Страница 91 из 111
ИЕРОСХИМОНАХ ФЕОФИЛ
Иеросхимонах Феофил был сыном священника Андрея Горенковского, служившего при церкви Рождества Богородицы, в городе Махновке, Киевской губернии.
Он родился в октябре 1788 г., и был одним из двух близнецов. Назвали его при крещении Фомою.
Мать начала разом кормить грудью обоих детей, но Фома, к ее изумленно, не хотел брать груди и чувствовал отвращение ко всему молочному, так что мать с большим затруднением должна была приготовлять ему растительную пищу. Сразу это возбудило в ней неудовольствие к ребенку, а разные суеверия еще разжигали ее, так что вскоре она просто возненавидела сына.
Видя в этом младенце какие-то непонятные ей задатки, мать (ее звали Евфросиния) решилась потихоньку от мужа истребить его.
Она сумела подговорить свою служанку и в одно раннее утро велела отнести ребенка к реке и бросить в воду. Это было исполнено, но сила Божия охраняла его. Младенец вынырнул из воды и спокойно лежал на поверхности, потом его прибило к противоположному берегу и он был выброшен волною на сушу. Тогда служанка, упорная в своем намерении, переправилась через реку, подняла спящего младенца и снова бросила в воду, но волны опять бережно приняли ребенка, понесли его к острову, образовавшемуся вверх по течению реки и сложили на песочную его окраину.
Это так поразило женщину, что она раскаялась. Она в брод перешла реку, в слезах приняла младенца на руки, понесла его к матери и там рассказала о всем, чему была свидетельницею.
Точно обезумев от ненависти, мать выхватила ребенка из рук служанки и бросилась с ним к реке. Выбрав то место, где была мельница, она швырнула его под колесо и в ту же минуту побежала прочь. Тогда вдруг жернова, бывшие в движении, остановились, и от напора воды произошел необычайный шум. Мельник вышел посмотреть, что случилось; колеса, остановленные какою-то силой, дрожали под натиском ударявшей на них воды, а внизу слышались младенческие вопли. Мельник посмотрел туда и увидал в самом водовороте плавающего ребенка. Он поскорее спустился к воде, выхватил ребенка, и жернова тотчас замололи.
В это время служанка, бывшая при первом спасении мальчика в реке и следившая за ним, подошла к мельнику и рассказала ему все. Служанка и мельник, в страхе за участь ребенка, решили открыться его отцу. Но мать все продолжала с ожесточением твердить, что не оставит сына в живых. Единственный способ спасти его — было удалить его из дому. Отец нанял для него кормилицу, которая стала кормить его хлебом, обмакнутым в сыту, и тайно давала знать отцу о его здоровье.
В скором времени отец почувствовал приближение смерти, и поручил сына попечению мельника, который был свидетелем его спасения в мельничном водовороте.
Так как слух о странной участи мальчика распространился по окрестности, и им много занимались, один зажиточный человек просил мельника отдать ему Фому на воспитание, обещаясь его усыновить и сделать своим наследником.
Но не исполнилось мальчику и трех лет, как этот человек скончался, а его вдова, получив все его имущество, уговорила местного священника взять к себе Фому на воспитание. Так он снова был поставлен в ту среду, где родился. У этого священника Фома прожил до семи лет.
Ребенок не выказывал склонности к обычным детским играм и навлекал на себя тем побои и насмешки товарищей. Тогда он уходил с воплем и слезами в лес. Дня через два его находили там пастухи и рассказывали о нем чудные вещи.
Мальчик очень любил церковную службу. Он не пропускал ни одного богослужения и бежал в церковь при первом ударе колокола. Часто заставали его у храма пред запертыми дверями, погруженного в молитву, далекого от всего, что его окружало.
Зная на горьком опыте, что такое сиротство и гонения, он рано стал бедным помогать от своей собственной нищеты. Он лишал себя для того необходимого и раз, увидав мальчика в лохмотьях, снял с себя рубашку и отдал ему, а сам вернулся домой в одном верхнем платье. Но за это воспитатель его строго наказал.
С семилетнего возраста священник стал обучать его грамоте, но вскоре умер. Горько оплакивал его несчастный мальчик. Нужно было, однако, где-нибудь приютиться. Церковный староста решился отвести мальчика к его матери, надеясь, что время смягчило ее прежнюю ненависть.
Но как только яростная женщина завидела сына (она в то время колола лучину), как бросила в него топором и рассекла ему правое плечо.
Староста бросился скорее бежать из этого дома, уводя с собою и ребенка. Дома он перевязал ему раны и оставил при себе, пока его не вылечили.
Разузнав, что в Киеве в Братском монастыре живет дядя Фомы, вдовый священник, староста отвез к нему Фому, сдал его на руки этому монаху и пересказал ему все грустные и трудные обстоятельства его жизни. Здесь и стал жить Фома. При Братском монастыре находится Киевская духовная Академия, и в принадлежащей ей школе Фома обучался.
Безумная мать, наконец, смягчилась. Она заболела неисцелимою болезнию и со слезами раскаивалась в своих поступках с сыном. Особенно подействовал на нее сон, в котором она видела себя пред страшным судом Божиим, а сына кротко молящимся за нее. И сын имел отраду быть при кончине матери, слышал от нее просьбу простить ее и молиться за нее и получил от нее благословение.
Учился Феофил прилежно. Но наука не удовлетворяла запросов его души. Он жаждал тех высших духовных познаний, которые открываются чистым сердцам чрез озарение от Бога. Выше училища он ставил для себя храм, и здесь, среди чтения и пения, он уходил в думы о Боге и в глубочайшую сосредоточенную молитву. Желание иночества охватывало его, и он твердо решил стать монахом.
Недолго жил дядя и, умерев, оставил мальчика без всяких средств и пристанища. Продолжать учиться было невозможно, и Фома определился послушником в Братский монастырь. Здесь он был последовательно определен к послушаниям на хлебне, на кухне, звонарем и пономарем. Углубленный в молитву, кроткий, смиренный и целомудренный, Фома жаждал отречься совсем от мира и произнести монашеские обеты. 11 декабря 1812 г., 23 лет от роду, он был пострижен с именем Феофила, чрез год рукоположен в иеродиаконы. Не имея никакой собственности, Феофил все же исполнял великую заповедь милосердия. Он принимал на себя труды, назначенные другим, исполнял послушания низшей братии, служил богомольцам, приходившим в лавру, оставался по два и по три дня без пищи, чтобы отдать свою долю нуждавшимся.
В 1827 г., рукоположенный во иеромонаха, о. Феофил назначен монастырским экономом, но он просил уволить его от этой обязанности и позволить ему удалиться в пещеры, ископанные в с. Лесниках преп. Феодосием Киево-Печерским. Но ему в том отказали, и тогда Феофил принял на себя тяжкий подвиг юродства. В 1834 г. он был пострижен в схиму с удержанием имени Феофила.
Далек житейской суеты, пренебрегая всеми правилами житейского быта, Феофил удалялся людей и редко с кем разговаривал. Спокойный, задумчивый, всегда с потупленными глазами, он ходил только из келлии в церковь, не пропуская ни одного богослужения.
Он останавливался у церковных дверей или в притворе и стоял неподвижно до конца службы. Всегда около него находилась корзина, ведро, кувшин или другая посуда, которую он всюду носил с собою. Иногда он спускался к Днепру, за водой, и тогда иногда садился в лодку и переправлялся чрез реку, и на том берегу, зайдя в чащу кустарников, предавался молитве. Он не искал перевозчика и, выбрав какую-нибудь чужую лодку, садился в нее и греб сам. Об этом обычае его знали, и ему не мешали.
Старец не любил, чтоб на него обращали внимание, и если кто подходил к нему за благословением, он благословлял спешно и на ходу. Заметив, что его ждут богомольцы, он делал большой крюк, чтоб обойти их, особенно если то были не простолюдины.
— Чего вам нужно от меня, смердящего? — говорил он своим почитателям. — Обращайтесь с чистою верою к Пречистой Божией Матери и св. угодникам Печерским. Они вам все дадут, что нужно. А у меня ничего нет. Подите!..