Страница 20 из 67
…Гертруда сонно перевернулась на бок, привычно обхватив рукой подушку, и неожиданно ощутила в постели нечто необычное. Пощупала. Мягко. Тепло. Явно не… А это что?! Бедро ощутило тоже самое, что и рука. Нехотя открыла глаза и дико завизжала — это была… Это был… Это был мужчина!!! Голый!!! С ней!!! В постели!!! И она его обнимала!!! Сморщившись от визга, резанувшего уши, Владимир открыл глаза — Гертруда сидела на кровати, обхватив себя руками и кричала на грани ультразвука. Голосом Карлсона из мультика он спокойно спросил:
— Чего орёшь?
— И-и-и-и!!!
— Ну и дура.
Перевернулся на другой бок, демонстративно захрапел. Истошный крик оборвался. Тишина. Шуршание ткани. Ага. Сейчас рассматривает себя, пытается сообразить, что к чему. Ищет следы… Хи-хи. Точно, дура. Так. Начинает успокаиваться. И верно, спустя мгновение послышался вопрос, заданный сдавленным голосом:
— Ты не…
— Я что, так похож на идиота?
— Тогда… Почему я с тобой?
Обернулся, снова улёгшись на спину:
— Знаешь, все эти полёты, поездки, поздние ужины… Я тоже устал. И тащить тебя в другую комнату, честно говоря, мне было лень. Моя постель большая, правда, ты всю ночь пыталась меня с неё вытолкать. Но тем не менее я предпочитаю спать в своей кровати.
— Но я?! Почему я с тобой?!
— А где тебе быть ещё? Мне же сказали находиться при тебе. Вот и… Короче, если ты выспалась, то можешь идти умываться. А я ещё поваляюсь.
Перевернулся на бок, снова закрыл глаза, еле удерживаясь от смеха. Минута. Вторая. Его осторожно тронули за плечо:
— Эй…
— Чего тебе?
— А… В общем… Но мне…
— Млин! Да не мямли ты! Туалет внизу, ванна тут. Где кухня знаешь, а я спать хочу!
Снова пауза. Потом опять шуршание ткани. По толчку понял, что девчонка соскользнула с кровати. Ага. Ищет халат. Шлёпание босых ножек по ковру. Щелчок двери спальни. Значит, сначала в толчок, потом умываться. Всё понятно. Зевнул. А спать то и не хочется. И вылезать лениво. Вздохнул — всё равно ведь не отстанет. Так лучше сразу, как говорится, в омут с головой… Вынырнул из-по одеяла, натянул джинсы, чертыхнувшись про себя, тоже двинулся к санузлу. Столкнулся с ней на лестнице. Океанка уже поднималась, наглухо закутанная в халат и придерживая его под горлом рукой. При виде его с голым торсом, беззвучно ахнула, и бочком проскользнула мимо. Володя обернулся, на мгновение задержав взгляд на обрисовавшихся тугих ягодицах под тканью:
— Ты это, не очень долго только. Не одна же…
Девушка не ответила, промолчав. Только кивнула. Зато было ясно заметно, как у той вспыхнули мочки ушей…
Вернувшись, молодой человек услышал шум воды из крана. Разобралась, значит. Подошёл в упор, крикнул сквозь створку:
— Эй, там, на полке, зубная щётка новая. В розовом пакетике.
Спустя мгновение послышалось:
— Спасибо! А порошок?
— Зубная паста в белом тюбике.
Тишина. Дверь внезапно открылась, и оттуда высунулась рука:
— Этот?
Он едва не рассмеялся:
— Это крем для бритья. Паста в белом.
— Покажи.
Дверь растворилась полностью. Ну, раз так. Вошёл. Гера настороженно смотрела из под нахмуренных бровей. Взял тюбик, откинул крышечку:
— Давай щётку.
Та протянула. Хоть здесь не ошиблась… Выдавил колбаску разноцветного 'Бленд-а-меда', благо его запасы были просто огромны.
— Всё. Действуй.
Вышел прочь. Секунда, вторая. Изумлённый возглас. Усмехнулся про себя — похоже, крышу он ей капитально перекосил…
Кухня девочку опять поразила. Как, впрочем, и завтрак. Помыв посуду, Владимир окинул Геру оценивающим взглядом, та даже сжалась, заливаясь краской.
— Ты чего?
Он махнул рукой:
— Одеть бы тебя надо. По-человечески.
Опустила голову. Крыть было нечем. Одно платье, и то, мягко говоря, не первой свежести… Коротко дёрнул головой вверх:
— Тащи свои тряпки, сейчас сунем в стиральную машинку, та постирает и высушит. Потом погладишь. Это хоть сумеешь?
— Да.
Тихонько, еле слышно произнесла. Послушно слезла со стула. Ушлёпала. Владимир подождал, пока вернётся, вновь завёл её в туалет, где стояла стиралка, зарядил машину, включил воду и сам агрегат. Девушка смотрела круглыми глазами на его действия. Когда тот закончил и зашумел мотор, ахнула, не в силах скрыть изумления. Взял её за руку, чуть ли не силой вывел прочь, закрыл двери.
— Всё. Иди, одевай сарафан, поедем в магазин. Не в халате же тебя Старшим представлять?
— Сарафан?!
— Та одежда, что на вешалке в большом отделении. Или тебя и шкаф учить открывать надо?
Вспыхнула мгновенно, словно порох:
— Не надо!
Умчалась наверх пулей. Спустя пять минут выглянула. Опять в халате. Он удивился:
— Ты чего?!
— Но оно же короткое!!! Как в таком можно выйти на улицу?
Посмеялся про себя, потом включил издёвку на полную мощность:
— Слушай, чего ты стесняешься? Короткое? Да по-моему длинней просто быть не может! Или у тебя ноги кривые? Так я вчера не заметил…
Увидев, что та начинает медленно свирепеть, подлил бензина в огонь:
— А, понял! Тебе стыдно, что они у тебя волосатые, как у медведя! Так могу бритву дать. Сейчас побреем, выпрямим, будут первые ножки Океании. Не проблема…
— Идиот! Кретин! Наглец!
Она не выдержала и сорвалась. Даже слёзы из глаз брызнули.
— Ты это специально делаешь?! Тебе приказали надо мной издеваться?
— Не-а…
Неожиданно лениво протянул он, мотнув головой.
— Не приказали. Просто ты смешная, глупая и отсталая. Грешно смеяться над больными людьми.
Слёзы мгновенно высохли. Удивление проступило настолько ярко, что он опять еле удержался от смеха. Всё-таки, личико у неё не для дипломата. Слишком живое. Все эмоции на виду.
— Я не больна.
— Больна. И не спорь.
— Чем?!
— Своей ограниченностью. Жестокостью к окружающим. К тем, кто слабее. Ты лишена того, что есть у нас. Не в плане вещей, разумеется. Смеёшься над тем, что дорого другим, считаешь это слабостью. Не понимая, чего лишена с рождения, Гера.
Замерла неподвижно. Потом выдавила из себя:
— Я тебя не понимаю.
Молодой человек просто презрительно махнул рукой:
— Я бы удивился, если бы ты поняла. Я прошу тебя довериться мне и поверить, что то платье — самый приличный наряд для Нуварры. Тебе нечего стесняться. И если ты считаешь, что мы станем тебя потом шантажировать им, то глубоко ошибаешься. Мы выше этого. Так что оденься, и мы прокатимся. Надеюсь, что эта прогулка вправит тебе хоть немного мозги.
Океанка молча потянула с себя халат, показывая под ним сарафан. Затем, закусив губу, начала спускаться. Словно на эшафот. Владимир ободряюще улыбнулся, протянул ей свою руку:
— Берись, и пойдём.
Она несмело положила ему ладошку на локоть, вздохнула, набирая побольше воздуха, словно перед прыжком с вышки, и они вышли из дома на солнце. Мужчина спокойно прикрыл двери. Не услышав щелчка замка и видя, что тот спокойно идёт к машине, спросила:
— А разве вы не запираете двери?
Бросил короткий взгляд на неё:
— На Нуварре не воруют.
Зачем говорить, что таймер сработает через пять минут после ухода? Снова усадил в машину, показал, как опускается стекло.
— Видишь? Мы сидим высоко, и с улицы не видно, во что ты одета. Только верхнюю часть тела. Согласись, что она вполне прилично прикрыта?
— Д-да…
— Вот и сиди, не дёргайся, и смотри по сторонам. Что непонятно — спрашивай. Отвечу. Сначала по городу покатаемся, а потом в магазин. Если созреешь к тому времени…
— Не понимаю…
— Не обращай внимания. Это жаргон такой. Молодёжный.
Опять усмехнулся про себя, уже в который раз: ты, девочка, думаешь, что после вчерашнего дня тебя ничем не удивишь? Зря. Вынос мозга только начинается…
Глава 8
— Привет, Володя. Как дела?
…Отец, как обычно, позвонил вечером. Точнее, уже ночью. Впрочем, сын не спал, потому что сам перед этим скинул ему СМС-ку и попросил соединиться через тридцать минут.