Армия оттянула с Западного фронта не только резерв германского верховного командования — 6-ю танковую армию СС, но и большое число полевых дивизий. Они либо перемолоты советским наступлением, либо основательно потрепаны. Во всяком случае, на Западном фронте они больше не появлялись.
До недавнего времени союзники, по мнению генерала, не решались выйти на рейнскую равнину. Перед ними открывались три пути. Северный путь вел союзников через Рейн выше линии Зигфрида, в Голландии, в обход всей немецкой обороны с севера. Второй путь пролегал в южном направлении между реками Маас и Рейн, опять-таки в обход линии Зигфрида. Третий путь означал фронтальное наступление на линию Зигфрида с пересечением рек Рур и Маас. Все три пути, как утверждал начальник штаба, прочно закрывались маячившей на том берегу 6-й танковой армией СС: в первых двух случаях союзники подставляли ей свои фланги. Фронтальный удар потребовал бы больших жертв.
Союзное командование избрало… выжидание. Оно отказалось наступать на Германию осенью 1944 года. «Могли ли мы наступать тогда? — вопрошал сейчас начальник штаба. — Нет, не могли. Если вы учтете, сколько немецких дивизий взяло русское зимнее наступление (мы знаем, что держим небольшое число дивизий по сравнению с русским фронтом), если вы учтете тогдашнее немецкое сопротивление, то увидите невозможность нашего удара на Рейн». Союзное командование выждало, когда советское наступление перемололо не только резервы германского верховного командования, но и приковало к востоку все боеспособные силы германской армии. После этого 21-я группа попыталась выйти к Рейну, обойдя линию Зигфрида с юга и севера. Наступление было остановлено разливом реки Рур. Со спадом воды немцы ушли сами: теперь они не видели смысла удерживать союзников вдали от Рейна. Советская Армия вышла на Одер, захватила Силезию и Восточную Пруссию. Военный разгром гитлеровской Германии становился неоспоримым фактом в самом ближайшем будущем. Последние силы третьей империи укрывались за двумя водными рубежами: на западе — за Рейном, на востоке — за Одером, который не был еще форсирован повсеместно.
Генерал Гюинган, отметив возможность некоторой задержки Советской Армии на Одере (весенний разлив), предупреждал нас, чтобы мы не ждали слишком скорого форсирования Рейна. Он полагал, что подготовка к пересечению Рейна займет несколько недель: ведь на западном берегу реки надо сконцентрировать не только армии, но и колоссальное мостовое и инженерное имущество.
В подкрепление доводов начальника штаба главный инженер армейской группы генерал Ингл прочитал длинный, основательно нашпигованный цифрами и выкладками доклад, доказывавший трудности форсирования Рейна с технической точки зрения. По его словам, шесть недель представлялись самым минимальным сроком для подготовки этой операции.
В тот же день я встретил в нашем отеле начальника разведки 21-й группы бригадира Вильямса. С большим оживлением он заговорил о наступлении наших двух Белорусских фронтов. Ему, как военному, признался он, было просто приятно наблюдать за развитием стратегического замысла советского Верховного командования: поражал размах и остроумие стратегических комбинаций. Он указал, что наступление 2-го Белорусского фронта ликвидировало две самые крупные немецкие базы подводных лодок: Данциг и Гдыню.
— Я уже говорил, — сказал бригадир, обращаясь к подошедшим английским журналистам, — я уже говорил, что русские сделали существенный вклад в битву за Атлантику. А впрочем, — добавил Вильяме, — не только за Атлантику, но и за Рейн. Мы захватили приказ немецкого командования экономить боеприпасы, ибо с потерей Силезии, захваченной русскими, положение со снаряжением стало для германской армии еще более тяжелым…
Знакомой и уже надоевшей дорогой через Диет — Ассель-Аш мы добрались до голландской границы. Голландия врезалась здесь узким клином между Германией и Бельгией. Немцы уцепились за этот кусок чужой территории. Они укрылись в голландских городках и деревушках, заставив англичан прибегнуть к «нормандской тактике»: авиация союзников сносила деревню за деревней, город за городом, затем пехота занимала покинутые немцами развалины. Особенно пострадали города Блерик и Венло, расположенные на Маасе друг против друга. В Венло скрещивались железные и шоссейные дороги, шедшие из Германии в Бельгию и Голландию. Широкие и почти прямые магистрали вели из Венло к Дюссельдорфу, Эссену и Везелю. Прямо за спиной Венло раскинулись немецкие промышленные городки Креффельд и Гельдерн. Поэтому немцы покинули развалины Венло лишь после того, как держаться за них стало делом бесполезным. Уходя, они еще раз дали почувствовать голландскому городку свою разрушительную руку: взорвали мост.
Сейчас по понтонным мостам беспрерывно катились обозы. Танки медленно перебирались на другой берег., Амфибии-«утки» и «буйволы» предпочитали пересекать полноводную реку вплавь. Это во всяком случае было быстрее: перед мостами стояли длинные очереди.
Немецкая граница проходила почти на окраине города. У маленького мостика, в далеком лесочке, маячил столбик с надписью «граница», несколько дальше — грязно-зеленое здание: «таможня». За таможней тянулась порванная колючая проволока, чернели примитивные противотанковые рвы, изредка попадались маленькие блиндажи, лишенные вооружения.
Немецкие деревушки были пустынны, население бежало с ушедшими войсками. Лишь изредка на полях виднелись работающие крестьяне. Они не поднимали голов, словно не замечали, что происходило вокруг. Когда их окликали из военных машин, они быстро выпрямлялись, бежали к дороге, еще издали улыбаясь и приветственно кивая головой. Отвечали они с большой готовностью, сопровождая ответы улыбками и поклонами.
В Штрелене, где обосновался пресс-кэмп 2-й британской армии, немцы усердно скребли и чистили улицы, убирали мусор, закладывали кирпичами провалы в домах. Завидев вдали офицеров, они заблаговременно снимали шляпы, низко наклоняли головы, посматривали сладко и заискивающе.
Поведение немецкого населения озадачило союзников. Они ожидали выстрелов из-за угла, пожаров, угрюмого молчания или ругани. Перед пересечением границы так много говорили о возможности партизанской войны в Германии, что сначала в каждом немце солдатам и офицерам мерещился вервольфовец.[25] Рассказы о терроре «вервольфа» настолько всполошили союзное командование, что оно решило снабдить автоматами даже военных корреспондентов, которым до этого вообще запрещалось иметь оружие. Однако намерение это осталось невыполненным.
Наутро мы отправились в авангардный батальон 52-й шотландской дивизии, которая расположилась на берегу Рейна, как раз напротив Везеля. На передний край, особенно к форту Блюхер, можно было добраться только под покровом ночи. Мы остановились на хуторе Поль в расположении отдыхавшей роты. Отсюда отчетливо виднелся Везель, лес левее города и высокая насыпь, предохраняющая низменность от разлива. В деревенском домике с выбитыми окнами мы нашли командира роты, уже немолодого майора, скептика и пессимиста. Настроен он был мрачно, в будущее старался не заглядывать, не ожидая увидеть там ничего хорошего. Корреспондентов он принял холодно: английская печать, по его словам, давала неправильную картину войны, так же как до войны давала неправильную картину политической жизни страны и извращенные представления о жизни других народов.
25
Вервольф — оборотень.