Страница 16 из 67
— А вот развод проведу, и двину.
Пискнула рация. Майор сделал жест, отошёл в сторону, выслушал, кивнул, затем вернулся к молодому человеку:
— Отпраздновать вряд ли сегодня получится, Володя…
— Это почему?
Неприятно удивился тот. Рублёв вздохнул:
— Пришёл приказ из Метрополии — срочно доставить дамочку к ним. Там согласны, что именно она и является главным дипломатом.
— А остальных?
— Пинка под зад, и пусть мотают. Прямо сейчас.
— Хм. Ладно. Но причём тут я?
— Так ты её и повезёшь. Сейчас на аэродром, оттуда на самолёте до промежуточной базы. Пересадка, и дальше.
Владимир вздохнул:
— Разрешите выполнять?
— Действуй.
Лейтенант отдал честь и шагнул обратно к деревянному зданию вокзала…
— Где Гера Анрун?
Он едва не выбил двери в комнату, куда поселил мужчин, когда не обнаружил океанку у себя. Оба иностранца вздрогнули от неожиданности, потом ответил лжепосол.
— Она собиралась в душ. А чём дело?
Водитель напрягся, и это не ускользнуло от взгляда лейтенанта.
— Пришёл ответ на ваше предложение.
— И?
— Вас двоих касается лишь одно — у вас пять минут, чтобы собраться, и десять минут, чтобы покинуть город.
— Что?!
Но дверь уже с треском захлопнулась. Владимир в два прыжка преодолел расстояние до душевой и остановился возле входа. Шума воды слышно не было. Чуть нажал на двери — увы. Те оказались заперты изнутри на задвижку. Ухмыльнулся — тем хуже. Поймаю на месте преступления. Удара раскрытой ладонью оказалось достаточно, чтобы защёлка отлетела, ударившись об стену с жалобным звоном. По глазам резануло голым телом, а потом диким визгом. Не обращая внимания на кричащую изо всех сил девушку, инстинктивно присевшую на корточки и прикрывающуюся руками, внимательно осмотрел душевую — вроде всё, как и было, за исключением стандартного стула, на котором была аккуратно сложена женская одежда. Но стул сюда попал явно из её комнаты. Шагнул ближе, что усилило крик на несколько децибел, выдернул из-под кучи тряпок платье, набросил его ей на голову:
— Одевайся. И не строй из себя дурочку — я прекрасно знаю, что ты меня понимаешь. Иначе бы я не получил пощёчины.
Крик прервался. Платье шевельнулось, потом чуть сползло вниз, и показалось злое, просто разъярённое лицо. Владимир усмехнулся:
— Я тебя жду. Там.
Показал рукой на выход.
— Поторопись.
Развернулся, вышел из душевой, опёршись на стену.
— Э…Офицер…
Якобы посол выскочил из комнаты, и замер на месте, столкнувшись со взглядом выходящей оттуда Геры с распущенными волосами. Та зло бросила длинную фразу на океанском, Герц словно ударился об стену. Коротко поклонился, затем снова вернулся к себе, и спустя мгновение появился оттуда вместе с водителем и небольшим чемоданчиком. Снова поклонился, поставил саквояж перед Звонарёвым:
— Вещи госпожи Анрун…
— Ваше время истекает.
Каблуки обоих мужчина застучали по лестнице. Он развернулся к дамочке, та, прищурив глаза, впилась в него ненавидящим взглядом:
— Что дальше, нуваррец?
— Мне приказано доставить тебя в Метрополию.
— А поеду ли я туда?
Владимир ухмыльнулся:
— Нигде не сказано, что я должен доставить туда госпожу целой и невредимой…
Та растерялась от неожиданности:
— Но… Как же так?
Молодой человек ухватил девушку под руку, словно клещами:
— Идём.
Та попыталась вырваться, но вскрикнула от боли — пальцы сдавили руку, словно клещами. Затем хватка чуть ослабла, и океанка смогла кое-как выдохнуть:
— Зверь! Дикарь!
— Может быть.
…Почему то ему вдруг захотелось произвести на дамочку самое отталкивающее впечатление, какое только мог. Не церемонясь, подхватил второй рукой её чемодан, потащил за собой. Выволок на улицу — остальные двое океанцев уже прогревали двигатель своего лимузина. Скривился презрительно:
— Какое дерьмо…
Обернулся к послушно перебирающей ногами девчонке рядом:
— На лошади ездить умеешь?
— Я?!
Раздражённо вздёрнула носик:
— Каждая воспитанная…
— Заткнись.
Подтащил её к мотоциклу, толкнул к сиденью. Сам открыл задний ящик, сунул туда её чемодан. Затем снял технику с подножки, оседлал сам, повернул ключ. Двигатель мягко затарахтел.
— Чего стоишь? Садись!
Она замялась, и причины были понятны — платье кое-как было наброшено на голое тело. На миг сжалился:
— Можешь боком. По-дамски.
И тут же рявкнул:
— Живее! И держись за меня!
Едва дождался, пока та осторожно усядется, как он и сказал, бочком, тронулся. Хватило первых метров дороги, чтобы та вначале осторожно взялась за ремень его формы, а после первого крутого поворота, когда он качнул мотоцикл на бок, уцепилась уже изо всех сил. Тогда Звонарёв добавил скорость… На аэродром он въехал с уже готовой на всё испуганной девчонкой. Часовой на въезде замахал, приказывая остановиться. Владимира тут знали все, и поэтому солдат сразу показал на конец взлётного поля, где стоял в окружении заправщика и передвижного стартера переделанный под транспортник 'Бостон' с двумя подвесными баками под крыльями. Лейтенант сразу повернул туда, добавив скорость, благо, в отличие от обычной дороги аэродром был тщательно выровнен и утрамбован. Затормозил чуть в стороне, сдёрнул океанку с сиденья, выхватил её кофр из багажного ящика, потащил за собой. Та была словно в прострации, послушно передвигая ноги. Приблизившись к командиру самолёта, отдал честь, затем улыбнулся:
— Привет, Лёха! Ты повезёшь?
Пилот улыбнулся — они были старыми друзьями.
— Я.
Покосился на бледную, словно смерть дамочку:
— Эту, что ли?
— Угу.
— Тащи её внутрь. Надеюсь, не облюёт салон?
Владимир вздохнул:
— Надеюсь…
Зеленовато-испуганный вид океанки не внушал доверия… Потянул её за собой в раскрытый нижний люк. Тускловато горело дежурное освещение. Увидел сдвоенное кресло, гору ящиков, снова потянул девушку за собой. Впихнул в сиденье, уселся сам. Сразу потянул с крючка тёплую доху — в воздухе должно было быть холодно. Щёлкнули замки закрываемого люка. Затем послышался стонущий визг запускаемый двигателей. Те взревели, выдохнув облака сизого дыма, бешено молота воздух винтами. Океанка напряглась — новый страх вытеснил старый. Но вот машина качнулась, а через пару минут началась бешеная тряска разгона. Несмотря на все работы, грунт — не бетонная полоса. Так что пришлось стиснуть зубы и терпеть. Рёв обоих 'Райтов — Циклонов' за тонким бортом стал совсем нестерпимым, но тут тряска закончилась, а через мгновение и грохот двигателей стал вполне терпимым. Алексей, одетый в тёплый меховой комбинезон, не оборачиваясь, показал ему четыре пальца. Понятно. Четыре часа. Покосился на океанку — та вцепилась в подлокотник своей половины кресла с такой силой, что пальцы побелели. Ухмыльнулся — а что она скажет через сорок минут? Когда 'Бостон' постепенно наберёт высоту для полёта? Форсировать моторы никто не собирался — плавненько, легонечко. И топливо экономится, и нагрузка на двигатели щадящая. Помаленьку наберём высоту, потихоньку полетим на крейсерской скорости. В иллюминатор ничего не видно, потому что их тут нет, а в носу стоят пулемёты, правда, сейчас снятые. Так что летим, как в…Отогнал подальше вертящееся было сравнение с нехорошим ящиком. Быстро приподнялся, расстелил мех по сиденью, затем плотно в него завернулся под удивлённым взглядом океанки, закрыл глаза. Можно и поспать. Усмехнулся про себя — на сколько хватит этой дамочки? Бросил взгляд на наручные часы, засекая время, затем прикрыл глаза — шум двигателей, певших монотонную песню, ему совершенно не мешал… Увы. Его растолкали через полтора часа. Высунулся из меха, отметив, что тот покрылся инеем по кожаной шкуре — его трясла изо всех сил синяя Гера. У той, как говорится, зуб на зуб не попадал. Синие трясущиеся губы, в противоположность им красный нос, из которого непрерывно текло, просто ледяные руки, от касания которыми Владимир едва не завопил от неожиданности эффекта. Девушка пыталась что-то сказать, но не получалось. Вздохнув, Звонарёв распахнул своё одеяние, благо в него можно было завернуть сразу троих человек, ухватил океанку и притянул к себе. Затем снова набросил на себя и её до кучи, мех. Геру била дикая дрожь, правда, недолго. Пару минут спустя на начала стихать. Океанка хлюпнула носом раз, другой, потом, стуча зубами, произнесла: