Страница 2 из 48
Как бы там ни было, но я ещё жив. Сам удивляюсь почему — после всего…
На родину этого пророка я попал только пять лет спустя, и за эти пять лет мы с моей авторучкой побывали в Японии, Китае, Корее, Малайзии, на Тайване и на Филиппинах, в Индонезии, Австралии и Новой Зеландии, а также в Атланте, штат Джорджия. Футуристический стерильный город, несущий благословение грядущей Олимпиады и проклятие акцента, который был бы у жевательной резинки, умей она говорить.
Не думайте, что я очертя голову сразу же согласился поселиться в Индии. Нет, сперва я провел рекогносцировку. Пусть и непреднамеренную. Я провел часов двадцать в Бомбее и примерно столько же в Дели из-за задержки авиарейсов, и в результате согласился подписать контракт на два года работы на субконтиненте. Согласитесь, не так много существует людей, которым довелось самим выписывать ордер на собственный арест. Ненамного больше и тех, которые умудрились согласиться работать в индийском рекламном агентстве. Во всяком случае, во время моего пребывания в Индии я был единственным.
Во время той задержки рейсов я умудрился не разглядеть, на что, собственно, похоже место, куда мне суждено было попасть. Да и был-то я там в феврале, когда жара всего слабее. Сказать правду, человек, уходивший с того поста, который я намеревался занять, по-хорошему предупреждал меня. «Вам не протянуть тут и месяца, — сказал, помнится, он. — Вы не понимаете Индию, а реклама тут делается совсем по-другому». Насчет первого он оказался не прав — я протянул все два года. Но по второму пункту он был прав на все сто. Реклама в Индии действительно делается по-другому, как и почти все остальное. Пытаясь отговорить меня, тот добрый самаритянин пригласил меня на пятичасовой жидкий обед, за которым почти немедленно последовал шестичасовой жидкий ужин. Когда же я, с трудом борясь с опьянением, сумел встать и взять такси до аэропорта, сей достойный человек настоял, что поедет со мной. В дороге он постоянно переходил с пьяного смеха на пьяные слезы и продолжал уговаривать. В аэропорту он как-то сумел миновать контроль и последовал за мной в зал ожидания. А когда объявили вылет моего рейса, он взмолился: «Только никогда не возвращайтесь сюда! Иначе вы будете жалеть, что не послушали меня!..»
Пять месяцев спустя я вернулся в Индию — и не жалел об этом. Ну, разве что иногда, когда мое здоровье или рассудок оказывались на краю гибели. Я жил и работал чуть ли не во всех странах Азии, но именно Индия дала мне настоящий, всеобъемлющий опыт. Она оказалась Страной Чудес, которая не могла бы присниться и самому Льюису Кэрроллу. Не думаю, что смог бы написать книгу, подобную этой, о какой бы то ни было другой стране (и, подозреваю, о какой-либо другой профессии).
Долгое пребывание в жарком климате может привести к таянию памяти. К счастью, я вел дневник. Мэй Уэст[5] как-то сказала — «Ведите дневник — и когда-нибудь дневник поведет вас». Теперь, когда я покинул Индию для пажитей тучных, я в полной мере могу оценить ее совет. Кроме того, пользуюсь случаем поблагодарить моих друзей, коллег, клиентов и случайных знакомых — потому что я намерен рассказывать истории, в которых они принимали участие.
Индийский трюк с веревкой
Дели летом — настоящая духовка. От испепеляющей жары асфальт плавится, картошку выкапывают уже печеной, а люди, особенно приезжие, в любой момент могут вспыхнуть, как свечки. Взгляните на климатическую карту мира — большую часть года Дели являет собой самый жаркий город планеты. В свое время британцы перенесли столицу из Калькутты в Дели не иначе как вконец одурев от жары — они ее всегда плохо выносили. Впрочем, в Калькутте климат немногим лучше. Это был именно тот случай, про который можно сказать «из огня, да в полымя». Несколько позже, осознав совершённую ими фатальную ошибку, англичане всё-таки додумались хотя бы на жаркий сезон перетаскивать неуклюжую правительственную машину, вместе со всеми ее винтиками, колесиками и запасными частями, машинистами и обслугой, в горную Шимлу с ее более мягким климатом. Там, потягивая джин с содовой, они могли пересидеть жару.
Я прибыл в Индию четвертого июля. В США праздновали День Независимости, а в Дели, несомненно, отмечали День Невыносимости. Температура воздуха за дверьми аэропорта держалась на сорока пяти градусах по Цельсию (113 по Фаренгейту). Когда внешняя температура настолько превышает температуру тела, то, как мне кажется, в действие вступает некий термодинамический закон, заставляющий молекулы тела расширяться и распадаться. В течение нескольких секунд я из солидного сотрудника рекламной фирмы превратился в кучку полужидкой протоплазмы. Более того — метаморфозу претерпел не только мой организм, но даже и мое имя. Оглядев толпу встречающих с плакатиками — «М-р Смит, «Бритиш Лейланд»», «Герр Шмидт, «Байер»» — я углядел «М-р Чили» с именем нанявшего меня рекламного агентства. Я и в самом деле просто пылал, как чили[6], так что это имечко мне вполне подходило.
Плакат держал низенький коренастый индиец с огромными кустистыми усами. Он приветствовал меня, словно любимого родственника и перехватил тележку, заваленную моими сумками и чемоданами (коих было числом пятнадцать). Я спросил, как его зовут, но в ответ услыхал, вероятно, самое длинное имя в мире. Звучало оно как многосложное название хитроумного лекарства, но прочитанное задом наперед, или по-русски, или и то и другое разом. Поэтому я спросил, говорит ли он по-английски.
— Да, сэр! — рявкнул он, словно солдат, рапортующий генералу.
— Прекрасно. Тогда, э-ээ, может быть, поедем прямо в отель?
— Да, сэр!
Он подвел меня к машине, похожей на старинный «Моррис-Оксфорд» цвета куриных бульонных кубиков. Авто носило претенциозное название «Амбассадор»[7]. Это, как я понял позже, было типично по-индийски. В любой другой стране такое пышное имя носил бы роскошный лимузин с кожаными сиденьями и панелями орехового дерева. А эта штука походила на увеличенный игрушечный автомобильчик — ей не хватало только огромного заводного ключа, торчащего из крыши.
Умм (как я стал звать его позже) целую вечность возился, складывая мой багаж, словно детали гигантской кожаной головоломки. Я ждал, пока он эту головоломку решит и чувствовал, как дымятся мои волосы.
— Очень уж жарко, — отметил я очевидный факт.
— Да, сэр! — охотно согласился Умм.
Я влез в нашу печку на колесах и мы тронулись. Допотопный кондиционер вел безнадежную борьбу с жарой — но скоро я понял, что лучше просто опустить стекла. Минут тридцать мы ехали по раскаленному шоссе, окруженному невыразительным пейзажем, который состоял в основном из не то недостроенных, не то полуразвалившихся строений, пыльных не то полей, не то пустырей и покосившихся рекламных щитов. На одном из них был изображен зеленый черт, с садистской ухмылкой приветствующих въезжающих в Дели. Наконец машина, близкая к точке плавления, с запеченным заживо пассажиром в ней, затормозила у ветхого многоэтажного здания, которое выглядело так, словно его только что перенесли сюда из Бейрута.
— Это что, мой отель? — недоверчиво спросил я.
— Да, сэр!
Молекулы моего тела вновь попытались расползтись в разные стороны под суммарным воздействием жары, усталости и дурных предчувствий.
— Но этого не может быть! — взмолился я. — Да эта коробка вот-вот рухнет!
— Да, сэр!
— По крайней мере как он называется?!
— Да, сэр!
Только тогда я понял — Умм действительно знает английский. Но немного. Два слова. А несколько минут спустя я осознал и ещё кое-что: возвышающаяся надо мной руина была тем самым местом, где мне предстояло работать. Дело в том, что в феврале я так и не удосужился заглянуть в офис агентства, в основном из-за попытки моего предшественника заспиртовать меня заживо. А ведь увидь я тогда это, с позволения сказать, здание, я мог бы и передумать… Нет, это была не Мэдисон-авеню[8]. Далеко не. Почти все окна на лестничных клетках и площадках были разбиты, стены исписаны граффити и заклеены оборванными плакатами, а вестибюль, в глубине которого были лифты (у вестибюля было только три стены, четвертой стороной он выходил прямо на улицу) вонял гниющими отбросами. Тем не менее огромное объявление, подписанное управляющим, грозило суровым штрафом за «нанесение ущерба зданию» — вероятно, исключение делалось для самого управляющего.
5
Мэй Уэст — известная американская киноактриса.
6
Чили — жгучий красный перец.
7
«Амбассадор» — букв. «Посол»; марка одного из самых распространенных в Индии автомобилей (индийского производства; до недавнего времени импортных машин в Индии почти не было). Машина потребляет много бензина, но отличается замечательной прочностью корпуса, поддается починке в «полевых условиях» по «методу кувалды» и довольно просторна внутри, в том числе потому, что карданный вал не выступает над полом. Внешне — нечто среднее между нашими старыми, первых выпусков, «Москвичом» и «Волгой».
8
Мэдисон-авеню — улица в Нью-Йорке, где расположены престижные офисы, в основном рекламных компаний. В переносном смысле — американский рекламный бизнес.